Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения

В конце дня был вынесен вердикт: разработка обоих видов вооружения должна вестись параллельно. Следующий повод, по которому Шпеер прилетел в Пенемюнде, оказался более трагичен…

Между тем Дорнбергер был произведен в генерал-майоры, и три дня спустя после демонстрации в Пенемюнде Шпеер впервые публично заявил, что у немцев кое-что приготовлено для Британии: «Пусть германские мельницы возмездия мелют слишком медленно, зато они делают это тщательно…»

Гитлер присвоил программе Дегенколба по «А-4» статус наивысшего приоритета по сравнению с остальным вооружением. Будущие контракты на производство ракет должны были получить особый статус.

Теперь, казалось, ничто не могло помешать ракетному обстрелу Лондона, намеченному Адольфом Гитлером на декабрь 1943 года.

12

По распоряжению Дункана Сэндиса 14 мая отдел аэрофоторазведки совершил еще один вылет в Пенемюнде. По странному стечению обстоятельств ВВС Британии снова выбрали для вылета день и время незадолго до того, как немцы запустили очередную ракету «А-4».

Капитан Кенни докладывал: «Общий уровень активности на всей площадке достаточно высок. Это доказывается интенсивными строительными работами на центральной кольцеобразной площадке [испытательный стенд XI] и передвижением большого количества транспорта по шоссе и железной дороге».

На складах сосредотачивалось большое количество материалов и запасов. Кенни отметил, что с 22 апреля в Пенемюнде многое изменилось. Кроме того, отмечалось: возле эллиптической площадки замечено некоторое количество легковых автомобилей и грузовиков. На фотоснимках, сделанных во время предыдущего вылета, видно, как к эллипсу движется караван из пяти грузовиков. На центральном грузовике – цилиндрический объект размерами 38 футов на 8 футов.

Этим «объектом» была ракета «А-4». Фактически, эти «объекты» были на фотоснимках, которые Кенни взял с собой в министерство снабжения еще 24 апреля, но тогда никто не обратил на них внимания. Вряд ли это может вызвать удивление. Белое расплывчатое пятно на сером расплывчатом пятне, длиной 1,5 миллиметра, оставалось «объектом» до середины июня.

Враждебная реакция, с которой был воспринят первый доклад Сэндиса, в том числе негативное отношение лорда Черуэлла, незамедлительно возымела последствия: «мистера Герберта» опять вызвали на допрос и потребовали снова рассказать свою историю. В результате появилась возможность провести четкую грань между тем, что он на самом деле видел, и тем, что с его стороны было «чистейшими домыслами». «Герберт» объяснил, что первоначально немцы его пригласили для того, чтобы получить от него заключение – подойдет ли новое германское супертопливо для танковых двигателей. Поскольку эксперименты с ракетами проходили поблизости, он сумел увидеть их. Теперь он утверждал, что ракеты запускали из Шварцвальда в направлении Боденского озера.

Настойчивое утверждение, что ракету запускали из Шварцвальда в направлении Боденского озера, притом что в случае перелета ракета могла рухнуть на Швейцарию, несколько подрывало веру в надежность источника. Однако для Сэндиса в этой истории важной деталью был общий знаменатель, в данном случае – «разработка ракеты Германией».

Отыскали одного немецкого генерала, который страстно жаждал рассказать о реактивных снарядах. Он заявил, что видел, как из Грейфсвальдер– Ойе в направлении острова Борнхольм запускали ракету длиной в 20 футов. И что самое важное: он был уверен, что топливо ракеты было жидким, чистый спирт.

На этом этапе, однако, расследование Сэндиса не могло полностью игнорировать показания «мистера Герберта», и, когда он описал пусковые шахты в Шварцвальде, мастерски закамуфлированные и защищенные листами не пробиваемой бомбами стали, мистер Сэндис мог лишь попросить отдел аэрофоторазведки проверить район, указанный «Гербертом», на аэрофотоснимках. Он не склонен был недооценивать возможности воздушной разведки, которая способна была и подкрепить доказательствами доклады разведки, и одним движением опровергнуть их.

В июне Сэндис попросил сделать аэросъемку различных районов, которые упоминались агентами и военнопленными. Он хотел, чтобы аэросъемка покрыла всю территорию, оккупированную врагом, в радиусе 130 миль от Лондона. Более того, он потребовал проводить регулярную аэрофотосъемку Пенемюнде – примерно раз в две недели – и специальную аэросъемку островов Грейфсвальдер-Ойе, Борнхольм и Рюген, а также делать аэрофотоснимки в районах Хольцкирхена, к югу от Мюнхена, где «Герберт» якобы стал свидетелем запуска ракет. Кроме того, он рекомендовал, чтобы были атакованы Пенемюнде и Людвигсхафен. По его мнению, практически не оставалось сомнений в том, что ракеты дальнего действия в самом деле существуют и уже могут производиться в ограниченном количестве.

Тем временем разведка выпустила доклад по подозрительной конструкции в Северной Франции. Хотя это напрямую не относилось к секретному оружию, лорд Черуэлл, чьему вниманию 3 июня Джонс предложил аэрофотоснимки, согласился с необходимостью срочно уничтожить площадку. Он писал премьер-министру: «Фотоснимки показывают, что немцы возводят крупные конструкции, похожие на огневую позицию, в районе Кале. Независимо от того, насколько серьезно мы воспринимаем версию о новом оружии, предназначенном для бомбежки Лондона, не будет ли разумным атаковать эти конструкции прежде, чем над ними будут возведены бетонные купола? Если враг считает нужным возводить эти конструкции, значит, мы должны разрушить их, пока не стало слишком поздно».

На этом этапе еще ярче выявился раскол между Сэндисом и Черуэллом. Когда Джонс решил, что обнаружил что-то ценное на фотоснимках, он отправился с ними не к Сэндису, который был официальным руководителем расследования, не к своему непосредственному начальнику из министерства ВВС, вице-маршалу авиации Инглису, а к лорду Черуэллу, к которому он питал глубокое уважение с тех пор, как был аспирантом в Оксфорде. И снова Черуэлл не счел нужным проинформировать Сэндиса о полученной информации.

Министр ВВС не разделял взгляды Черуэлла относительно необходимости немедленных действий по бомбежке Ваттена. «Преждевременная операция может лишить нас важной информации», – заявил Синклер.

8 июня Черуэлл нанес визит лорду Мелчетту на Гросвенор-сквер, чтобы обсудить с ним один особый вопрос – потенциал самых мощных из известных взрывчатых веществ. Черуэлл хотел получить авторитетное подтверждение для своего заявления, что предположение «мистера Герберта» о том, что в распоряжении Германии якобы находится сверхмощное взрывчатое вещество, было абсурдным. 11 июня Черуэлл писал мистеру Черчиллю: «Я так и не смог убедить себя в том, что всю эту историю следует воспринимать так серьезно, как это предлагает сделать доклад. Военнопленный, который поднял панику, сделал, по крайней мере, одно заявление, которое является совершенно ошибочным». Лорд Черуэлл согласился, что немцы действительно могут работать над ракетами дальнего радиуса действия, однако, по его словам, им пришлось столкнуться со значительными трудностями. Едва ли это было удивительным, поскольку создание подобных летательных аппаратов может занять команду инженеров на годы.

Проблемы могли возникнуть со всем – с транспортировкой 70-тонного реактивного снаряда, его установкой на пусковое устройство и т. д. Кроме того, если «пусковая установка» была неприметной, значит, она должна была находиться под землей. «А это потребовало бы сооружения гигантского подземного бункера», – указывал Черуэлл.

Проект беспилотного радиоуправляемого летательного аппарата – с реактивным или иным двигателем – представляется более осуществимым, но эффективность обстрела такими снарядами была бы меньшей, чем при обычной бомбардировке.

В заключение лорд Черуэлл писал: «Джонс, который, как Вы, может быть, помните, руководит научной разведкой в министерстве ВВС, держит под контролем этот вопрос, поэтому не существует большого риска того, что нас застигнут врасплох».

Вряд ли можно сомневаться в том, что лорд Черуэлл предпочел бы видеть Джонса на месте Сэндиса, чья невежественность в научных вопросах могла, по мнению Черуэлла, нанести ощутимый вред.

Было обстоятельство, препятствовавшее назначению Джонса или любого другого ученого: вряд ли человек, не являющийся правительственным чиновником, будет обладать достаточной властью, чтобы рекомендовать осуществление контрмер. Сэндиса выбрали на эту должность в основном потому, что военное ведомство и министерство ВВС так и не смогли решить, к какому роду оружия относятся ракеты – к артиллерийским снарядам или летательным аппаратам, то есть находятся ли они в компетенции военной или воздушной разведки.

13

Только благодаря случайному стечению обстоятельств ВВС Британии нанесли свой первый удар по германским планам производства ракет.

В начале июня «собственный» дешифровщик аэрофотоснимков доктора Р.В. Джонса в Медменхеме, Клод Уэйвелл, обнаружил, что дирижабле– строительный завод «Цеппелин» во Фридриксхафене на берегах Боденского озера, по всей видимости, производит оборудование для ракет.

3 июня Джонс привлек к этому факту внимание лорда Черуэлла. Профессор, в нарушение субординации, осмелился обратиться напрямую к начальнику штаба ВВС с рекомендацией произвести немедленную бомбардировку завода. 14 июня Медменхем посетил мистер Черчилль. Ему продемонстрировали фотоснимки Фридриксхафена, и он узнал, что завод до сих пор не атакован. Спустя два дня 5-я бомбардировочная группа получила приказ об уничтожении завода.

Воздушный налет на Фридриксхафен, выполненный 22 июня, был первым ударом по германской программе секретного оружия. Завод «Цеппелин», который должен был в соответствии с планами производить 300 ракет «А-4» ежемесячно, серьезно пострадал при бомбежке, и от плана производства там ракет пришлось отказаться.

В Англии все внимание по-прежнему было приковано к Пенемюнде: за первые пять дней июня в Лондоне получили четыре в высшей степени подробных донесения разведки, из Блетчли и от агентов. Первое донесение, датированное 1 июня, касалось двух исследовательских центров германских ВВС: одного, уже хорошо известного, в Рехлине, другого – на Узедоме (Пенемюнде). В донесении указывалось, что работы в исследовательском центре на острове Узедом, по всей видимости, носят особенно секретный характер. На следующий день поступило донесение, в котором Пенемюнде именовалось «Heeresversuchsanstalt» – военный исследовательский центр.

Очевидно, что это донесение поступило из источника, близкого к Пенемюнде-Восток, так как оно содержало утверждение – как мы теперь знаем, совершенно правильное, – что между 10 октября и 30 декабря 1942 года были произведены запуски трех крупных ракет длиной от 50 до 60 футов и диаметром от 13 до 16 футов.

16 июня Центральный дешифровальный отдел выпустил отчет по аэрофотоснимкам, сделанным в Пенемюнде четырьмя днями ранее.

Команда Кенни совершила свою вторую ошибку, и снова по причине непонимания того, каким образом действуют германские ракеты. Как ранее докладывала разведка, береговая полоса к востоку от эллипса была расширена и выровнена. Кенни было ясно, что это не простой проект по освоению земли, поскольку вокруг площадки было выстроено высокое ограждение. Он заметил: «На береговой полосе, в четырехстах семидесяти футах от юго-восточных границ [эллипса], установлена мощная вертикальная колонна высотой около сорока футов и диаметром в четыре фута».

В тот момент эта мощная вертикальная колонна не вызвала особых подозрений: однако это было последнее доказательство того, что ракета из Пенемюнде не была 70-тонным монстром, запускаемым только с помощью огромных рельсовых пусковых установок. То, что Кенни назвал «сорокафутовой колонной», на самом деле было стандартной ракетой «А-4», изящно стоявшей на своих четырех хвостовых стабилизаторах на мягкой гудронированной площадке, в нескольких сотнях ярдов от ближайшей железнодорожной ветки.

Доктор Р.В. Джонс сумел получить собственный набор аэрофотоснимков этого достопамятного вылета над Пенемюнде N/583 12 июня.

Он отчетливо увидел белую ракету, лежащую на железнодорожной платформе недалеко от эллипса, и с нетерпением ожидал отчета дешифровщиков из Медменхема, которые должны были заметить детали, которые он мог просмотреть. Однако отдел Кенни вообще не упомянул о ракете.

16 июня озадаченный Джонс позвонил лорду Черуэллу и сообщил об этой ошибке, а затем пришел к нему лично, чтобы обсудить эту дилемму со своим наставником. Он мог незамедлительно поставить в известность о замеченной промашке кабинет министров, и тогда эта серьезная оплошность могла дискредитировать расследование Сэндиса. В таком случае расследование снова передали бы соответствующему подразделению разведки. Или же он мог привлечь внимание Сэндиса к ракете на снимке. Лорд Черуэлл посоветовал Джонсу сделать последнее. Это была, по всей вероятности, последняя услуга, которую Черуэлл оказал расследованию Сэндиса до июля 1944 года.

В тот же самый день доктор Джонс написал короткую записку Дункану Сэндису: «Лорд Черуэлл попросил меня привлечь Ваше внимание к одному факту, который прошел мимо вашего внимания: на снимках, сделанных во время вылета N/583 в Пенемюнде, видна ракета длиной около тридцати пяти футов».

Записка была отправлена в тот же день. Мистер Сэндис не пригласил к себе Джонса, однако в Медменхем тут же последовал отчаянный звонок, и к отчету Кенни было срочно добавлено приложение без даты, описывающее объект, замеченный Джонсом: «Объект длиной тридцать пять футов и тупой с одного конца. Внешний облик этого объекта на фотоснимках напоминает собой цилиндр, заостренный с одного конца и снабженный тремя стабилизаторами на другом конце».

Охота началась. Кенни поднял ранние фотоснимки Пенемюнде и обнаружил несколько «объектов» со стабилизаторами на других снимках: на вагонах-платформах, рядом с высокими зданиями, на передвижных платформах, обслуживавших эллипс и близлежащие пусковые установки.

Доктор Джонс, уединившийся в своем кабинете, просматривал свежую информацию. Его последнее распоряжение о том, чтобы в Блетчли вели перехват сигналов «Энигмы» из германского экспериментального полка ВВС, принесло важные результаты: полк недавно направил расчет на остров Рюген, к северу от Пенемюнде. Отдаленный гарнизон этого расчета располагался на острове Борнхольм.

«Это может быть связано с радиотехническими помехами, вызываемыми радарами, следящими за ракетами, запускаемыми в Пенемюнде», – отмечал Джонс. Он указывал, что, в соответствии с последними донесениями разведки, один из последних образцов радаров «Вюрцбург» как раз направлен в Пенемюнде.

В середине июня последовал еще один перехват сообщения «Энигмы», который позволил предположить, что на острове Борнхольм расположились две радиостанции.

Из радиоперехватов стало ясно, что на острове частым гостем был «профессор Штейнхофф», который всегда прилетал из Пенемюнде на бомбардировщике «Хейнкель-111» с бортовыми буквами KC-NV.

Таким образом, можно было считать установленным фактом, что Пенемюнде был выбран в качестве места для разработки германских ракет. Интенсивная радио– и радарная активность, а также ракета, замеченная Джонсом на фотоснимке 12 июня, побудили Сэндиса написать 18 июня в штаб ВВС предупреждение, что немцы, по всей видимости, продвигаются вперед с разработкой ракет дальнего радиуса действия, что в Пенемюнде имеют место частые запуски ракет и что там укрепляется противовоздушная оборона. В заключение Сэндис настойчиво советовал: «В подобных обстоятельствах желательно как можно скорее провести бомбовую атаку центра в Пенемюнде».

В течение долгого времени ответа на этот призыв не было. В самом деле, Пенемюнде представлял собой очень трудную цель. Ночи были короткие, кроме того, бомбардировщики должны были атаковать с едва ли не смертельно низкой высоты, а пилотам сейчас, как никогда, нужна была передышка после ужасающих потерь, понесенных во время битвы за Рур.

Штаб ВВС попытался тактично изложить все эти доводы в письме мистеру Сэндису, отправленном не позднее 26 июня. Казалось, что центр в Пенемюнде можно вывести из строя только с помощью массированного воздушного налета, нацеленного преимущественно на рассредоточенные промышленные сооружения и примыкающие к ним жилые кварталы. Из-за коротких летних ночей не представлялось возможным осуществить подобную атаку до начала августа.

Мистер Сэндис счел это «нежелание» удивительным.

14

23 июня отдел воздушной разведки совершил один из своих самых важных вылетов за все время расследования. Вскоре после полудня «моски– то» сержанта Е.П.Х. Пика приземлился на родном аэродроме с комплектом великолепных четких фотоснимков, охвативших всю экспериментальную площадку Пенемюнде, и в особенности пусковой испытательный стенд VII. На этих фотоснимках были четко видны белые корпуса ракет.

Капитан Кенни все еще осторожничал, однако изменил свое обозначение с «объекта» на «торпеду».