Жизнь внутри и вокруг the Beatles. Приключения подростка-битломана в 60-е и позже

От автора

17 июля 1968 года

В те несколько минут, пока ещё не погас свет в кинозале, я быстренько подхватил свои вещички, оглянулся, и отправился навстречу грандиозному событию.

Мой сосед справа – одетый в чёрный бархатный пиджак гитарист, известный своим образом жизни беспредельщика, и он-то мне и сообщил, как ни в чём не бывало, что я могу сесть рядом, место не занято. Просто его коллега по группе, губошлёп, точно не придёт, поскольку сейчас торчит в Нью-Йорке со своей блондинистой подружкой-певицей. В общем, два пустых места в проходе, на втором ряду, им не понадобятся. Вот так новость! И, конечно же, приятный сюрприз.

Прямо напротив, в первом ряду, я разглядел затылок одной из самых знаменитых на весь мир голов. Эта голова увлечённо болтала с рыжевато-блондинистой девочкой, сидевшей слева. Её я не узнал, но понял, что это не его девушка, с которой он встречался несколько лет и только что расстался.

Справа от него сидел друг юности и соавтор. Он был одет в броский белый костюм, чёрную рубашку и свои фирменные круглые очочки в стиле Национальной службы здравоохранения Великобритании. От него по правую руку сидела его новая подруга, японка, персонаж пока что загадочный, неизвестный. Во всяком случае, на таких крупных мероприятиях они вместе ещё не появлялись.

Рядом с ней, в свою очередь, расположились два других члена знаменитой четвёрки, с жёнами, ради мероприятия нарядившимися в цветную одежду. Тут свет начал гаснуть, а гул зала, набитого знаменитостями, – стихать. Сердце моё забилось от страха: вдруг кто-то заявится и прогонит нас с мест, которые нам только что разрешили занять?

Сложно поверить в то, что ещё менее получаса назад мы стояли на крыше бывшего Викторианского театра, а вот теперь сидим уже внутри него. И совершенно невероятно то, что сидим-то мы на местах почётных гостей в бельэтаже кинотеатра London Pavilion на площади Пикадилли.

Собственно, событие того вечера – мировая премьера крайне ожидаемого мультфильма «Жёлтая подводная лодка» группы The Beatles. А мне посчастливилось занять место прямо за участниками группы!

Все это благодаря чистой удаче, везению, а также тому, что называется еврейским словом «хуцпа», – здоровой наглости.

Удача нам улыбнулась всего несколько минут назад, когда мне удалось раздобыть официальное разрешение присутствовать здесь, хотя никакого формального приглашения на столь серьёзное событие шоу-бизнеса у меня, конечно же, не было. А теперь, благодаря доброте Кита Ричардса из Rolling Stones я сижу – что самое удивительное – за спинами Джона, Пола, Джорджа и Ринго, на событии, которое войдёт в историю как последнее торжество массовой битломании в городе Лондоне.

Поговорим о везении: я каким-то образом оказался в самом сердце королевского эпицентра поп-музыки. А Лондон в то время свинговал по полной: музыка, кино, искусство, мода… Даже если всего на пару часов, это было воплощением мечты для этого 15-летнего школьника и большого поклонника The Beatles.

28 июля 2006 года

Перенесемся на 38 лет вперед. Вот я стою за кафедрой на сцене Ливерпульского филармонического зала и собираюсь выступить с речью примерно перед двумя сотнями студентов LIPA – Ливерпульского института исполнительских искусств. В этот день им вручают дипломы об окончании учебного заведения. В зале были их родители и семьи, многие местные высокопоставленные лица и другие почетные гости.

Сам сэр Пол Маккартни, основатель и покровитель Института, восседает в центре сцены в этом историческом концертном зале, который местные называют «Филли». В пятидесятые тут проводились церемонии вручения его собственных школьных премий, как он упомянет позже. Ну а сейчас он сидит рядом с тем местом, с которого я только что поднялся, и ожидает моей речи.

И снова мое сердце забилось сильнее, когда я начал рассказывать Полу, публике, уважаемым людям, выпускникам, одетым в мантии и квадратные шапочки с кисточками, о том, как The Beatles повлияли на мою жизнь и на выбор карьеры в музыкальной индустрии.

Я рассказал о том, как невероятное влияние группы на меня с самого раннего возраста привело к этому особому дню, когда меня с почётом приняли в «Компаньоны LIPA» за мою работу со студентами – авторами песен столь престижного заведения.

Оглядывая переполненный зал, я на мгновение поймал себя на том, что задаюсь вопросом, как, черт возьми, все это произошло…

Глава 1. «В городке, где я рожден»

(In the Town Where I Was Born)[4 - Цитата из песни The Beatles Yellow Submarine (1966). – Прим. науч. ред.]

Мы были типичной семьей из относительно зажиточного послевоенного поколения северо-запада Лондона. Мы жили в отдельном доме псевдотюдоровского стиля в Стенморе, на последней станции метро на линии Бейкерлу. Наша семья состояла из мамы и папы, меня и моего брата Найджела, который на два с половиной года младше меня. Наш дом не был большим, скорее довольно скромным, но зато находился на замечательной улице, населенной дружелюбными соседями.

В пятидесятые, будучи еще маленькими детьми, мы с Найджелом проводили большую часть времени в малой гостиной. Там мы ели, а в шкафу с посудой и бельем был заветный нижний ящик с игрушками… Со временем он настолько переполнился, что самым страшным родительским наставлением для нас стало: «Мальчики, уберите игрушки, а то отниму и не отдам!»

Наши родители, Норман и Кети, которым в 1959 году исполнилось сорок и тридцать четыре года соответственно, были очень красивой парой. На всех фотографиях и домашних киносъемках они выделялись среди остальных. Мама была очень симпатичной, высокой и стройной, с темными волосами, яркими чертами лица и всегда красиво одетой. Да уж, она умела подбирать одежду и шляпки, у нее был хороший вкус. И поэтому в середине шестидесятых она решила стать независимым консультантом по моде и даже успела попасть на страницы газеты Daily Mirror.

Папа был личностью другого плана. В двадцатилетнем возрасте он был взрывным юношей, который гонял на привлекательном «Ягуаре» и пользовался успехом у дам. Однако мы знали его больше как слегка эксцентричного персонажа, чье ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство) с годами заметно прогрессировало. Он считал, что любая вещь должна всегда находиться на строго определенном месте: «То не трогай, к этому не прикасайся!» и «Вы должны надеть свои синие (одинаковые) костюмы в синагогу». К тому же отец страдал явной ипохондрией. У него была довольно внушительная история болезней, как физических, так и психических, что в конце концов привело к тяжелому нервному срыву. Но, честно говоря, папа всегда старался сделать для нас все, что в его силах, хотя по пути часто случались довольно жаркие перепалки.

Мама, напротив, была чрезвычайно покладистой, доброй и нежной, с мягким, успокаивающим голосом, и еще она очень хорошо готовила. Большим успехом пользовались ее фирменные блюда: жареная курица, говядина, телятина, тефтели, «пастушья запеканка» и рыба – жареная и «гефилте-фиш». Когда мы с Найджелом стали старше, нам в конце концов разрешили ужинать в гостиной, в основном по вечерам пятницы – как раз в начале еврейской субботы, Шаббата. Мама относилась к ней довольно серьезно – зажигала традиционные свечи и читала молитву – при том что мы вовсе не были такими уж ортодоксальными верующими.

Многие родственники и друзья часто говорили, что Найджел похож на нашего отца. Он и правда унаследовал от него страсть к машинам, механизмам и всему, что связано с электричеством. Но больше брат похож на маму: такой же артистичный, и еще он унаследовал ее карие глаза и правильные черты лица. Шумные сыновья выглядели довольно презентабельно, пока не случался какой-нибудь инцидент. Например, когда Найджел порвал новенькую куртку о входные ворота и белоснежный верх измазал жирным черным креозотом в сарае в саду.

Со мной тоже произошел несчастный случай – в раннем детстве. На трехколесном велосипеде я врезался в шикарный автомобиль соседа по имени Джимми Джейкобс. Он отнесся к нам чрезвычайно милостиво, объявив родителям и нам, что тут даже не о чем беспокоиться, и не попросил ни копейки в качестве компенсации ущерба. Тогда я еще не знал, что он был совладельцем печально известного стриптиз-клуба The Gargoyle в Сохо, на Дин-стрит, именно там, где в XVII веке жила Нелл Гвин, скандально знаменитая актриса и любовница короля Карла Второго.

Мамина девичья фамилия была Мендоза, а ее предки были евреями-сефардами, родом из испанских городов Кордовы и Севильи, изгнанными по закону из страны в 1609 году. Большая часть еврейской общины перебралась в Бельгию и Нидерланды, прежде чем некоторым разрешили въезд в Англию в 1650-х годах, после того, как Оливер Кромвель смягчил строгие иммиграционные и религиозные законы страны.

Самым знаменитым предком мамы был боксер, а точнее кулачный боец, по имени Даниэль Мендоза, рожденный в 1764 году и ставший самым опытным бойцом своего времени. Он был чемпионом Англии с 1790 по 1792 год[5 - Википедия указывает на другие годы, 1792–1795. – Прим. пер.]. Правда, слава и призы не спасли его от долговой тюрьмы: не обладая достаточной проницательностью бизнесмена, он был обвинен в мошенничестве и попал за решетку[6 - По другим данным, Мендоза скончался в тюрьме. – Прим. пер.].

Этот самый «Мендоза-еврей»[7 - Другое его прозвище – «Свет Израиля». – Прим. пер.], между прочим, совершил настоящую революцию самозащиты в спорте. Этому поспособствовала его книга, популярный и всеми признанный труд «Бокс как искусство». Перед Мендозой все преклонялись, и благодаря его популярности повысился статус евреев в Лондоне. Умер он в 1836 году в возрасте 72 лет, оставив после себя 11 детей и множество внуков. Похоронили его в Ист-Энде, а прах позже перезахоронили на еврейском кладбище в Брентвуде, недалеко от того места, где сейчас живет Найджел.

Клан Мендоза в Лондоне быстро рос в течение следующих ста лет, и его самый знаменитый сын родился в 1925 году, в том же году, что и мама. Я говорю об актере Питере Селлерсе, чья мама Агнес Дорин Маркс (также известная как Пег) происходила именно из семьи Мендоза, а замуж вышла за Билла, протестанта и уроженца Йоркшира. Они оба выступали на эстраде в 1920-е – Пег пела, а Билл играл на фортепиано.

Стоит отметить, что Питер Селлерс очень гордился своим происхождением. В некоторых фильмах с ним на заднем плане можно увидеть портреты Даниэля Мендозы. Практически в каждой биографии Селлерса в первых главах есть упоминания о Мендозе, хотя о знаменитом боксере самом по себе тоже были поставлены пьесы и сняты короткометражные фильмы. У меня у самого есть несколько книг о нем. Много лет назад я даже изучал его историю в Британской библиотеке, где в архивах обнаружил несколько увлекательных оригинальных рукописей, связанных с его жизнью и карьерой.

В конце 1970-х я дружил с сыном Питера, Майклом Селлерсом, своим кузеном. Он стал плотником, но всегда тянулся к музыке. Его отец когда-то играл на барабанах, как и я, а вот Майкл был фанатом гитар. Мы даже организовали собственную группу, репетировали в гараже дома матери Майкла, Анны, в Хампстеде, – кстати, сейчас я живу на соседней улице. Много лет спустя мы снова встретились на церемониальном ужине в честь его отца и снова начали общаться, но, к сожалению, 24 июля 2006 года Майкл умер в возрасте 54 лет, как и его отец в 1980 году. Необычайно печальное совпадение.

* * *

Я родился 26 октября 1952 года в крыле Святого Давида ныне снесенного Королевского северного госпиталя на Холлоуэй-роуд в северном Лондоне. Стоит отметить, что 1952-й стал годом, в который появились три довольно разные и долгоживущие инициативы, которые все еще находятся с нами сегодня на момент написания этой книги. Ну, почти, из-за одного небольшого исключения, вызванного коронавирусом.

Во-первых, Ее Величество королева Елизавета Вторая унаследовала трон 6 февраля 1952 года, после кончины своего отца, короля Георга Шестого. Хотя она тогда еще не была коронована, она уже была королевой, когда я родился, и сейчас приближается к весьма примечательным семидесяти годам правления. Невероятно! Мне никогда не удавалось встретиться с Ее Величеством, но я видел ее на нескольких публичных мероприятиях и даже сделал одну или две фотографии.

Во-вторых, 6 октября 1952 года в Ноттингеме состоялась премьера знаменитой пьесы Агаты Кристи «Мышеловка» – всего за двадцать дней до моего рождения. Постановка вскоре отправилась на гастроли, а в Лондоне шла с 25 ноября 1952 года в театре «Амбассадорс»; в 1974 году постановку перенесли в театр Святого Мартина. Спектакль я смотрел всего один раз, много лет назад, но в последние годы я стал настоящим фанатом Агаты Кристи, прочитал много книг, а во время локдауна посмотрел старый сериал про Эркюля Пуаро.

Премьера спектакля должна была состояться в октябре 2020 года, и я даже забронировал билеты на наш общий 68-й день рождения, но, к сожалению, с тех пор это было отложено до 2021 года из-за этого проклятого вируса.

Третий и наиболее значимый лично для меня факт о моем годе рождения – это появление хит-парада. 14 ноября 1952 года New Musical Express опубликовал первый британский чарт пластинок. Этот топ-12 составили на основании телефонного обзвона всего двадцати магазинов, продававших грампластинки. Первым в истории на вершину хит-парада попал Аль Мартино с песней Here in My Heart. Также в чарте фигурировали Нэт Кинг Коул, Бинг Кросби, Дорис Дэй, Фрэнки Лэйн, Макс Байгрейвз и недавно покинувшая нас великая Вера Линн.

Я бы очень хотел сообщить вам, какая песня возглавляла хит-парад в день моего рождения, но по закону подлости в следующие три недели британский поп-чарт не составлялся.

Прошло чуть более десяти лет, прежде чем хит-парады приобрели какое-либо реальное значение в моей ранней жизни. Если быть точным, то в январе 1963 года – именно тогда я узнал о существовании некой североанглийской бит-команды, выходцев из Ливерпуля. До этого были такие песни, как Nellie The Elephant Мэнди Миллер; The Runaway Train Майкла Холлидея; The Ugly Duckling Дэнни Кея, – каждую из них мы с Найджелом любили в детстве в конце 1950-х годов. Мы регулярно слушали их в воскресной утренней радиопрограмме BBC «Дети это любят» (Children’s Favourites), которую вел Дерек «Дядюшка Мак» Маккалох. И у нас были версии некоторых из этих записей дома – на пластинках на 78 оборотов, которые мама с папой нам покупали. И мы обожали крутить эти хрупкие десятидюймовые диски на винтажном заводном проигрывателе Найджела, подаренном ему вместе с такими пластинками как The Bee Song (Артур Эски), I Taut I Taw a Puddy Tat (Мел Бланк), Sparky’s Magic Piano (Генри Блэр) и They’re Changing Guards at Buckingham Palace (Энн Стивенс). Так и было, до тех пор пока мы не открыли для себя сомнительное удовольствие – использовать пластинки в качестве фрисби. Мы разбили много драгоценных экземпляров. Занимались этим на чердаке – чтоб не слышали родители. Кощунство, согласен.

К счастью, гораздо более прочные сорокапятки было намного сложнее сломать. У меня до сих пор лежит самая первая пластинка, которую я купил. Мне было восемь лет, когда в марте 1961 года я приобрел хитовую версию King Brothers Seventy-Six Trombones, выпущенную на лейбле EMI / Parlophone. Я, конечно, и не подозревал в то время, что через пару лет знакомый фирменный знак с логотипом фунта стерлинга станет самым важным в моей маленькой коллекции пластинок.

Между тем моими любимыми поп-артистами в начале 1960-х годов были Клифф Ричард и его группа The Shadows, Адам Фейт, Энтони Ньюли, Чабби Чекер и Фрэнк Айфилд (помните его?), а также девушка-брюнетка экзотичной внешности. Сирена из Степни, рабочего района Ист-Энда, она же Хелен Шапиро, была милой еврейской девочкой с глубоким звучным голосом, и у юного фаната внутри все переворачивалось каждый раз, когда он лицезрел ее в телевизоре. Много лет спустя я все-таки познакомился с ней, и мы даже вместе пообедали. Хелен дружила с моей сводной сестрой Деборой и ее семьей, с которыми она разделяет религиозные убеждения.

Однако другая поп-музыка, как уже упоминалось, ударила меня как молния в начале 1963-го, в одну из самых холодных зим в истории, когда снег покрыл большую часть страны и начал таять только в марте.

До сих пор отчетливо помню тот момент, когда я впервые услышал восходящих звезд из Ливерпуля. Мне было всего десять лет, я стоял у подножия лестницы в нашем холле и услышал по радио яркую новую запись, в которой были запоминающееся вступление на губной гармошке, уникальные звучащие гармонии и общая энергия, сразу захватившая меня.

Это было около пяти вечера в то ветреное январское воскресенье, когда в еженедельной рубрике Pick of the Pops в Light Programme BBC Алан «Флафф» Фримен объявил песню, которая стремительно поднималась в национальных чартах. Это была Please Please Me, а записала ее группа с любопытным названием The Beatles. После ее прослушивания мой мир изменился навсегда. Это захватывающее звучание меня поглотило. Ничего подобного я, как и большинство британских слушателей, никогда раньше не слышал. И вскоре все выучили имена этих поразительных длинноволосых «битлов» из Мерсисайда: Джон, Пол, Джордж и Ринго. С первого взгляда было очевидно: это группа со своим неповторимым стилем, изумительным чувством юмора, классными собственными песнями и вообще – самые крутые молодые люди на планете.

Я не мог насытиться ими на радио, телевидении или в прессе – настолько, что в течение короткого времени начал следить за каждым упоминаниям их в газетах, чтобы вырезать и вклеить в альбом. Таких альбомов с битловскими вырезками у меня накопилось очень много! Я следил за каждым их шагом, за всем, за чем только мог: от концертов до фотосессий, от выступлений на телевидении до зарубежных гастролей. Так у меня сложился громадный архив вырезок из прессы и фотографий с самых ранних дней, которые увлекают меня и сейчас.

Прошло немного времени, и стало казаться, что невероятная четверка повсюду, а я уже перешел на их сторону. Всё, прощайте, Клифф, The Shadows, и даже моя Хелен – битлы теперь короли поп-музыки, высшие властители. Отныне и во веки веков.

После Please Please Me в апреле 1963-го вышла From Me To You. А к концу года – еще два убойных хита, сентябрьский She Loves You и изданный в конце ноября I Want To Hold Your Hand. Последний «завершал» рождественский период и Новый год в течении пяти недель под номером один хит-парада.

Однако именно She Loves You, с ее знаменитым барабанным интро Ринго и гимноподобным припевом Yeah, yeah, yeah с таким запоминающимся многоголосьем, внедрила мне в голову совершенно очевидную и справедливую мысль: The Beatles – лучшая группа в стране.