S-T-I-K-S. Люгер

Чтобы попасть в подсобное помещение с российской Ким Кардашьян, необходимо было миновать винный и колбасный отделы. Последний сейчас создавал ощутимое амбре, к которому примешивалась вонь гниющих поблизости фруктов. Запашок еще тот, как от мусоропровода.

Когда до угла высокого стеллажа оставалось метра два, Хеклер, до этого послушно находившийся позади нашей компании, забежал вперед, замер, оскалив клыки и чуть вздыбив шерсть на загривке, словно указывая носом направление опасности.

Причина такого поведения стала понятна почти сразу. Возле запертых дверей в подсобное помещение, рядом с перевернутой покупательской тележкой на колесах, перетаптывалась троица зараженных: двое мужчин и очень толстая дама в длинной цветастой юбке. Одному из мертвецов – длинному и тощему мужику в джинсовом костюме – видимо, повезло с пищей больше, он уже заметно стал меняться. Черты лица, и без того резкие из-за худобы, теперь и вовсе стали острыми, хищными. Видимая мне с такого ракурса часть его тела была покрыта засохшей красно-коричневой коркой, которая при резких движениях осыпалась ржавой трухой.

Твари нас пока не услышали, передвигались мы тихо, а команды Третьяк отдавал в основном жестами. Они же шумно перетаптывались, деловито урчали, топали. Наваливаясь, давили на запертую изнутри дверь, а иногда, видимо, поймав проблеск сознания, долбили руками. С запахом тоже было все просто. Уже за два-три метра от зараженных несло экскрементами, застарелым потом, мочой и чем-то тухлым. Амбре стояло такое – удивительно, что глаза слезиться не начали. Физиология, мать ее так, и полные штаны, не в плане поговорки и не у меня, а в реальности у двух мертвяков джинсы были полнее некуда и сейчас характерно обвисли в районе задницы, совсем как у хипстера, который нервно вертел головой. Женщина, как обычно, находилась в более выигрышном положении.

Крестный на секунду замер рядом со мной и даже не поморщился, когда вдохнул ядреную вонь. Он даже довольно улыбнулся. И чего, спрашивается, у него настроение вверх скакнуло? Девчонку своим даром нащупал? Живая?

Хрен с ними, есть задачи и более актуальные. Я без команды, опустив автомат, который повис на ремне металлическим прикладом вверх, потянулся за «ярыгиным». Но Третьяк неожиданно положил широкую ладонь на мою руку и, отрицательно мотнув головой, пальцем указал на клевец. Затем ткнул в сторону зараженных, перевел взгляд на меня и, кровожадно резанув ладонью по горлу, довольно оскалился. Надо же, весельчак.

Каспер, наблюдая за этими пантомимами, привычно потянулся к средневековому инструменту, но крестный несколькими резкими жестами приказал ему прикрывать тылы. Затем, многозначительно посмотрев на парня, ободряюще кивнул ему и погрозил кулаком псу. Тот, спрятавшись за меня, показал в ответ белые острые зубы. И тоже молча. Рейдер ободряюще ткнул меня в бок, мол, давай, не тормози.

Послать на три буквы? Так ведь сам подписался приказы выполнять. Ладно, хрен бы с вами, если что, отобьют. Но до сих пор присутствовала у меня некая опаска рукопашной схватки. Памятна мне первая встреча с мертвецами, а еще я запомнил нечеловеческую силу мужика, которого пусть и не одной левой, но без особых усилий, будь он обычным, в бараний рог бы скрутил.

Вдохнул – выдохнул. Вот зачем этот геморрой? Есть же огнестрельное оружие! Нет, надо хрень какую-то придумать! Взвесил на руке клевец, примериваясь и оценивая, с кого начинать. Выбор пал на подъевшего мужика как самого матерого и опасного. И чего тянуть-то? Как там в классике? «Раззудись рука»? Замахнулся с одновременным шагом вперед и с силой опустил острый трехгранный клюв на затылок твари. Глухое «чвак», рывок рукояти. А так нехило я засадил! Не только черепушку продырявил, но и проломил ее ограничителями в виде затейливо извивающихся змей или драконов – не разглядывал особо, не испытываю пиетета к подобным девайсам. Тут же рванул пробойник рыцарской брони обратно, он легко, с таким же мерзким чавканьем, вышел из головы твари, попутно разбрызгивая в стороны смесь мозгов, крови и еще чего-то противного, прозрачно-склизкого. Тело мертвеца, как мешок с картошкой, еще только складывалось, а я, чуть повернувшись и замахнувшись, как лесоруб, вонзил смертоносную железяку в висок тетке.

Хруст. Чавк. Зараженная сама соскользнула с острого шипа, повинуясь инерции, которую придал импульс молодецкого удара, заваливаясь в сторону последнего живчика. Не знаю, верно ли я оценил степень угрозы, но мертвяк довольно ловко отскочил от туши, умудрившись в прыжке развернуться в мою сторону. Выражение у него было эдакое изумленно-восхищенное – «мы тут понимаешь, долбимся, долбимся, а еда вот она – руку только протяни». Затем он перевел взгляд на пол и одобрительно заурчал, заметив еще два тела. Радость в этом звуке была неподдельной. Потом поднял голову, встретился со мной взглядом. Опять что-то могильное, нечто злое и враждебное всему человеческому глянуло на меня оттуда, из глубины глазниц. Абсолютное зло? Нет, я бы так не сказал, скорее нечто настолько чуждое нам по своей природе, что поневоле вызывало подспудный страх. Этот взгляд гипнотизировал, завораживал. И мороз по позвоночнику пронесся, волосы на загривке дыбом вставать начали, а ледяные мурашки не только по спине забегали, но и по рукам, ногам…

– Уррк, уррк! – оставшись довольным обстановкой, констатировал мертвяк и, вытягивая руки, совсем по-зомбиному сделал шаг в мою сторону. Я, сжав крепче клевец, ждал, когда он сделает еще несколько шагов, чтобы встретить его, как полагалось обычаями, клевцом. Но не успел…

Стремительная тень, совсем как в классике, беззвучно выскочив откуда-то из-за меня, пронеслась в направлении мертвеца. Примерно семьдесят килограммов Хека, а это был именно он, будто кеглю сбили с ног живую падаль. А пес, еще находясь в полете-прыжке, вонзил белые клыки в незащищенную шею зараженного и, приземляясь сверху, мотнул здоровенной башкой, отчего брызнувшая в разные стороны кровь попала на меня, Третьяка, забрызгала и выругавшегося Каспера, посчитавшего, что теперь можно не соблюдать режим шумомаскировки. Пацан, державшийся до этого молодцом, сделал три быстрых шага, а потом, опершись рукой о стеллаж с пивом, принялся шумно блевать.

Собака зарылась с утробным глухим рычанием в разорванную шею, послышался отчетливый хруст перемалываемых мощными челюстями позвонков. Затем Хеклер сам, без моего приказа, отошел от тела.

Я стоял без движения, пребывая в полном изумлении, даже в шоке от того, какую машину смерти сам, своими руками отпоил живцом. Пес же невозмутимо отряхнулся, а затем уткнулся головой в мой наколенник, измазав его свежей кровью. Вильнул хвостом-обрубком, горделиво глянул: «видишь, какой я молодец, хозяин».

– Молодец, молодец, хороший, – согласился я, трепля его за холку и шею, напоследок почесав между ушами.

– Не ожидал! Реально зверюга! – изумился крестный, добавляя несколько непечатных выражений в конце каждой фразы.

«Зверюга», обернувшись в его сторону, многозначительно показала зубы, Третьяк же продемонстрировал увесистый кулак, покачал им.

– Ты мне еще поскалься, поскалься! Запомни, шавка, я тебе не пустыш, сам загрызу! – и, не отводя взгляда, тоже показал десны.

Хеклер глухо зарычал, но смотрел в первую очередь на мою реакцию: мол, хозяин, только скажи, я его вмиг порву, достал!

– Вы еще полайте друг на друга! Вот будет весело! Чисто цирк! Только пока не начинайте, счас я поп-корн притащу, – вовремя влез Каспер и заржал, да заразительно так, сука.

Парнишка, уже справившись с позывами своего желудка, деловито схватил за ноги толстую тетку, которая мешала проходу к двери, и принялся оттаскивать в сторону. Та, оставляя за собой размазанный кровавый след, довольно легко проехала по гладкому полу метра два, где и была брошена. Странно, такое ощущение, что хипстер трупы сотнями с места на место перетаскивал! А чего тогда блевал? Парень же, как ни в чем не бывало, убирал первого живчика, матерясь сквозь зубы на вонь. Загрызенный собакой проникновению в подсобку не мешал, поэтому удостоился только легкого пинка в бок, с пояснением:

– В рот кровь этой твари прилетела, когда собака ей горло рванула, вот и не выдержал.

Не дожидаясь нашей реакции, он принялся стучать в дверь.

– Алена, это я! Алексей! Леша! Открывай! Алена! Ты жива?

– «Открывай», – передразнил его крестный, отодвигая в сторону, а затем с резким выдохом ударил ногой на уровне замка. Та распахнулась, хлопнув по стене или чему-то там за нею. Парень вновь залез вперед, ловко проскользнув между косяком и Третьяком, не успевшим поймать его за плечо.

– Дебил, мля! Давайте, парни, резко! – махнул он рукой, заскакивая вслед с «Валом» на изготовку.

Это был небольшой склад, ворота которого выходили внутрь двора жилого дома. Холодильники, стеллажи, пролеты, коробки. Везде пусто – ни живой души, ни мертвой. Парнишка же, наученный крестным, с нескольких ударов выбил еще одну дверь, которая привела нас в еще одну подсобку, которая, видимо, для персонала магазина служила и гардеробной, и комнатой отдыха, и столовой. По крайней мере, здесь был длинный стол, диван, несколько стульев, шкафы и вешалки, старенькая микроволновка и электрический чайник, в углу стоял кулер.

Пока я просто осматривался, поскольку опасности не наблюдалось, Третьяк отстегнул от пояса флягу, за шкирку, будто нашкодившего котенка, оттащил парня в сторону от дивана, где, тихо постанывая, лежала без движения девушка. Она действительно немного походила на упомянутую Ким. Такой же нос, большие темные глаза, которые скрывались за очками с линзами в полсантиметра толщиной. Пухлые губы стали сухими, растрескались, шикарные черные волосы даже сейчас отливали на проникающем в зарешеченное окно солнце, будто воронье крыло. Бюст тоже подходил под описание – уж точно не меньше четвертого размера. Даже при том, что она лежала на спине, выделялись не какие-то холмики – горы! Да и задница, туго обтянутая джинсами, соответствовала кимовской – большая и, видимо, очень плотная. Вот только рост девушки – примерно метр пятьдесят-шестьдесят. Именно из-за него все достоинства нивелировались, превращаясь чуть ли не в недостатки, хотя уверен, ценители такой красоты имелись в избытке.

– И это Кардашьян?! – чуть не завопил Каспер, высунувшись из-за моей спины.

– Это человек! – спокойно и даже с неким вызовом ответил парень. – Фармацевт, научный работник. Вон там ювелирный, чуть дальше «Рыболов». – Он ткнул рукой в нужном направлении.

– Да кому они нужны! – досадливо отмахнулся рейдер.

– Буду в зале, – уведомил я крестного и одновременно командира. Один черт, моей помощи здесь не требовалось, а надо было много еще чего взять. Например?

Водки пару бутылок, а лучше коньяка, живец развести, мои-то припасы сожрали и вылакали, а что не съели, я по старой русской таежной традиции оставил в бункере. Мало ли, вдруг и мне доведется воспользоваться чьим-то гостеприимством. Еще здоровенный пес нуждался в корме, даром что сам с теленка, так еще и щенок. А те должны есть гораздо больше взрослой особи, как-никак растущий организм. Может, и зря меня обрадовали гастрономические предпочтения подопечного, когда он не стал лакомиться, пусть и измененной, но человечиной. С другой стороны, приучить недолго. Дурное дело, как говорится, нехитрое.

Пес крутился возле меня, заглядывал в глаза, вилял хвостом, ластился. Мне не жалко, потрепал его по загривку, и мы направились в торговый зал. В хозяйственном отделе взял пару пластиковых собачьих мисок, тут же рядом захватил собачий корм. Принес пятилитровую бутылку с питьевой водой, налил Хеку, заполнив попутно свою пустую флягу. Полминуты ушло на то, чтобы захватить литр спиртного. Хватит? Вполне. Пару пачек сигарет на всякий случай. Консервы, несколько шоколадных батончиков, ну и тушенки пару банок, галеты. Все.

Показался парень с клетчатым баулом, любимым челноками за прочность и вместительность. Хипстер, практически не разбирая, принялся кидать в него шоколад, печенье, кока-колу, чипсы, а увидев мой взгляд, пояснил, не отрываясь от дела:

– Девочкам. Со вчерашнего дня никто нормально не ел, а некоторые и дольше. Вроде бы кругом магазинов полно, заходи в любой, бери, что хочешь. Рай… Но мертвецов всяких полно, а в квартире, где ночь провели, из съестного почти ничего не было.

Надо же, заботливый какой, чисто папаша большого семейства. Интересно, оценят дамы или посчитают, что так и должно быть?

Затем показались Малышка Ким, так отчего-то сразу я окрестил мысленно спасенную, передвигалась она вполне бодро, вид имела решительный, а когда появившийся Каспер сказал ей что-то, ответила так, что тот даже на месте замер, а потом заржал громко, в голос, закинув голову к потолку. Разговаривали они тихо, поэтому само содержание беседы не услышал. Веселье прервал показавшийся Третьяк, на красной морде – озабоченная настороженность.

– Давайте все на выход! Уже давно из графика выбились, – хмуро пробасил он.

Проходя мимо касс, он не смог удержаться, замер на минуту, не меньше, а потом сгреб широкой лапой десяток упаковок мятной жвачки, одну из которых тут же распечатал и с выражением райского наслаждения на физиономии – куда той рекламе! – закинул в пасть сразу несколько подушечек.

Выглянули, осмотрелись.

Все по-прежнему, никаких изменений. Пустая улица, те же брошенные машины, оглушающая тишина, заставляющая напрягаться от любых инородных звуков. Отчетливо слышен был даже звук шагов, а уж как цокали каблуки девушки, пусть и небольшие! На другой стороне дороги бросилась в глаза вывеска «Удачная рыбалка», чуть дальше «Золотой телец» – хорошее название для магазина, торгующего украшениями из презренного металла там, где большая часть жителей, по утверждению разных социологов, соотносит себя с христианской верой.

Обратно к колонне шли быстро, не прячась, как на прогулке, никаких тебе перебежек, поиска укрытий. Хеклер – вот точно, такие умные собаки попадаются одна на миллион, и мне с ним удивительно повезло – не бегал по-идиотски вокруг с лаем, шумом и сопением, а держался чуть впереди, принюхивался, прислушивался и лишь один раз чуть отстал по уважительной причине – задрал массивную лапу возле бетонного столба, но не метя территорию, а, похоже, припекло бедолагу.

Когда я обернулся и зачем-то посмотрел на недостроенное здание, в котором ранее обломок трубы я принял за винтовку снайпера, то по спине в который раз за сегодня забегали мурашки, каждая величиной с приличного таракана. Привыкнуть ко всему необычному вроде бы уже должен, но нет. До печенок пробрало, и было с чего. На уровне седьмого этажа на стене был намалеван черный квадрат, которого раньше не было и который в том месте без специального альпинистского снаряжения не получилось бы нарисовать.

– Ты чего обмер? – спросил Третьяк. Видимо, я не справился с эмоциями, и на лице что-то отразилось.

– Да опять показалось.

– Креститься надо! – вылез Каспер, но я его проигнорировал. Конечно, в других условиях на дантиста он уже пару раз себе заработал бы, а так – не до него.

– Я тоже сначала за снайпера принял этот хлам, – поделился крестный, сосредоточенно двигая челюстями. – Издалека не отличишь от лежащего с винтовкой человека. Еще это затемнение.

– Ага, так и есть, – согласился с ним я и обернулся к вновь отставшей собаке, подозрительно смотрящей куда-то назад. Что там увидел пес, неизвестно. – Хек, давай ко мне!

Пес, довольный, с вываленным языком, подбежал. Я его погладил, потрепал за короткую шею и даже весело щелкнул по носу, а на душе опять скребли кошки, затылок холодил страх. И все внутри кричало – быть беде. Обязательно быть.