Созидательный труд

Цепи, как известно, делают из металла, и порвать их с первого раза вряд ли удалось бы даже Васе Красивенькому. Варваре тоже не удалось. Но раза с десятого Варвара всё-таки порвала цепь. Не совсем порвала. Она отпилила деревяшку в месте, где цепь крепилась к ней.

К этому времени Артём Павлович пришёл в себя, открыл глаза и обнаружил, что ведро при попытках порвать цепь Варвара опрокинула, баню хорошо захватило огнём, а жена Оптимистова продолжает кричать "А-а-а!" тонким противным голосом.

Первое, что сделал Артём Павлович, встал и попытался забрать ведро у Варвары. Она снова победила в схватке с отцом и снова быстрым шагом пошла к колодцу и бодро кинула ведро в него. Без цепи ведро прогремело, падая вниз, и так и осталось на дне колодца. Варвара засучила рукава.

– Нет! – закричал Артём Павлович, когда Варвара полезла в колодец.

– А-а-а! – ещё громче закричала жена Оптимистова.

– Да замолчи же ты, – застонал Артём Павлович, поднялся и поковылял к колодцу, в который уже лезла его дочь.

– Варварушка, доченька, брось ты это ведро. Пускай сгорит эта баня, она тебе и не нравилась вообще никогда.

Услышав о том, что баня пусть сгорит, жена Оптимистова перестала кричать на высокой ноте и сказала:

– Как это пусть сгорит? Может, и дом пусть сгорит. И шуба моя.

–Да-да, и часы с кукушкой, – с раздражением продолжил Артём Павлович, понимая, что Варвару не остановить уже.

Когда он добрался до колодца, она успела пролететь с грохотом на дно колодца и плюхнуться в воду на самом его дне.

Артём Павлович наклонился над колодцем, заглянул в его темноту и сказал:

– Варварушка, как ты там? Не ушиблась, деточка?

Жена Оптимистова к тому времени опомнилась, поняла, что дочь важнее шубы и настенных часов и поспешила к колодцу.

– Рыбонька ты моя, – неудачно сказала жена Оптимистова.

Спохватилась и продолжила:

– Птичка моя.

Тоже неудачно.

– Золотце ты моё.

– Мама, всё нормально, – ответила со дна колодца Варвара. – Я вам сейчас воду буду вверх подкидывать, а вы ловите и баню тушите.

– Но как мы будем ловить? – спросил Артём Павлович.

– Руками. Ладонями поймаете и понесёте.

Оптимистов оглянулся на баню. Она уже горела хорошим густым пламенем.

– Цепь кидайте мне, я выберусь.

Оптимистов поковылял искать цепь. Она лежала в центре огорода, как раз где росла картошка, которую хотел выкопать дядя Федя с трудом созидательным. Вернее, Оптимистов хотел. Но уже было не важно. Куда важней была жизнь единственной дочери.

И Артём Павлович подумал, что когда достанет Варвару и сходит за лексусом и без лексуса не вернётся, сам выкопает картошку, сам напишет все статьи в газету и вообще отныне будет всё делать сам.

Следующие десять минут, когда они с женой тянули Варвару на цепи вверх, Артём Павлович думал, что погорячился, когда решил всё делать сам. Всё-таки труд созидательный должны выполнять специально обученные люди, а не Артёмы Павловичи.

Артёмы Павловичи – создания тонкие. У них другие мысли, и руки, и плечи, и ноги. И цепи такие тяжёлые, и Варварушка – такая тяжёлая доченька.

– Худеть тебе, Варвара, надо, – сорвалось у Артёма Павловича.

– Что?

Жена Оптимистова бросила от возмущения цепь и упёрла руки в бока, и от этого Варвара стала ещё тяжелее и цепь потянула Артёма Павловича за собой,.

– Ты хочешь сказать, что наша дочь – толстая? – спросила жена Оптимистова.

Артём Павлович упирался ногами в землю, но цепь тянула его за собой.

– Может, и я толстая? А ты такой худой, красивый?

– Нет, – просипел Артём Павлович. – Вы самые худые и красивые.

А цепь всё больше приближала его к краю колодца.

– То есть мы, по-твоему, тощие?

– Нет, вы хорошие.

А цепь уже приблизила Артёма Павловича к колодцу и вскоре намеревалась перевернуть его через край.

– Хорошие толстые или худые?

– Просто хорошие и красивые.

– А почему просто?

– Нипочему. Возьми цепь, пожалуйста.

Цепь наклонила Артёма Павловича над колодцем и потянула его в темноту и воду.

– Варварушка, отпусти цепь, – взмолился Артём Павлович.

Почему-то ему не пришло в голову, что он и сам мог бы отпустить цепь.

– Ты что ребёнка делать заставляешь? – возмутилась жена Оптимистова.

– Муки мои облегчить, – ответил Артём Павлович и перекувыркнулся через край колодца.

Вместе с Варварой и цепью они пролетели несколько метров и плюхнулись в холодную воду.

В колодце было темно, ожидаемо сыро и тесно. Спасительная цепь превратилась в бесполезную. А жена Оптимистова внезапно поняла свою ошибку, но исправить ничего не могла.