Бег вслепую

Его лицо приняло озадаченное выражение.

– Я не представляю, откуда он об этом узнал. Он просто сказал мне, чтобы я пошел и забрал его.

Я приподнял карабин.

– И дал тебе эту штуку. Полагаю, я должен был быть ликвидирован. – Я посмотрел на Элин, а затем снова на Грахама. – А как насчет Элин? Что было бы с ней?

Грахам закрыл глаза.

– Я не знал, что она здесь.

– Может быть, – сказал я. – Но Слейд знал об этом совершенно точно. А как еще "лендровер" мог оказаться здесь? – Веки Грахама слабо дернулись. – Ты сам прекрасно понимаешь, что должен был бы устранить всякого свидетеля.

Струйка крови стекла из уголка его рта.

– Грязный ублюдок! – воскликнул я. – Если бы я был уверен в том, что ты до конца осознаешь свои собственные действия, то прикончил бы тебя прямо сейчас. Слейд сказал тебе, что я предатель, и ты поверил ему на слово – ты взял оружие, которое он тебе дал, и последовал его указаниям. Когда-нибудь слышал о человеке, которого звали Биркби?

Грахам открыл глаза.

– Нет.

– Это случилось еще до тебя, – сказал я. – Тогда Слейд разыграл такой же трюк. Но сейчас не время об этом говорить. Ты пришел один?

Грахам плотно сжал губы, и на его лице появилось упрямое выражение.

– Не строй из себя героя, – посоветовал я ему. – Я способен вытянуть это из тебя достаточно легко. Как тебе понравится, если я сейчас встану ногами на твой живот? – Я услышал, как Элин сделала судорожный вздох, но проигнорировал ее. – У тебя серьезное внутреннее ранение, и ты умрешь, если мы не доставим тебя в госпиталь. А я не стану этого делать, пока существует вероятность, что кто-то может на нас напасть, когда мы покинем Асбьюрги. Я не собираюсь подвергать Элин риску ради твоего спасения.

Он посмотрел мне за спину, на Элин, а затем кивнул.

– Слейд, – сказал он. – Он здесь… примерно в миле…

– У входа в Асбьюрги?

– Да, – произнес он едва слышно и снова закрыл глаза.

Я пощупал его пульс и обнаружил, что он стал значительно слабее. Я повернулся к Элин.

– Начинай собираться, оставь место для Грахама, чтобы его можно было положить поверх спальных мешков. – Я встал и перезарядил карабин.

– Что ты собираешься делать?

– Может быть, я смогу подобраться к Слейду достаточно близко для того, чтобы поговорить с ним, – произнес я медленно. – Чтобы сказать ему, что его мальчик тяжело ранен. А если нет, тогда я поговорю с ним при помощи вот этого. – Я поднял карабин.

Она побледнела.

– Ты убьешь его?

– О Боже, я не знаю! – воскликнул я с раздражением. – Я знаю только то, что он, по-видимому, не возражал, если бы убили меня – и тебя тоже. Он сидит у входа в Асбьюрги, как пробка в горлышке бутылки, и это единственная открывалка, которую я имею.

Грахам тихонько застонал и открыл глаза. Я склонился над ним.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо. – Струйка крови в уголке его рта выросла до целого ручейка, стекающего вниз по шее. – Это интересно, – прошептал он. – Откуда Слейд смог узнать?

Я спросил:

– Что в свертке?

– Не… знаю.

– Кто сейчас главный в Департаменте?

Его дыхание стало затрудненным.

– Та… Таггарт.

Если кто-то и может снять Слейда с моего загривка, то это Таггарт. Я сказал:

– Хорошо, пойду увижусь со Слейдом. Мы скоро вытащим тебя отсюда.

– Слейд сказал… – Грахам прервался и начал снова. Ему, по-видимому, было трудно глотать, и он слегка закашлялся, пуская губами ярко-красные пузыри. – Слейд сказал…

Кашель усилился, а затем поток артериальной крови вырвался из его рта, и он уронил голову набок. Взяв его за запястье, я понял, что Грахам никогда не скажет нам о том, что же говорил Слейд, поскольку он был мертв. Я закрыл его остекленевшие глаза и поднялся на ноги.

– Лучше мне самому поговорить со Слейдом.

– Он умер! – прошептала Элин, по-видимому, глубоко потрясенная.

Грахам был мертв – еще одну пешку смахнули с доски. Он умер потому, что слепо повиновался приказам; так же как делал я в Швеции; он умер потому, что не осознавал, как следует, своих поступков. Слейд сказал ему, что нужно сделать, он попытался, но совершил ошибку, которая привела его к смерти. Я тоже не осознавал до конца, что я делаю, поэтому мне лучше не совершать ошибок в своих попытках.

Элин плакала.

Крупные следы лились у нее из глаз и стекали по щекам. Она не рыдала, а просто стояла и беззвучно плакала, глядя вниз на тело Грахама. Я сказал хрипло:

– Не плачь о нем – он собирался тебя убить. Ты сама это слышала.

Когда она заговорила, ее голос не дрожал, хотя слезы по-прежнему катились из глаз.

– Я плачу не о Грахаме, – произнесла она с отчаянием. – Я плачу о тебе. Кто-то должен это сделать.

2

Мы быстро свернули лагерь и загрузили все в «лендровер», все, включая тело Грахама.

– Мы не можем оставить его здесь, – сказал я. – Кто-нибудь обязательно наткнется на него – в течение ближайшей недели. Цитируя барда, мы оттащим потроха в соседскую комнату.

Слабая улыбка тронула лицо Элин, когда она уловила аллюзию.