Каждый день

– Прежде всего, стоит сказать, что музыка это древнее искусство и у каждого она своя. Я считаю, что классическая музыка – лучшее творение человека и дальше поднимать планку уже некуда. Но раз вы все хотите чего–то особенного, для вас выступит Дэвид Хейли и его оркестр! – речь старого педагога удивила всех, не только Дэйва и друзей, но и даже тех учителей, которые согласны с мистером Брауном.

Тем не менее, под бурные аплодисменты на сцене появляются молодые ребята со своими инструментами, за исключением Джозефа, он лишь толкает старое пианино в сторону группы. У главного микрофона встаёт Дэвид и говорит – сегодня вы еще услышите виртуозное исполнение мелодии от нашего друга Джо, а пока…друг мой, уступите место. Для всех девушек звучит особенная песня!

Джо покачал плечами, улыбнулся и отошел в сторону.

Все–таки обещание, данное учительнице, было выполнено, молодой человек играет лирическую любовную песню, а в зале все с восхищением наблюдают за этим. Верные компаньоны Дэвида стоят пока что без дела, кроме, разве что, Гордона, создающего приятный басовый фон своим новым инструментом. Правда, восхищенными глазами он смотрел не на своего друга, а на одну девушку, на которую тоже положил глаз. Можно назвать это одним словом – мальчишки, но это практически не несет в себе никакой информации. Дэвид тем временем уже закончил играть, резко встал, крикнул в толпу в знак того, что ему это понравилось, и поклонился залу. Вокруг все аплодировать стали, но кто громче всех, мне кажется, это была именно миссис Пул.

– А теперь…ребятишки, будет рок–н–ролл! – прошептал он про себя, сделав слегка злостное выражение лица.

Дэвид подскочил, взял свою гитару и прыгнул к микрофону.

Не стоит останавливаться на этом моменте, но Лиза Пул была явно удивлена, увидел "элегантного молодого человека", как она это себе представляла, скачущим по сцене с гитарой. Про реакцию мистера Брауна я вообще молчу. Правда, школьным понравилось, они подпевали, хлопали и свистели. Тем не менее, реакция учителей угасла, когда он снова стал петь спокойную и медленную песню, особенно в моменте, когда он закончил петь.

– Сейчас…я бы хотел исполнить то, что написал сам…посвящаю всем влюбленным и одному особенному человеку. – сказал Дэвид в микрофон.

Юный мистер Хейли снова присел за фортепиано, чтобы сыграть свое произведение, которые было также полно любви, как и сердце его автора. Хотя мой рассудок не готов поверить в столь чистые чувства в таком юном возрасте, именно это, юношу, играющего на пианино, я бы представил как символ чистой любви. Но не следует путать символы и содержание, точно?

Исполнение песни поразило многих, даже Браун со своим снобизмом встал и начал легко аплодировать тому, кто еще неделю назад назвал его старым ослом. Еще бы, ведь он готовился к этому очень долго. Волновался, старался не испортить не единого фрагмента, а его пальцы порой отказывались слушать. Но совладав со своими мыслями, он продолжил усердно играть, до самого конца. И результат был очень внушительным, такого внимания Дэвид Хейли не испытывал с того момента, как первый раз на сцене не играл. А самому Дэйву после последнего поклона казалось, что он способен теперь изменить мир. Юношеский максимализм взял над ним верх и его вряд ли могло что–то остановить. Разве что, конец всего мероприятия.

– Чуваки....черт побери! – кричит на всю коморку, что за сценой, Дэвид.

– Это было круто! – восторженно скандирует Милз.

– Еще бы…а вы видели выражение лица старого Брауна, когда мы Элвиса играть стали! Я ради такого…хоть каждый год готов здесь играть. – подхватил Гордон

– Ух ребята…это еще что! Вот через год, два, это выступление в школе запомнят как наш первый звездный час! Восхождение группы Дэвида! Теперь ребята мы с вами точно мир изменим… – продолжает Дэйв.

– Звездный час? – с удивлением спрашивает Джо.

– Ну да. – отвечает Дэвид, но скепсис в голосе друзей его насторожил. – А что…?

– Дэйв…чувак, о чем ты, пора думать о будущем. А мы не можем всю жизнь играть…это не понесет нас на олимп счастливой жизни. – поясняет Джо. – Да, музыка это круто…но…не всегда прибыльно…

– Но…

– Что но, Дэвид? Не обижайся, но ты и Гордон богачи…вам терять нечего. – говорит Милз. – Вы можете поставить все на альбмом, а мы…

– Верно…мистер Хейли–шоп! – иронично сказал Джо.

Спор был неожиданным явлением. Целых пятнадцать минут молодые люди спорили по поводу будущего своей группе, с одной стороны были Гордон и Дэвид, а с другой стороны Милз и Джозеф. Последние, однако, одержали верх, и даже Гордон для себя решил, что более занятие музыкой не будет постоянным занятием в жизни. Дэвид был вне себя от злости, чувствуя себя преданным, он бросил гитару в коморке и выскочил из помещения, крикнув – ну и черт с вами…я буду один!

Уговоры друзей, доносящиеся из-за спины не повлияли на Хейли, но у него было еще одно дело. Эми, юная муза. Он спешил к ней в надежде довершить свой план и хоть как-то поднять настроение себе.

Покуда еще не все разошлись, он решил сделать долгожданный шаг. На период этого решения мысли о разногласии с друзьями покинули память парня, она заполнилась сценариями о том, как будет выглядеть процесс признания. В голове Дэвида мелькали эпизоды первого свидания, улыбку девушки и приятные взаимные слова.

К несчастью Дэйв был далек от реальности, его наивность его и подвела. По дороге он увидел Эми, в компании юного Джеральда Форда, такого же звездного парня, как и сам Дэйв, но только с одним исключением – он не любит музыку и мечтает открыть собственный бизнес.

Сердце Хейли стало быстро колотится от эмоций, что он испытывал в момент, когда видел свою возлюбленную в объятиях другого. Тот в свою очередь проводил пальцами по ее рыжим волосам, поглядывая ей в глаза, создавая неловкий момент для самого Хейли. Его охватила паника, он начал ронять слезы. Эми и Джеральд продолжали о чем то тихо разговаривать и смотреть друг на друга влюбленными глазами. У Дэвида появилось желание, тут же бросится и хорошенько побить этого напыщенного индюка, но чтобы окончательно не потерять контроль над собой, он хватил свой галстук и стал нервно играть им в руках, попутно поднимая воротник своей рубашки, что должно было смотреться как проявление гордости; но было нелепым. И стоять ему долго тоже не хотелось долго, он ловил себя на мысли, что в скором времени он увидит то, что ему самому хотелось бы испытать с Эми – поцелуй. И так произошло, нервная система мальчика не смогла включить защитную реакцию: он бросил свой голубой пиджак и синий галстук на пол и стал быстро идти в сторону выхода.

Он даже не особо понял, как дошел домой, он оставил и плащ, и гитару в школу. Это заметили родители и сказали забрать все завтра.

– Хорошо, я ....завтра утром…схожу в школу и заберу все. – сказал, ели сдерживая слез Дэвид.

Дэвид решил весь вечер провести в комнате: еще одного спора с семьей он бы не вынес. В голове у мальчика лишь мелькали эти двое и друзья, которые, по его мнению его предали. Долго с этими мыслями лежать на крове он не смог, он встал и побежал вниз. Был вечер, Итан и Марта сидели в гостиной.

– Мам, пап, а чего тянуть. Пойду сейчас и заберу вещи, пока там еще открыто. А то вдруг завтра никого не будет… – крикнул своим родителям Дэйв.

– Давай, только не долго…и возьми джемпер…на улице уже холодно. – ответила мама.

– Без проблем…будьте уверены…я не надолго.

Дэвид не стал даже переодеваться, пошел в своих белых брюках, рок–н–рольных ботинках, накинув лишь сверху синий кардиган. Но перед этим, он тихо заглянув в кабинет отца. Он знал, где лежит отцовский кольт 1911, ему не составило труда его взять.

Вече, тем не менее, не приносил нужных темных красок, с этим прекрасно справлялась тень Дэйва, идущего в направлении школы. У школы стоял старенький черный Форд конца сороковых, а из открытого салона машины доносилась громкая музыка. Проходя мимо Форда, он вспомнил хозяина этой машины, Оливера, он видимо ждал свою девушку, обычно они вместе уезжают. Joshua Fit the Battle of Jericho в исполнение любимого Дэйвом Элвиса Пресли – песня, игравшая в машине задавала определенный тон походки Мистера Хейли.

Школа была не закрыта, какой уж там, даже сам рождественский вечер не закончился, все были еще в школе, даже друзья Дэвида. Его самого интересовала лишь пара Джеральда и Эмели, которые, к слову, были около коморки, за углом перед входом в помещение. Мистер Хейли, с оружием в руке, подошёл к самой двери. Эми и ее новый молодой человек его не видели, зато ему самому открылся отличный взор на всю их любовную процессию, плюс – все было слышно. Оказалось, эти двое уже дней пять вместе, поначалу она его недолюбливала, он клеился к ее подруге. А теперь, вы видите сами, расцвет новой школьной любви.

Дэвиду не хотелось долго на это смотреть и слушать их разговоры; его переполняло отвращение, помноженное на злость к друзьям и всем людям в целом. А было похоже это на тяжесть, словно внутри тебя лежит гиря, которая постепенно увеличивается, давая о себе знать.

– В этом мире…ничто не достойно внимания…и даже любовь и даже дружба…Даже чертова музыка не приносит нужной радости! – пробормотал Дэйв, направляя пистолет отца на парня Эми.

Глаза Дэвида заполнились яростью, а желание спустить курок, но что–то его держало. Вероятно, его сдерживало то, что называется нашей совестью, но я так не думаю: он просто не хотел травмировать Эми. Хотя о чем это я, не могу он этого сделать. Не так–то просто убить человека, в особенности, если ты добрый человек. На секунду ты в ярости и с грозным взглядом пытаешься сделать ошибку, а потом злость сменяется отчаянием. Впав в это самое отчаяние, Дэвид вбежал в коморку, сел за пианино и начал рыдать. Даже играть было трудно, бить по клавишам или по самому инструменту, ибо там, в двух шагах – Эми и ее кавалер.

Как мне все это надоело, я так не хочу! Все отвратительно… Да пошло оно все к черту! – Молодой человек посмотрел на пистолет и, произнеся эту фразу, выстрелил себе в затылок, сидя за фортепиано.

Звук упавшей головы молодого человека издал неприятный и пронзительный скрип фортепианных клавиш. Это дополнилось грохотом упавшего оружия. На миг вокруг наступила абсолютная тишина, лишь только пробивавшиеся сквозь столбы мертвой тишины крики птиц за окном оттеняли один сплошной реквием. Ноты естественной мелодии смерти были столь медленными, что можно было, смело успеть их записать.

Жизни людей теперь могут измениться очень сильной. Но никто не знал, что будет дальше. А для одного из них, карта судьбы предоставила лишь одну дорогу, вокруг и позади которой огромная стена. И уйти с этого пути назад, или в сторону уже нельзя – только вперед. Там где раньше была тьма, теперь оказываешься ты и будь готов к этому.

Глава II. Пустота

Вы когда–нибудь задумывались, как вообще происходит смерть? Для тех, кто не верит в бессмертие души или в Бога, ответ очевиден, умирает биологическое существо, но для верующих или суеверных – душа отправляет на суд Божий, в ад, в рай, в потусторонний мир, у каждого по–разному.

Я представлял это иначе. Но мои стремления, мои предположения и идеи были далеки от истины. Мертвые не могут испытывать шок, но могут испытать страх. Страх при виде самого себя. И я не в силах сказать, что я чувствую, когда смотрю на самого себя с оружием в руках. Но только это уже не я, то бездыханное окровавленное тело. Что же произойдет дальше? Неужели меня ждет ад?

Вокруг меня был совершенно невообразимый пейзаж. Там где раньше был я, теперь огромный темно–синий туман или тень, и он постепенно двигается в мою сторону. А над головой звезды, нескончаемый поток синих огней и точек, похожих на картинки с изображением галактики из учебника по астрономии. Справа от меня на полу находилась трещина, которая ведет в темную пустоту, оттуда доносятся, тихо, но четко, неприятные вопли и крики. Неприятные звуки, словно кто-то играет на скрипке ржавой пилой. Яркие потоки золотых огней проносились сквозь меня, мне казалось, что я видел целый мир, оставаясь на том же самом месте. Звук, напоминающий крылья голубя, но невообразимо громкий, вышел из другого угла, откуда сочился перламутровый свет с ярко–зеленой дымкой.

– Я не помню тебя в своем списке… – внезапно из–за угла я услышал чей–то голос.

Эхо в коморке было малым, но фон этого голоса был ярким и громким.

– Кто вы? Вы…дьявол? – спрашиваю я, пытаясь отыскать источник голоса,попутно думая о происходящем. – Неужели дьявол…он пришел за мной? Вот так легко…

– О нет, что ты, я не дьявол… – передо мной предстал высокий мужчина с темно–русыми волосами.

Внешность у него была, на мой взгляд, весьма импозантной, строгий стиль одежды, но в тоже время одна деталь выделяла его характер. Он был одет белую рубашку, серый клетчатый, пыльный, словно временем он был испачкан, жилет, черные как чернила в классе мистера Брауна, брюки и такой же темный, словно тень фрак. А его туфли, были той самой смущающей меня деталью его образ: рыжие лаковые. Эти ботинки совершенно не вписывались в общую картину этого джентльмена, который будто бы сошел со страниц иллюстраций викторианской эпохи в Англии. Все соответствует, но не туфли. От них исходил такой поток света, словно в них были встроены телевизионные лампочки, при отсутствии таковых. Да и от самого персонажа исходила одновременно и светлая и темная энергия, о чем я сам знаю, но не в силах объяснить откуда. Дополнили его образ ручные кожаные часы с трещинной в стекле. А его голос был настолько чист и высок, будто со мной говорит женщина, которая периодически занижает свой голос, становясь похожей на мужчину. Очень смутное объяснение, но его голос чертовки пластичен, говорит и женским и мужским голосом одновременно и это не вызывает отторжения слуха.

– Кто же вы тогда? – спрашивают я с легкой дрожью в голосе.