Квантовый сад

Квантовый интеллект дал ему больше информации. Белизариусу очень хотелось увидеть ее сырой, необработанной. Новые отсчеты повысили уровень разрешения его модели. Каждая из точек превратилась в облако из более мелких точек, а новая информация позволяла сделать нечто вроде их увеличенного изображения. Информации уже очень много. Но если он видит лишь тысячную часть того, что воспринимают квантовые интеллекты, то что же видят они? Каждая из точек в этих огромных туманных облаках обладает квантовыми свойствами, такими, как в Осях Мира.

Каждая из точек – еще один вход в сеть Осей Мира.

Точек было так много, что они соединялись в туманные облака, выглядевшие издалека как одна светящаяся точка. Миллионы входов в Оси Мира, рассыпанные по мириадам галактик. Масштаб увиденного поколебал в Белизариусе присущее Homo quantus природное спокойствие. Теория и моделирование переходили грань почти что религиозного опыта. Похоже, увиденное им означает, что существуют миллионы «червоточин», связанных между собой квантовой спутанностью, и находятся они в гипергалактической структуре групп квазаров.

Человеческой цивилизации было известно порядка пяти-шести десятков «червоточин». А тут миллионы – и это лишь те, которые можно увидеть при помощи квантовой спутанности. Той самой квантовой спутанности, благодаря которой они с Касси и провернули свое мошенничество.

Информации становилось все больше.

Впечатляющие группы квазаров, пусть и содержащие в себе квадриллионы звезд, оказались лишь кирпичиками стен, нитевидных скоплений и полей галактик всей наблюдаемой Вселенной. Точки начали принимать знакомые очертания. Белизариус распознал Великую Стену Геркулеса – Северной Короны – огромное скопление галактик, протянувшееся на двести миллиардов световых лет, крупнейшую из структур во Вселенной, известных человеку. И, похоже, линии квантовой спутанности вели к миллиардам точек, распределенных по всей этой структуре.

Но если каждая линия спутанности, которую они видят, ведет ко входу в сеть Осей Мира, созданную Предтечами, выходит, что эта сеть непредставимо больше, чем думали люди. Вероятно, Предтечи колонизировали значительную часть известной людям Вселенной. Возможно, они даже не исчезли. Возможно, входов в Оси Мира настолько много, что Предтечи попросту потеряли из виду те несколько десятков, которые нашли люди.

Мозг Белизариуса лихорадочно осознавал увиденное. Как расширение Вселенной может влиять на время и синхронность в окрестностях «червоточин»? Они не могут все быть синхронизированы. Смещение Вселенной в процессе расширения должно сместить и некоторые из «червоточин» в прошлое или будущее относительно друг друга. Как же Предтечам удавалось жить в условиях этой немыслимой сети? На что может быть похоже их общество, учитывая такой размер населенного пространства, который занимает изрядную часть всей Вселенной?

«Квантовые интеллекты, – обратился Белизариус к двум безличным интеллектам. – Мы не знаем, являются ли эти точки входами в Оси Мира или чем-то еще. Нам необходимо получше изучить ближайшие. В системе эпсилона Индейца, у Бахвези, у Земли, в близлежащих системах, которые нам уже известны».

Квантовые интеллекты не глупы. Наверняка они со временем пришли бы к такому же решению, но приобретенные от Homo quantus инстинкты распознавания закономерностей провоцировали их точно так же, как и самого Белизариуса, просто наблюдать математическое и физическое великолепие космоса.

Квантовый интеллект в его мозгу начал выдавать другую информацию. Вместо немыслимо громадной картины Великой Стены Геркулеса – Северной Короны – появилось нечто намного меньшее. Пять точек, без соотнесения с чем-то еще, без масштаба, без реального ощущения какой-либо линейной привязки к реальному миру.

«Что это?» – спросил Белизариус.

«Бахвези», – ответил его собственный голос, лишенный какого-либо выражения и эмоций.

Бахвези. Система, в которой был найден лишь один вход в Оси Мира, считавшаяся чем-то вроде тупика. Конгрегаты предоставили ее в пользование Суб-Сахарскому Союзу. За те семьдесят лет, что они там находятся, несмотря на интенсивные поиски, не было найдено больше ни одного входа в Оси Мира. Квантовые же интеллекты нашли их по линиям квантовой спутанности, но без привязки к каким-либо физически наблюдаемым объектам.

Информация была без масштаба расстояний. Пять точек спутанности в Бахвези представляли собой неровное кольцо, но диаметром оно могло быть и в астрономическую единицу, и в световой год. Они даже могли быть несинхронны с реальностью, в которой находится Белизариус. Квантовая спутанность взаимодействует со временем иначе, чем люди или физическая материя. В полученной картине не было полезной для них информации.

«А эпсилон Индейца можете показать?» – спросил Белизариус.

Спустя пару секунд информация сменилась. Другие пять светящихся точек. А в системе эпсилона Индейца найдены только четыре входа в Оси Мира. Одна у Англо-Испанской Плутократии, одна у Конгрегатов, одну Суб-Сахарский Союз только что у Конгрегатов отвоевал, и четвертая – у Кукол, под поверхностью планеты. Пятый вход в Оси Мира – Святой Грааль… Или безнадежная ставка, с какой стороны посмотреть. Та из наций, которая найдет его, усилится в политическом, экономическом и военном плане.

Квантовые интеллекты отобразили ему эти пять точек, но нет никаких причин думать, что точки спутанности покажут положение входов в реальном мире, как и их ориентацию относительно друг друга. Необходимо вывести уравнения, чтобы преобразовать параметры квантовой спутанности в астрономические координаты в пространстве-времени.

На внутришлемном дисплее Белизариуса появился набор уравнений, расчеты и логические заключения. Квантовый интеллект Касси выдал квантовые параметры Кукольной Оси, той, которую он изучил достаточно подробно. Характеристики Кукольной Оси соответствовали квантовым параметрам одной из пяти точек, а потому ее квантовый интеллект сделал вывод, что это она.

Мозг Белизариуса углубился в геометрию, пытаясь оценить ориентацию и масштаб. Долгие секунды он перебирал варианты и преобразовывал геометрию. И пришел к гипотезе, которая могла помочь сопоставить точки с Осями, принадлежащими Англо-Испанским Банкам и Конгрегатам, а также Осью Фрейи. Последняя точка, никому не принадлежащая «червоточина», располагалась в дальнем космосе, за пределами орбит спутников звезды эпсилона Индейца. Белизариус вычислил теоретическое местоположение этого входа по отношению к остальным.

И тут понял, что внутри его шлема уже не первую секунду звучит сигнал тревоги. У Касси температура сорок. Белизариус выругался. Он проигнорировал это, как и ее квантовый интеллект. Жаропонижающие уже практически не помогали. Хоть и не хотелось ему возвращаться в реальный мир, учитывая ценность получаемой ими здесь информации, квантовый интеллект Касси сам отсюда не уйдет, пока ситуация не станет угрожающей.

«Запись, – скомандовал Белизариус двум квантовым интеллектам. – И выходим из врат времени».

Темп дыхания Касси изменился, оно стало менее глубоким, будто она просыпалась. Белизариус включил двигатели холодной тяги на их скафандрах, и они двинулись назад. Пересекли серую нематериальную границу горизонта врат времени и оказались в грузовом отсеке «Расчетного риска».

Неровное дыхание Касси показалось ему затрудненным, и он взял ее за руку. Она крепко ухватила его руку в ответ. Белизариус потянул ее в сторону шлюза. Когда они оказались в обитаемой зоне, он рывком расстегнул застежки на своем скафандре, а потом снял скафандр с нее – прежде чем снимать свой. Они улеглись в кресла пилотов, пристегнулись и замерли. Святой Матфей хорошо знал, что не стоит болтать с Homo quantus, когда они только что вышли из фуги или когда находятся в savant, поэтому молчал. В этом состоянии Белизариус и Кассандра плохо реагировали на внешние раздражители.

Голова Белизариуса была заполнена новыми данными, и он даже не знал, как начать с этим работать. Сейчас в его сознании проявилось все, к чему он не имел доступа внутри врат времени. Он включил голографические дисплеи, на которых обычно они делали свои геометрические наброски, писали уравнения и проводили итеративные вычисления и стохастическое моделирование графическим способом, которым Homo quantus пользовались для визуализации и расчетов семи или восьми измерений пространства-времени. Белизариус принялся выгружать информацию. Простонав, Касси подсоединила кабель, и рабочее пространство заполонили данные. У кабелей была ограниченная скорость передачи, так что прошло несколько минут, прежде чем изображение в рабочем пространстве хоть как-то приблизилось к тому изображению Великой Стены Геркулеса – Северной Короны, которое Белизариус видел внутри врат времени. Миллиарды точек.

– Неужели это действительно карта всех входов в Оси Мира? – спросил он.

Касси бессознательно приоткрыла рот, едва дыша и глядя на созданный ею образ, будто в трансе. Она оставалась в состоянии savant, плохо понимая речь, но отлично осознавая математику. Нахмурилась, задумываясь над его вопросом.

– Это карта квантовых спутанностей, – ответила она. – Всех точек, которые мы могли воспринять, находясь во вратах времени. Если это не карта всех постоянных «червоточин», созданных Предтечами, с чем же еще могут быть связаны врата времени?

Продолжая осмысливать увиденное, Белизариус вывел трехмерное изображение Вселенной с указанием источников инфракрасного, светового, ультрафиолетового, рентгеновского и гамма-излучений. Пару минут он и Касси молчали.

– По большей части линии спутанности ведут к квазарам, нейтронным звездам и пульсарам, – наконец сказала Касси. – При некоторой трансформации карта получается практически линейной. С точностью от пары астрономических единиц до пары световых лет, что совпадает с картой видимой Вселенной.

Она перестроила изображение с головокружительной скоростью, выделив из карты Вселенной небольшую группу галактик, потом крупнее только галактику Млечного Пути, потом еще крупнее до рукава Ориона, и еще – выделяя крохотную часть галактики, освоенную человечеством. И систему Бахвези отдельно. На голограмме сияли пять точек, одна из которых была реально известной точкой внутри системы.

Они оба понимали суть проблемы. Хотя в целом полученная ими карта связанных квантовой спутанностью объектов была почти линейной, в масштабе отдельно взятой солнечной системы уровень ошибок был таков, что они практически не могли предсказать точные координаты «червоточин». В системе эпсилона Индейца им были известны четыре входа из пяти, и они могли действовать методом исключения. В системе же Бахвези, где им был известен лишь один вход, это не сработает. Пять точек, которые они видят, могут быть повернуты относительно любой из четырех осей пространства-времени, а масштаб расстояний может варьироваться от световых секунд до световых часов.

– Так много Осей Мира, – сказала Касси. – Для Homo quantus хватит на десяток поколений изучения.

– Или чтобы сбежать подальше, – сказал Белизариус. – Страны-покровители могут попробовать преследовать нас, пройдя через одну, но шансы того, что они найдут еще две-три, о которых знаем только мы, ничтожны. На это потребуются века, если не тысячелетия. А вот нам необходимо откалибровать эту карту.

Они принялись выводить уравнения и графические модели, симулировать хаотические сценарии расширения пространства-времени, чтобы найти способ перейти от карты квантовых спутанностей к физическим координатам. Спустя час они вывели класс возможных соотношений, но недостаточно точный.

Касси изменила изображение, выведя карту системы эпсилона Индейца, в которой они могли бы сравнить карту спутанностей с местоположением четырех известных входов в Оси Мира. Так можно было опробовать созданные ими модели, исключая классы соотношений, пока не остался бы один верный. И они долго смотрели на результат расчетов. Результат, который знали лишь они двое из всего человечества. Изнуренные жаром головы заполнило благоговение перед совершенным открытием.

Выведенное соотношение зависело от важного параметра: чем точнее они его вычислят, тем вернее соотношение сможет переводить карту квантовых спутанностей, полученную Касси, в физическую карту привычного четырехмерного пространства-времени. Им было необходимо измерить разницу во времени между двумя входами во врата времени, ведущими в будущее и прошлое.

Но измерить эту разницу было невозможно иным способом, кроме как оставить врата времени на одном месте в течение нескольких десятилетий. Чем короче период измерения, тем больше ошибка, а малейшие ошибки в измерениях превращались в световые секунды и минуты в координатах на карте. У Homo quantus не было столько времени: им было необходимо скрыться от Конгрегатов и Банков.

Чтобы получить достаточную точность измерений, интервал должен составлять тысячелетия. Лишь в одном месте в пространстве и времени можно было получить эту информацию, но Белизариус пока что не хотел даже говорить о нем Касси. Об этом даже подумать было страшно, так что он просто выдал Святому Матфею предварительные координаты пятого входа в Оси Мира в системе эпсилона Индейца и сказал, что им надо прилететь туда незамеченными.

11

При помощи скрытой камеры полковник Айен Иеканджика, сидящая в дежурной каюте, смотрела, как члены правительства прошли в парадную каюту «Мутапы», чтобы встретиться с генерал-лейтенантом Рудо, недавно повышенной в звании до главнокомандующего военным флотом. Первый, Чарльз Нанъёнга, министр обороны. Второй, Дауди Эхверу, министр внутренних дел. На Нанъёнге был деловой костюм по последней венерианской моде – темный, в тонкую полоску, с оборками на рукавах и воротнике. На Эхверу было длинное свободное одеяние канду, подвязанное у лодыжек, в условиях отсутствия гравитации. Сев в кресла у стола для переговоров, они пристегнулись.

Генерал-лейтенант Рудо редко покидала «Мутапу», считая, что риск покушения на нее слишком велик. Учитывая, сколько шпионов и агентов осталось в правительстве на Бахвези, это опасение было обоснованным. Для членов же совета министров войти в ее каюту на «Мутапе» было все равно что войти в историю. Они фотографировали себя на фоне флагов сорокалетней давности. Они обращались к избирателям, пересыпая свои речи замечаниями «Как я узнал, оказавшись на “Мутапе”». Конечно же, это срабатывало. Для всех граждан Союза моряки Шестого Экспедиционного Отряда стали героями.

Герои низкого звания были выгодны, а вот высокого – опасны, как обоюдоострое оружие. Политики могли набрать популярность, ассоциируясь с ними, а могли и оказаться в их тени. Генерал-лейтенанту уже предлагали несколько постов в правительстве, как и самой Иеканджике, но они решили остаться на флоте. Закулисная борьба фракций оказалась куда сложнее, чем они представляли себе раньше.

Генерал-лейтенант официально поприветствовала министров и доложила им последние сведения о военной обстановке. Министры стали задавать вопросы. Генерал-лейтенант отвечала точно и подробно.

С точки зрения Иеканджики, задаваемые генерал-лейтенанту вопросы касались перспектив ведения боевых действий. Пути снабжения, диспозиция, оборонительные зоны, потенциал наступательных действий, главные и второстепенные цели. Спустя некоторое время министр обороны убрал планшет в карман жилета и сложил руки на груди. Генерал-лейтенант тоже убрала свой.

– Я хотел бы вернуться к моменту кражи врат времени, – сказал министр Нанъёнга.

– Я готова изложить любые подробности в дополнение к моему докладу, какие пожелаете, – ответила Рудо.

– У Кабинета есть некоторые трудности с пониманием сути этой потери, генерал, – сказал министр. – Нас всех интересует, можно ли было этого избежать.

– Архона оставил всех нас в дураках, – сказала Рудо. – Другого объяснения я предложить не могу. Он был подходящим человеком для того, чтобы провести Шестой Экспедиционный Отряд в систему эпсилона Индейца, но он же нас и обокрал.

– Мы можем найти его и вернуть врата назад? – спросил министр Эхверу.