Испытание молчанием
«Это и есть твои фонарики, дедушка Фрэнк? А может, это просто отрицание? Просто оцепенение и притворство? Хорошая мина при плохой игре? Этакий щит от кошмаров, которым это все безразлично?»
– Эй!
Винни резко поворачивается вбок – и что же? Рядом с ней стоит Эрика Четвергссон. Винни не слышала, как она подошла. Наверное, стук острых каблуков Эрики растворился в гуле музыки и треске голосов.
Черные волосы Эрики собраны в такой тугой пучок, что кожа вокруг ее красновато-карих глаз кажется натянутой. В этом полумраке ее лицо лишилось своих теплых янтарных оттенков, а ее всегда идеальный макияж выглядит непривычно легким: никаких накладных ресниц и контуринга. Если присмотреться, видно только черную подводку и блеск для губ. Даже наряд у нее какой-то минималистичный: черная водолазка, черные джинсы.
Винни поправляет очки.
– Привет. – Она сама не знает, почему ее так удивила их встреча в этом месте. Это ведь Эрика, популярная Эрика, которая делает то, что подобает светочам. И однажды она станет новым Советником.
Но прямо сейчас в ее глазах отражается что-то такое – узенькая щелочка в сценическом занавесе. Что-то такое, чего Винни не ожидала увидеть.
Горе.
Винни моргает:
– А ты знала Грейсона?
Губы Эрики сжимаются. Она смотрит на топорный мемориальный плакат:
– Не близко.
– Ясно. – И все же Винни уверена, что улавливает печаль. Эту печаль Эрика держит на коротком поводке и почти контролирует. Но Винни слишком хорошо ее знает – даже четыре года отчуждения не могут этого стереть.
Эрика могла измениться внешне, начать краситься, как манекенщица на подиум, и так стильно одеваться, что любой бьюти-блогер нервно курит в сторонке, но это по-прежнему Эрика.
И тут до Винни доходит. Ну конечно.
– В честь Дженны тоже устраивали вечеринку, да?
У Эрики перехватывает дыхание. Поводок ослабляется – на долю секунды, миг, на одно содрогание груди.
– Да, Грейсон устраивал. Он… он даже приглашал меня.
– Да тебе же двенадцать было!
– Ну да, – фыркает Эрика. Но эта усмешка не злобная. Пожалуй, даже веселая. – Но я все равно хотела пойти. Только я совершила ошибку – спросила разрешения у мамы.
Винни ахает:
– Да брось, ты шутишь!
– А вот и не шучу. – Глаза Эрики, такие темные в этом сумрачном месте, перескакивают на Винни. – Мама рассвирепела. Даже сильнее, чем я боялась. Готова поспорить, она пыталась помешать Грейсону устроить вечеринку, – Эрика качает головой, – но его было не остановить.
Да, это похоже на Грейсона, хотя Винни так мало о нем знает.
– А она в курсе, что ты пошла сегодня? В память о нем?
– Нет, конечно. Мне, по-твоему, жить надоело? – Эрика приподнимает бровь. – Мама думает, что я ночую у Анхелики.
– А мама Анхелики думает, что она ночует у тебя?
– Типа того. – Эрика улыбается. Улыбка неширокая, но искренняя, поднимающая уголки рта и собирающая лучики морщинок вокруг глаз. – Папе я, правда, сказала. Он как бы… ну ты его знаешь. Он к такому спокойнее относится.
Да, Винни знает папу Эрики, Антонио Хуэвеса, и он буквально во всем полная противоположность ее мамы. Деликатен там, где Марсия резка, легкомыслен там, где Марсия серьезна, и щедр там, где Марсия прижимиста. Эрика, Джей и Винни даже шутили, что он – Антонионим Марсии.
Сейчас Винни не позволяет себе припомнить эту шутку. Но вдруг осознает, что «боже мой, да у нас мирная беседа». И не просто мирная – прямо-таки дружеская. Эрика вышла из образа Снежной королевы, так точно копирующего Марсию. Да и начала разговор именно Эрика.
А еще Винни осознает, что ей стало лучше. Она уже не обливается потом, тошнотворные подкожные пауки исчезли, а в ушах больше не звучит волчий вой. Может, появление на этой вечеринке и не было такой уж большой ошибкой. Если она найдет местечко потише, то, пожалуй, выдержит здесь еще час-другой.
Словно прочитав ее мысли, Эрика кивает в угол, на открытое окно, сквозь которое с улицы вползает сквозняк.
– Технический выход, – поясняет она. – Лестница ведет прямо на крышу.
Потом она наклоняет голову: не совсем Снежная королева – скорее, церемонно прощающаяся принцесса.
Винни улыбается.
Эрика почти улыбается в ответ.
Глава 7
Лестница на крышу оказывается куда более шаткой, чем Винни ожидала. Это не самое жуткое, на что ей приходилось залезать. Даже не сравнить с той тсугой, которую показал ей Джей и на которую она едва успела вскарабкаться, чтобы спастись от клыков вампов.
И с которой она наблюдала, как Ворчун одним махом скосил этих самых вампов, словно по траве провели цепной пилой.
Но почему-то сейчас ей в сто раз страшнее. Возможно, оттого, что она не в лесу и лезет не ради спасения жизни. Каждая ступенька гремит, а в лицо Винни хлещет ветер, густой от музыки и острый от холода. Перед началом подъема она снова натянула куртку, но не стала застегивать молнию – ошибка, о которой теперь горько сожалеет. Если она рухнет в дымку синих теней внизу, кубик льда, в который превратился ее живот, разобьется на сотню осколков.
Винни сама не знает, зачем лезет все выше и выше. Она ведь хотела залить лицо холодной водой, а не свалиться с крыши музея и погибнуть.
Но Эрика словно бросила ей вызов, и Винни не могла отступить. Интересно, куда отступила сама Эрика? Ее фирменные трехдюймовые каблуки для этой лестницы явно не годятся.
Скоро Винни добирается до металлической площадки, прилегающей к краю крыши. Винни втягивает себя на платформу, потом вспрыгивает по трем железным ступенькам на слегка покатую крышу.
И обнаруживает, что здесь уже кто-то есть.
Этот кто-то лежит на спине, одна нога согнута, другая свисает с крыши. В пальцах он держит вейп, а рядом на расстоянии вытянутой руки стоит бутылка пива. Крышка бутылки нетронута, и конденсат собирается на стекле, словно ливневые капли. К удивлению Винни, на лежащем до сих пор костюм с похорон, хотя пиджак он снял и остался в белой рубашке, заправленной в черные брюки.
Даже в темноте Винни видит, что его глаза подернуты блеском и налиты кровью. А еще у нее появляется странное впечатление, что его контуры более размытые, чем она привыкла видеть. Словно он – рисунок, который Винни только начала набрасывать легкими движениями карандаша по бумаге.
Может быть, все прежние разы, когда Винни думала, что Джей не в себе, ей это только казалось.
Но сейчас он определенно совсем не в себе.
Брови Джея поднимаются при виде Винни, но сам он остается лежать.
– Ты последний человек, от кого я ожидал подъема по этой лестнице. – Его голос звучит грубо. От вейпа это или от горя – Винни не знает.
Возможно, все вместе.
– Ну, прости, что разочаровала. – И тут она почти разворачивается, чтобы уйти. Но решает, что даже такой Джей лучше, чем завывания фальшивых оборотней.
И не может отделаться от вопроса: если Эрика знала, то как это понимать? Здесь точно более подходящее место для обжиманий, чем лес. И, хотя Винни ненавидит себя за это, по ее шее поднимается мучительный жар при мысли о том, кого Джей мог приводить сюда за все эти годы и сколько их было.
Она начинает мерить шагами крышу. Куртка распахивается, ночной воздух проносится по ее животу.
И она просто уверена, что Джей поднимает брови на целый дюйм при виде ее голого тела.
К ее лютому раздражению, когда она усаживается рядом с Джеем, жар в шее доходит до лица.
Шелестя черной шерстяной материей и белым хлопком, Джей наконец соизволил подняться и сесть. От него пахнет марихуаной. Ветер дергает его за волосы.
– Пива? – Он предлагает Винни бутылку.
– Еще не хватало! – отрезает она.
У него это вызывает лишь смех, похожий на вздох зимнего леса.
– А что ты здесь делаешь, Уэнзди Вайнона Среданс?
– Не зови меня полным именем! – вспыхивает она. – И собственно, что ты имеешь в виду? Это вечеринка. Люди ходят на вечеринки.
– Я имею в виду, – тянет он, – это как будто не твоя атмосфера.
– Я теперь снова светоч. Так что это моя атмосфера, Джей Не-известно-кто Пятницки.
– Неужели? – Он глубоко затягивается вейпом. Задерживает дым в легких. Потом протягивает вейп Винни.
Ее гневный взгляд становится разъяренным.
А он улыбается, продолжая задерживать дыхание.
– Вот, – выдает он, наконец выпуская дым сквозь зубы, – об этом я и говорю.
– Фу, Джей. – Она резко отворачивается от него и устремляет свой взгляд над деревьями. Она была так занята Джеем, что даже не подумала полюбоваться видом.
И что за вид!
Деревья тянутся до реки и расступаются, чтобы обнажить узкую полоску блестящей воды. Длинная лунная дорожка превращает растущий месяц в светящуюся змею. Потом опять деревья, а за ними небо, большое, открытое и непривычно безоблачное.
В то же время далеко, на самом краю видимого пейзажа, Винни замечает огни городского центра, мерцающие и теплые. Маленькие обещания безопасности: окажись там – и лес тебя не достанет.
Но доверять им нельзя. Они – лишь болотные огни, притворяющиеся гирляндами. Еще большие лжецы, чем сама Винни.
Она прижимает колени к груди.
– Прости, мне не нравится пить и курить, – бормочет она. – Мне это просто неприятно.
– Так это хорошо, – отзывается Джей, откладывая вейп в сторону. – Это одна из вещей, которые мне в тебе нравятся.
– Не знала, что тебе во мне что-то нравится.
Он фыркает, – это невнятный звук, который выходит резче, чем надо, и несколько минут они сидят в тишине. Винни смотрит на горизонт, а Джей – на нее. Она знает, что он смотрит, потому что чувствует, как его глаза изучают ее профиль, пока она разглядывает обманчивые огни города.
Ей больше не холодно.
Но наступает момент, когда она перестает выдерживать его взгляд и поворачивается:
– Так это и есть твое знаменитое место для обжиманий?
Брови Джея подлетают к волосам.
– Что-что, прости?
– Ну ты ведь говорил мне, что для таких вещей есть места получше, чем лес. Это одно из них?
– Охренеть! – произносит он, подхватывая бутылку и сворачивая крышку. – Ну у тебя и вопросики, Винни!
Он отпивает большой глоток, а когда опускает бутылку, до Винни доносится запах дрожжей и сахара. По сравнению с куревом это даже почти приятно.
Но лучше бы бергамот и лайм.
– Винни, – объявляет он, разворачивая к ней туловище. – Это не одно из моих мест для обжиманий.
– Жаль-жаль, – пожимает плечами она и лишь один удар сердца спустя соображает, что́ сморозила.
Джей тоже соображает, и его брови как-то умудряются заползти еще выше.
– То есть, – быстро поправляет себя Винни, – жаль для человечества в целом. Не для меня.
– Ну да…
– Да! – настаивает она. И тут же, остро нуждаясь в смене темы, говорит: – Расскажи, каким был Грейсон.
У Джея сжимаются челюсти и приходят в напряжение все мышцы. На несколько секунд Винни успевает подумать, что зашла в какое-то невидимое силовое поле. Что влезла слишком глубоко ему в душу.
Но потом звучит ответ:
– Бесстрашным.
Ах. Значит, это еще одна их общая черта – Грейсона и Джея.
– А он правда угнал хаммер и съехал на нем с дамбы?
– Ага, угнал и съехал. – Медленно-медленно напряжение отпускает мышцы Джея. Он хватает бутылку, чтобы сделать новый глоток. – Ты разве не помнишь? Несколько дней все только об этом и болтали. – Отпивает, глотает, возвращает бутылку на крышу.
– Ну со мной-то никто не болтал. – Винни стягивает очки и хмуро смотрит на линзы, поблескивающие в ночи. – Я же изгой, забыл?
Джей вздрагивает:
– Блин, точно. А в новостях это не показывали.
– А почему?
– Потому что это случилось на втором испытании Грейсона, а проводили его Субботоны.
– А-а-а… – Субботоны, то есть Драйден, не любят негативного внимания. – Его наказали?
Еще один глоток.
– Не-а. – Джей смотрит поверх деревьев. – Почему – я и сам не знаю. Они даже засчитали ему испытание как пройденное. И он, конечно, стал охотником. Но выглядело все это странно. Вся эта… история. А теперь… – Еще один глоток. Еще одно нервное движение головой. – Теперь я никогда и не узнаю, в чем было дело.
– Мне так жаль, Джей. – Винни протягивает руку, словно для того, чтобы взять его за руку. Но на полпути останавливается. Ее пальцы падают на ледяную крышу.
– И мне. – Его взгляд перескакивает на ее руку. Один удар сердца. Второй. Ветер лупит его по лицу и дергает за волосы. И вот он тянется и берет ее пальцы в свои. Потом медленно опускает спину обратно на кровлю и пялится в небо.
Его прикосновение холодное и влажное после пивной бутылки. Почему-то оно навевает Винни мысли о лесе во время дождя.
Грудь Джея вздымается. Грудь Джея опускается. Он больше не смотрит на Винни и не говорит ни слова. Слышится только музыка из оранжереи, крики, смех и тьма – тьма – свет светочей внутри.
Через некоторое время Винни следует примеру Джея, укладываясь возле него на крышу. Ее ладонь все еще зажата в его ладони. И вместе они смотрят, как проходит эта ночь, и притворяются, будто все происходящее сейчас между ними совершенно нормально, совершенно естественно и будто лес не подсматривает за ними, притаившись всего в паре миль. Будто нет у них за спиной четырех лет боли, потерь и вопросов без ответа. Четырех лет, за которые Винни не в состоянии до конца его простить…
Но сейчас, пока Джей горюет, Винни останется рядом с ним, с этим потерянным мальчиком в костюме, который ему не по размеру, и новой должностью, которая ему не по плечу.
Глава 8
Когда Винни попадает наконец домой, на часах почти два ночи. Она падает от усталости, у нее болит мозг. Уши тоже болят после всего этого шума. А ворон все еще сидит поблизости и насмехается над ней, пока она пытается прокрасться в дом. Зато о бессоннице можно забыть: едва забравшись в кровать, Винни без труда проваливается в сон и остается там надолго.
Снится ей волк, завывающий на крыше.
Потом она видит во сне Ворчуна, который гонится за ней по лесу при свете полной луны. Только в этом сне у луны новое имя. Оно является ей со слезами банши, скользящими по ее щекам.
Чистое сердце. Доверяй Чистому сердцу.
Что бы это могло значить? Винни даже не представляет. В «Справочнике» нет никакого Чистого сердца. Как, впрочем, и Ворчуна.
Когда в восемь утра предательски ззззззвенит будильник, Винни просыпается с запахом жженой пластмассы в носу. Она не выспалась – голова раскалывается. Винни лупит по кнопке будильника. Еще десять минут. Она поспит еще десять минут. Потом с неотвратимостью времени уже будет ничего не поделать.
Благодаря лесу уроки в Цугута-фоллз начинаются поздно: школа подстраивается под ритм трупных дежурств и ночной охоты… а еще частых вечеринок.
При мысли о Грейсоне Пятницки сердце Винни сжимается.
При мысли о Джее оно сжимается ее сильнее. Винни держала Джея за руку каких-то полчаса, но ей показалось – целую вечность. Потом ее дрожь заставила его подняться, словно неупокоенного в лесу, и они вместе вернулись на вечеринку. Близняшек Винни застала за игрой «Поймай источник» (это где надо ловить мячик для виффлбола[2] стаканчиком с выпивкой). А Джей растворился в толпе.
Больше она его не видела. Но очень хотела увидеть, и это выводит ее из себя.
Винни поворачивается на бок и щурится на медведя Средансов, висящего на двери. Без очков она видит его расплывчатым, как существо, застрявшее в ловушке лесного тумана. Несмотря на дикую усталость, Винни сумела в ночные часы вечеринки придумать план. Все эти завывания, все ее безуспешные попытки пламенеть, как феникс… Так больше нельзя. Надо убедиться, что она не сходит с ума.
«Дело превыше всего, – бормочет она. – Преданность до мозга костей».
Она откидывает свое одеяло с подсолнухами, такое тепленькое, яркое и ласковое – такое же обманчивое, как те городские огни, – и нашаривает на прикроватной тумбочке очки.
Медведь Средансов обретает четкость. И Винни кивает ему в знак утреннего приветствия. Пора начинать воскресный день.
У Винни есть работа.
Глава 9
Маскарад кошмаров: ежегодный фестиваль, который проводится в каждом городе светочей по всему миру.
Цель – продемонстрировать местные открытия в области кошмаров, технологические новинки и последние наработки. Кульминацией этого недельного мероприятия становится пышный Маскарад.
На тренировку к Воскресенингам Винни отправляется не сразу. Вместо этого она гонит велосипед на север и въезжает на набережную, обнимающую Малое озеро. Над водой плывет ленивая дымка, мелкие капельки застилают Винни стекла очков.
Ей нужен тот единственный человек, который способен подтвердить, что она не свихнулась. Он – и никто другой. Лишь тогда она сможет вновь почувствовать себя нормальной. Перестанет сомневаться в своей адекватности – избавится от осколков в сердце.
Она продолжает двигаться на север, и перед ней возникает огромный шатер, словно для цирка шапито. Вообще-то он для Маскарада кошмаров, но сейчас на нем висит табличка: «ПЛОЩАДКА ДЛЯ ТЕСТОВ НА ВЫЯВЛЕНИЕ ОБОРОТНЯ – СКОРО ОТКРЫТИЕ».
Когда-то Маскарад кошмаров был просто вечеринкой, которая проходила в усадьбе Субботонов одним днем. Нынче это такая фестивальная паучиха, опутывающая весь Цугута-фоллз на целую неделю.
К примеру, здесь, возле пирса, развернется Плавучий карнавал, красочный и сверкающий – в пику вечно серому лесу.
Пока папа жил с ними, Винни обожала Плавучий карнавал. Это была ее любимая часть Маскарада. Палатки со всякой всячиной, аттракционы и воронковый пирог[3]. А теперь Винни видит лишь место, где Ворчун может пролить много крови.
«Но люди хотя бы поверят, что он существует!»
Винни убить себя готова за такие мысли.
Она прислоняет велосипед к скамейке, развернутой к озеру, и направляется к главному входу в шатер. Вокруг снуют люди с коробками, ящиками и складными столиками. Туда-сюда ползают муравьи-трудяги из клана Понедельниксов, а на них гавкает, раздавая приказания, Тереза Понедельникс.
Винни не хочет связываться с этой высокопоставленной начальственной дамой, поэтому прошмыгивает в шатер за спиной человека с тачкой. Он везет коробки, помеченные пугающими предупреждениями: «Стекло! Токсично! Осторожно!»
Внутри шатра на Винни со всей свирепостью пикирующих с неба гарпий накидывается гул голосов, звук отрывающегося скотча и грохот столов. Ей приходится на секунду задержаться у палатки возле входа, чтобы прийти в себя.
«Знаменитые воронковые пироги Арчи», – гласит табличка на палатке, и Винни с ужасом понимает, что они тут не только площадку для тестов собирают. Они одновременно готовят Плавучий карнавал! Ну конечно, кто бы сомневался. Это так похоже на Драйдена: воспользоваться царящей вокруг суматохой, чтобы приступить к единственному делу, которое его по-настоящему волнует. Внезапно Винни становится трудно дышать, ее зубы скрежещут, а в ушах очередью выстрелов отдается: «Хлоп-лоп-лоп!» Марио. Вот кого ей нужно было увидеть. Она отталкивается от палатки, снова прорывается между людьми и коробками и наконец добирается до ученого, ответственного за тестирование.
– Марио! – окликает его она.
Он поднимает глаза от планшета, перед его лицом созревает розовый пузырь. Марио узнает Винни. Хлоп!
– Что ты тут делаешь?
Винни фыркает:
– Я тоже рада тебя видеть в этот славный воскресный денек.
Марио хотя бы хватает совести покраснеть. Его оливковая кожа становится розовато-лиловой.
– Прости. Просто сюда можно только Понедельниксам и Субботонам. – При упоминании Субботонов его карие глаза раздосадованно сужаются до щелочек. Похоже, Марио в таком же «восторге» оттого, что Маскарад не отменяют, как и сама Винни. Возможно, ему приходится еще туже, ведь именно он должен впихнуть тестирование в оставшееся до этого мегасобытия время.
– Мне нужно с тобой поговорить, – объясняет Винни. – Насчет Грейсона Пятницки.
Полунадутый пузырь Марио сдувается.
– Неподходящий момент, Винни. И место неудачное.
– Да знаю. – Она подходит ближе. – Но это важно. Пожалуйста.
Он вздыхает – грудь поднимается под белым лабораторным халатом.
– Ладно, – стонет он. – Сюда.
Он направляется в заднюю часть шатра, не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли за ним Винни (конечно идет). Брезент в синюю полоску расступается, открывая вид на Малое озеро. Здесь будет чертово колесо.
Они выходят, их обметает ветер. Марио резко сворачивает влево, где синеют два биотуалета. Марио ведет Винни за один из них. Запаха, к ее радости, не чувствуется.
Марио запихивает планшет под мышку и похлопывает по карману лабораторного халата. Мгновением позже появляется новая упаковка жвачки.
– Ну, выкладывай, Винни. У меня мало времени.
– Я должна знать, что за тварь убила Грейсона Пятницки.
Лицо Грейсона, расплывчатое и бесформенное на мутной распечатке, встает перед ее мысленным взором… но постепенно сквозь него проступает лицо Джея с красной окантовкой зрачков и бледной, как лунный свет, кожей.
– Это же никакой не вервольф, правда?
Марио ничего не отвечает, только громче чавкает жвачкой и переминается с ноги на ногу.
– Ну? – наседает Винни. – Это простой вопрос: да или нет?
– Вообще-то это я не знаю. – Марио сверкает глазами. – Думаю ли я, что это был твой Ворчун? Да, я это допускаю. Нанесенные Грейсону э-э-э… повреждения похожи на те, что мы видели у прежних жертв этого существа.
«Твой Ворчун». У Винни сжимается желудок.
– Но при этом, – сокрушенно вздыхает Марио, – неоспоримые признаки присутствия вервольфа на месте убийства также имеются. Клочья шерсти и следы укусов на некоторых частях тела.
Ее желудок сжимается еще сильнее.
– А Джей? Он это видел? В смысле видел вервольфа?
Как ни хотелось Винни расспросить об этом Джея прошлой ночью, она так и не набралась духу. Было слишком остро, слишком холодно.
«Эй, я в курсе, что у тебя разбито сердце, но давай я подержу тебя за руку, а ты мне расскажешь все, что запомнил?»
– Вервольфа Джей не видел, – отвечает Марио, – но не видел и Ворчуна. Так что, если тебя интересует мое подлинное мнение…
Винни задерживает дыхание.
– Все указывает на Ворчуна.
– Ах! – Плечи Винни расслабляются. Ей надо было это услышать. Боже, как ей надо было это услышать!
– Проблема в том, – продолжает Марио, – что мы также имеем дело с вервольфом, а с этими ребятами у нашего города связаны плохие воспоминания. – Он машет куда-то в сторону центра города, где семнадцать лет назад перенастроили противодиановую сирену, чтобы она оповещала и о дневных скитальцах. – Так что, Ворчун убил Грейсона или нет, мне все равно надо ловить этого люпинотуума.
– Ясно дело, но сколько это может занять? – Винни качает головой. – Народ уже активно возмущается, что тесты никак не начнутся…
– Да что ты? – стонет Марио. Хлоп! – А я и не заметил.
– А люди погибают из-за кошмара, в которого не верит никто, кроме меня… ну и тебя. Грейсон Пятницки убит. Я сама чуть не погибла таким же образом. Кто еще пострадает?
Марио беспомощно пожимает плечами:
– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Винни. Если у тебя есть решение, будь любезна, поделись. Скорпионы-«альфы» прочесывают лес целыми днями. У нас по всему лесу натыканы датчики, камеры и еще датчики. И ничего. Ни Ворчуна, ни вервольфа. Можно подумать… – Он делает паузу, поднимая брови, словно пришедшая в голову мысль кажется ему абсурдной. Но он ее все же высказывает: – Можно подумать, что эти кошмары появляются, только когда рядом ты, Винни. Или что у тебя какая-то сверхспособность, и потому только ты их и видишь.
– В задницу такую сверхспособность! – В тот миг, когда Винни это произносит, мрачно скрестив руки на груди в оборонительной стойке, где-то в дальней части ее разума загорается искорка. Винни ее пока не видит, но скоро…
Скоро она разгорится в полную силу, точно костер в холодной весенней ночи.
– Если это новое кошмарное существо где-то поблизости, Винни, – уверяет ее Марио, – рано или поздно оно покажется. Надо только запастись терпением.
– Ну да, Ворчун ведь сам такой терпеливый. – Руки Винни повисают плетьми. – Ладно, спасибо, что хотя бы поговорил со мной. Сообщи, если что-то выяснишь, ладно?
– Само собой, – обещает он. – Ты же знаешь, я всегда сообщаю. И вот еще… – Он снова шарит в карманах, но в этот раз извлекает мятую бумажку. – Здесь логин-пароль для просмотра результатов тестирования. Если хочешь следить за процессом, просто заходи с нашего охотничьего сайта.