Маленькие милости

– И где это было?

– На Карсоне.

Карсон – местный пляж. Ну как пляж; одно название. Там не океан, а тихий закуток вроде гавани. Даже волн нет. Подростки ходят туда в основном выпить за старыми раздевалками.

– И когда ты их с Рамом видела в последний раз?

– Ну не знаю… в полночь, наверное.

– И они просто ушли?

– Ну, типа, да.

– Так «типа» или «да»?! – Мэри Пэт вовремя берет себя в руки (не то Бренда, чего доброго, замкнется) и добавляет мягче, разрядив обстановку смущенным смешком: – Я просто хочу ее найти. Ты ж знаешь, мы, мамашки, вечно волнуемся.

На том конце провода молчание. Мэри Пэт закусывает губу, и горький никотин во рту мешается с привкусом крови. После паузы Бренда произносит:

– Ну я, это, точно не знаю. Она ушла с Рамом, и больше я ее не видела.

– Она была пьяная?

– Нет, конечно!

– Ерунду-то не городи! – не вытерпев, рявкает Мэри Пэт. – Бренда, пожалуйста, не надо держать меня за дуру; я ж твое вранье насквозь вижу. Сколько вы выпили?

В трубке что-то шипит и щелкает. Слышится далекий собачий лай. Наконец Бренда отвечает:

– Ну так, нормально, в общем. Несколько банок пива, немного вина…

– «Травку» небось курили?

– Ага.

– Она хоть на ногах держалась?

– Да, да. Просто была слегка под кайфом. Клянусь, миссис Фен.

– Так, значит, в последний раз ты видела ее с Рамом?

– Ну да.

– И после вы не пересекались?

– Нет.

– А если она объявится?..

– Первым же делом позвоню вам.

– Вот именно, – сделав голос посуровее, произносит Мэри Пэт. – Спасибо, Бренда.

Девушка вешает трубку, а Мэри Пэт остается стоять у телефона, ощущая, как в ушах грохочет от беспомощности – будто сквозь череп товарняк несется. Джулз семнадцать, она считается полностью дееспособной. Полиция пальцем не пошевелит, пока не пройдет трое суток – это как минимум. Столько Мэри Пэт ждать не может, это выше ее сил. Но ничего иного не остается, только сидеть на кухне, выкуривать пачку за пачкой и ждать, когда дочка объявится сама.

Попробовав сидеть и ждать, Мэри Пэт скоро вспоминает про Соню Уильямсон, которая буквально сегодня лишилась сына. Когда погиб Ноэл, Мэри Пэт получила от нее поразительное послание. Она роется в ящике, где хранит почти все, связанное с сыном: армейский жетон, награды, ламинированное свидетельство о смерти, открытки с соболезнованиями – среди них и та от Сони. На обложке крест со словами «Пусть Господь не оставит в трудный час», а внутри во весь разворот:

Дорогая миссис Мэри Пэтриша Феннесси!

Для матери нет ничего страшнее, чем потерять ребенка. Не могу вообразить ту боль, которую вы чувствуете. Много раз на работе вы заставляли меня улыбаться или скрашивали мой день рассказами о своем дорогом Ноэле. Какой сорванец он был! Какой озорник! Но он любил свою маму, в том нет сомнений, а мама любила его. Не знаю, зачем Господь посылает столь суровое испытание такой хорошей женщине, как вы, но знаю, что именно Он сделал наши сердца большими, чтобы те, кто умер, могли там поселиться. Там теперь и будет пребывать Ноэл – в материнском сердце, как когда-то в утробе. Если я могу хоть чем-то помочь, только попросите. Вы всегда относились ко мне с добротой, и дружбу с вами я очень ценю.

    С искренними соболезнованиями,
    Каллиопа Уильямсон

Мэри Пэт возвращается за стол и глядит на послание, пока строчки не начинают расплываться. Эта женщина обращалась к ней так, будто они подруги. Подписалась полным именем, которое Мэри Пэт сегодня даже вспомнить не смогла. Назвала ее «хорошей женщиной», а она понятия не имеет, с чего вдруг такая доброта. Да, они с Соней общаются, но разве это можно назвать дружбой? Белым женщинам из Южки нельзя дружить с чернокожими бабами из Маттапана. Так уж устроен мир.

Мэри Пэт достает ручку и где-то с минуту ищет бумагу, чтобы написать для Сони записку с соболезнованиями, но находит лишь какой-то жалкий обрывок. Решив завтра купить приличную открытку, она возвращает ручку в ящик стола.

Захватив пиво, сигареты и пепельницу, Мэри Пэт перемещается в гостиную и включает телевизор. Там идут новости, причем как раз репортаж про Огги Уильямсона. Полиция считает, что его сбило поездом между полуночью и часом ночи и от столкновения тело забросило под платформу. Машинист этого даже не заметил. Всю ночь поезда ездили мимо тела, пока метро не закрылось, и только утром труп обнаружили рядом с рельсами. Слухи, будто у погибшего были найдены наркотики, не подтвердились. Также непонятно, почему он оказался ночью на станции и почему прыгнул – и прыгнул ли – под поезд.

На экране показывают фотографию Огги. Очевидно, что подбородок, губы и глаза – карие, но светлые, почти золотые – у него от Сони. Он выглядит таким юным, однако репортер сообщает, что молодой человек два года назад окончил школу и в настоящее время обучался на курсах менеджеров в «Зейре»[11 - «Зейр» (Zayre) – американская сеть розничных дискаунтеров, существовавшая с 1956 по 1990 г.].

Окончил школу? Обучался на курсах менеджеров? Наркодилеры работают в магазинах?..

«И ведь пацан еще», – думает Мэри Пэт, рассматривая лицо на фотографии. Ее мать говаривала, что едва ребенок выучится ходить, каждый шаг уводит его все дальше и дальше от родителей. Снимок Огги пропадает с экрана, и Мэри Пэт представляет, как в том же выпуске новостей – может, завтра, может, послезавтра – показывают ее собственную дочь.

Куда, блин, она запропастилась?..

Мэри Пэт выключает телевизор и звонит домой Раму. Трубку берет его мать, но отношения у них с Мэри Пэт натянутые, поэтому разговор короткий: «Нет, Рональда нет дома. У него смена в “Пьюрити суприм” до десяти… Нет, Джулз я не видела. Уже неделю, а то и больше. У тебя всё?»

Мэри Пэт кладет трубку.

А потом тупо сидит. И сидит. Неизвестно, сколько это длится. Может, минуту, а может, час.

Не вполне соображая зачем, она хватает с подноса у дивана сигареты и ключи, после чего покидает квартиру. По улочке между домами доходит до «Франклина», в котором живет ее сестра, Большая Пег. У той тоже дочка, ровесница Джулз. Девочки не то чтобы подруги, но, бывает, зависают вместе. Почти то же можно сказать и про Мэри Пэт с Большой Пег: близкими их отношения не назовешь, но это не мешает им от души накиряться, если вдруг возникает повод для встречи.

На что уж Мэри Пэт не охочая до путешествий, она все же успела повидать хотя бы Нью-Гэмпшир, Род-Айленд и Мэн. А вот Большая Пег обошлась и без того. Через два дня после школьного выпускного она выскочила за Терри Маколиффа, он же Терри Террорист, с которым начала встречаться в девятом классе старшей школы Южки. По мнению окружающих, парочку только одно и объединяло, что стремление никогда не покидать родной район. Даже в Дорчестер они выбирались только по большим праздникам, а Дорчестер всего в шести кварталах. Весь их свет клином сошелся на Южке. Ну а если остальные считали их кругозор узким, то в гробу они видали этих остальных.

Такую же гордость за малую родину Большая Пег и Терри Террорист, будто учение Христово (если б Спаситель вырос в Коммонуэлсе и был готов порвать любого, кто не отсюда), передали и своим семерым детям. В порядке старшинства это Терри-младший, Маленькая Пег, Фредди, Джей-Джей, Эллен, Подрик и Лёва (при рождении ему дали имя Лоуренс, но с тех пор ни разу им не пользовались) – каждый из них гроза подворотен, подъездов и песочниц. Убежденность в собственной правоте настолько затмевает им глаза, что они взрываются при малейшем противодействии. Сама выросшая в многоквартирной застройке, Мэри Пэт прекрасно знает, как низкая самооценка перерастает в отчаянное желание доказать всему миру, что он тебя не понимает. А если он тебя не понимает, то что он вообще понимает?

Большая Пег в линялом домашнем халате, удерживая в одной руке банку пива и дымящуюся сигарету, открывает сетчатую дверь и подозрительно глядит на сестру:

– Что-то случилось?

– Да вот, Джулз пропала…

Большая Пег открывает дверь шире:

– Заходи.

Мэри Пэт заходит в прихожую. Им с Пег настолько не о чем говорить, что они какое-то время просто молча смотрят друг на друга. Маколиффы вдевятером живут в четырехкомнатной квартире: длинный коридор от входа до кухни, с дверями, ведущими в гостиную и три спальни. Шум стоит такой оглушительный, что свои мысли не слышишь: «Твою мать, ты что, брала мои джинсы?» – «Не брала! Не брала!» – «Точно брала. Чую, как ты их пропердела!» – «Пошла на хрен!» – «Я тебя битой огрею!» – «Фигушки! У тебя ее нет». – «У Фредди есть». – «Мама! Скажи ей!»