Мы потребуем крови

Она выдохнула и кивнула, сжав губы в мрачную тонкую линию. Я знала, о чем она думает: бросить Клинков – самое страшное бесчестье для капитана. Но там заклинательница, да и опасность, которой подвергнется Лашак, если останется, была безмерной.

Я не сказала, что ей придется остаться с дезертирами. Не было нужды.

– Прости, Дишива.

– Нет, это ты меня прости.

– Мы же избавимся от него? Убьем его? Как следует?

– Обязательно.

Она коротко кивнула и повернулась к двери.

– Лучше мне уйти, пока никто ничего не заподозрил.

– Правильно.

Я не хотела, чтобы она уходила, не хотела оставаться одна, но риск был слишком велик.

– Если сможешь увести Шению или Эси из-под надзора, они проводят тебя, но не представляю, как это сделать…

Я почувствовала, как снова нарастает паника. Лашак схватила меня за руки.

– Серьезно? Ты именно сейчас решила усомниться в моих талантах? Как тебе не стыдно, Дишива э'Яровен.

Я криво улыбнулась в ответ. Мне оставалось только кивнуть и довериться ей. Она оставила меня расхаживать туда-сюда наедине со страхами и паникой, в полной уверенности, что наказание от Лео не заставит себя ждать.

Прошло несколько часов. Армия Йисс вышла через ворота, и впервые за долгое время во дворе стало тихо, я уже начала надеяться, что мне все сошло с рук. Пока не выглянула из двери своей комнаты и не увидела прибитую к противоположной стене маску Бога. Пустые прорези для глаз наблюдали за мной.

Первое предупреждение. И, скорее всего, последнее.

Всю ночь я ходила, пытаясь успокоить нервы. Меня вырвали из прежней жизни, заставив болтаться в том же пространстве, но уже без цели. Мои Клинки собрались ужинать на кухне, но я больше не капитан. Левантийцы сидели вокруг костров во дворе, однако меня там не ждали. И партнера для удовлетворения телесных нужд мне больше не найти. Я осталась одна. Но, что еще хуже, я была одна среди своего народа.

Я не видела выхода. Лео узнал про Лашак, и в следующий раз будут последствия. Но что мне делать? Сидеть и не высовываться, признав поражение?

Сдаваться я не собиралась, и потому зашагала еще быстрее, мечтая найти простой ответ и понимая, что его не существует. Я в любом случае подвергаю опасности жизни людей и лошадей, рискую нашим будущим, но каждый раз, когда я молчу, Лео становится на шаг ближе к полному контролю над нами.

«Больше никаких извинений. Никаких самобичеваний за то, что подвергла меня опасности. Не ты это делаешь, а он, ясно?» – сказала мне Лашак.

Насколько легче было идти в бой. Каждый Клинок знает, что может не вернуться, но это его выбор. А сейчас выбор был только за мной. Бездействие сделает нас рабами. Но тяжесть потерянных жизней падет на мои плечи. На мои весы. И я должна смириться, как мирилась с гибелью Клинков в бою.

Но сначала нужно проверить, как далеко простирается моя свобода, по мнению Лео.

На следующее утро, нацепив регалии, без которых не имела права показаться на людях, я подошла к двери императрицы Сичи и постучала. Голоса внутри резко оборвались, и дверь как-то опасливо скользнула вбок. В коридор выглянула Нуру, вздрогнула и отступила, открыв рот.

– И тебе привет, Нуру, – погромче, чтобы было слышно сквозь маску, сказала я. – Мне нужно увидеть императрицу Сичи.

Что ж, хотя бы мой тон, похоже, не изменился, поскольку ее удивление быстро сменилось недовольством.

– Императрица Сичи принимает посетителя, капи… защи… Дишива.

На мгновение испугавшись, что это Лео, я тут же успокоилась. Рядом с Сичи сидел молодой кисианец, не поднимая глаз от пиалы с чаем. Сичи что-то сказала, Нуру произнесла мое имя и с тяжелым вздохом выпрямилась.

– Где святилище Мотефесет?

– Что?

Нуру закатила глаза.

– Мне нужно убедиться, что это ты. Где святилище Мотефесет?

– В дне пути от рощи Хамат. Если подняться на крышу, можно увидеть океан.

– А где собирается совет заклинателей лошадей?

Я помолчала, глядя на нее.

– Понятия не имею. Это знают только заклинатели.

Нуру произнесла несколько слов через плечо, в ответе императрицы Сичи прозвучала какая-то обреченность. Нуру посторонилась и впустила меня.

Я столько раз хотела снять эту проклятую маску с тех пор, как Лео впервые повязал ее мне на голову, и под спокойным изучающим взглядом Сичи едва не сделала этого. Я сжала руки в кулаки и поклонилась.

– Ваше величество.

– Капитан.

Если бы такую ошибку допустил кто-то другой, я списала бы ее на плохое знание левантийского, но госпожа Сичи, как я уже начала понимать, ничего не делала просто так.

Мужчина, сидевший рядом с ней, повернулся, и я с удивлением узнала сына светлейшего Бахайна. Я никогда не говорила с ним, знала только в лицо – молодой человек с мягким голосом и легкой улыбкой, которой он меня и одарил, хотя его взгляд метался по моей маске, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь черту.

Нуру закрыла дверь и присоединилась к нам.

– Дишива, полагаю, ты не знакома с лордом Эдо Бахайном, сыном и наследником светлейшего Бахайна и двоюродным братом Сичи, – сказала она и обратилась к лорду Эдо в том же тоне.

Я услышала его имя, как, должно быть, и он слышал свое.

– Сними свою маску и присоединяйся к нам, капитан, – вместо Сичи сказала Нуру и указала на свободную подушку у стола.

Это была проверка, судя по тому, как пристально она наблюдала за мной. Если я послушаюсь, они поймут, что я осталась сама собой. Если нет, то я точно марионетка Лео. Что ж, я ведь хотела проверить, как далеко простирается моя свобода. Я находилась в помещении, и никто не мог ожидать, что я стану пить чай, не снимая маски. Да и сам Лео никогда не носил ее в присутствии Сичи. Вот и увидим, могу ли я жить по его стандартам.

Я спустила маску на шею, как часто делал Лео. Сердце тяжело колотилось в груди. «Я убью всех твоих Клинков и их лошадей. Даже твоего драгоценного Итагая, и заставлю тебя его съесть».

Сичи мрачно улыбнулась, но кивнула, когда я опустилась на ослабевшие колени, чтобы присоединиться к ним. Она налила пиалу чая и подвинула ко мне, не переставая что-то говорить.

– Я рада, что ты еще распоряжаешься собственным разумом, – перевела Нуру. – Но тогда почему же ты согласилась на церемонию?

– Можно подумать, у меня был выбор, – огрызнулась я. Но она, по крайней мере, не считала меня потерянной, как многие мои соплеменники. – Боюсь, я подвергаю тебя опасности своим присутствием.