Коралловые бусы для дочери

Последние сто метров, которые им пришлось бежать, показались просто бесконечными.

– …Марго, давай руку! – крикнул он Рите, еле поспевавшей за ним на каблуках и с букетом!

* * *

…У Ефима Соломоновича день выдался тяжелым. Мало того, что подъем в полпятого утра, а в поезде не дали поспать болтливые соседи-бизнесмены, обсуждавшие какие-то заумные схемы купли-продажи, так потом еще и сложные переговоры с поставщиками. Он терпеть не мог краткосрочные командировки без ночевки, туда и обратно, когда в течение одного дня нужно было два раза садиться в поезд. Он в принципе не любил поезда, потому что никогда не мог в них спать. Он искренне удивлялся тому, как этот грохот, ласково называемый в народе «стуком колес», и эта невероятная тряска могут вообще кого-то убаюкивать! «Слава Богу, что обратно ехать в «СВ»!»– думал он, надеясь на то, что усталость возьмет все же верх, и ему удастся хотя бы подремать. Ефиму Соломоновичу нравилась его подвижная работа, он с удовольствием ездил по стране лет до пятидесяти, но сейчас ему было уже пятьдесят восемь, и возраст давал о себе знать. Правда, он неплохо выглядел при этом, и по-прежнему любил приударить за какой-нибудь интересной женщиной. Только приударить, без продолжения! Что-то вроде виртуальной коллекции из интересных женских образов.

Он уже шел по перрону, и посмотрев на часы, ускорил шаг – до отхода поезда оставалось пять минут. Подходя к своему вагону, он заметил интересную парочку: высокого светловолосого мужчину и миниатюрную, элегантно одетую женщину с букетом алых роз. Они стояли, обнявшись, и смотрели друг на друга, как будто пытались запомнить каждую черточку друг друга. Ефим Соломонович непроизвольно обернулся и еще раз окинул взглядом даму с головы до ног, заметив про себя ее яркость.

– До отхода поезда осталось пару минут, давай прощаться!.. – сказала Рита, отводя взгляд.

– Позвони мне, как доедешь! – попросил Гриша, – и… пусть тебе попадется не храпящий попутчик.

Марго тихо засмеялась и добавила:

– Я уверена, мне попадется интересный мужчина!

– Уж не этот ли? – спросил Гриша, кивнув на лысоватого мужчину лет пятидесяти, который прошел мимо них в ее вагон, да еще обернулся и с интересом посмотрел на Марго.

– Ну… – задумалась Рита, делая вид, будто не исключает такого варианта развития событий.

– Ты еще и извращенка! – Гриша привлек ее к себе и поцеловал страстно.

– Бессовестный, ты съел всю мою помаду!.. – с досадой сказала Рита, отодвигаясь от него.

– Это чтобы ты не привлекала никаких попутчиков! – шутливо-ревнивым тоном ответил он.

– Единоличник!

Рита приподнялась на цыпочки, чмокнула его в последний раз в губы и убежала.

Зайдя в свое купе, она увидела того самого лысоватого мужчину – Гриша как в воду глядел. Она едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха, потом поздоровалась и подошла к окну помахать рукой терпеливо ожидающему Грише.

«Достойный экземпляр для коллекции, Ефим Соломонович! – думал про себя попутчик Риты, разглядывая ее, пока она посылала воздушные поцелуи провожавшему ее молодому человеку, – да еще и вдвоем в купе спального вагона!.. Может, воспользуетесь шансом, тряхнете, так сказать, стариной, а?…»

Поезд тронулся. Рита сняла шляпу, пальто, села на свое место и прикрыла глаза. Она вдруг поняла, насколько устала. Это была, скорее, не усталость, а пустота, которая наступает по окончании любого праздника.

Попутчик откашлялся, и она открыла глаза. Он смотрел на нее и улыбался.

– Давайте знакомиться! – предложил он, – ведь нам еще долго ехать… Меня зовут Ефим Соломонович, можно просто Ефим, а Вас?

– Рита… Маргарита, – устало ответила она, а про себя подумала: «Господи, и ты туда же!»

Рита спохватилась, вспомнив о розах. Попутчик вызвался ей помочь, побежал к проводнику, принес пластиковую литровую бутылку, достал складной ножик, отрезал ей горлышко, потом побежал за водой, в общем, проявил всяческую заботу о цветах.

Потом завязался привычный разговор двух попутчиков, самый что ни на есть стандартный и шаблонный. Рита даже словила себя на мысли, что все эти разговоры настолько похожи друг на друга, будто при входе в вагон проводники раздают всем одинаковые тексты. Однако в какой-то момент Ефим Соломонович затронул философские темы, и дальше разговор пошел интереснее. Он начал рассказывать истории из жизни философов, ученых, потом рассказал пару действительно смешных анекдотов, над которыми Рита искренне посмеялась. И теперь уже она включилась в разговор, стала сама что-то рассказывать. В итоге, они проговорили до двух часов ночи.

Те, кто часто ездят в поездах, знают, что попутчики, мило проболтавшие накануне вечером обо всем на свете, утром почему-то не хотят даже смотреть друг на друга, вроде стали свидетелями чего-то постыдного. Вот и Риту не покидало такое же чувство. Пока Ефим Соломонович лежал, отвернувшись к ней спиной, она ловко оделась и вышла из купе. Когда она вернулась, ее попутчик был уже при всем параде, как будто и не ложился вовсе.

Оставшиеся полчаса до прибытия они проехали почти молча. Наконец-то поезд замедлил ход, и показалось здание вокзала. Ефим Соломонович вскочил с места, подал Рите ее роскошное пальто, потом оделся сам. Когда поезд остановился, он поблагодарил ее за приятный вечер, она улыбнулась в ответ, и уже собиралась выходить из купе, как вдруг он остановил ее вполне логичным вопросом:

– А как же розы?

Рита повернулась к нему, загадочно улыбнулась и, покачав головой, ответила:

– Боюсь, они мне больше не нужны.

Ефим Соломонович открыл, было, рот, чтобы ответить, но у него получилось что-то среднее между вздохом и стоном, зато в глазах за долю секунды пролетели, чередуясь, удивление, понимание, огорчение, досада, жалость… Эмоции были настолько яркими, что Рита даже остановилась в дверях насладиться этой реакцией.

Она вышла из вагона и, проходя мимо своего купе, невольно обернулась: алые розы сиротливо «посмотрели» ей вслед, а Ефим Соломонович понимающе кивнул.

4 декабря 2014 года.

Благословение

Маша переехала с мужем в Киев три года назад. Пока не задумывалась на тему поиска работы, потому что с трехлетним ребенком на руках было не до того. Муж устроился на работу в какую-то компанию, торговавшую всем подряд, и ему приходилось часто ездить по стране на «разборки» с поставщиками. Возвращаясь как-то из очередной командировки, он попал в аварию, повредив себе шейный позвонок, но, к счастью, ничего серьезного, можно сказать, отделался легким испугом. Правда, ему пришлось походить в «воротнике Шанца» почти три месяца и спать исключительно на полу. Пока он сидел дома, пытаясь работать на телефоне, Маша поняла, что дальше тянуть некуда и занялась поисками работы.

Два месяца она ходила на собеседования как на работу, бывало, в день по три-четыре собеседования проходила в разных концах города. В очередной раз, получая отказ по причине отсутствия опыта, да еще и наличия маленького ребенка, она верила, что все равно кто-то когда-нибудь ее заметит, и даст ей хотя бы шанс показать себя.

С дипломом учителя французского языка, без опыта работы, с самыми элементарными навыками работы на компьютере Маша могла рассчитывать разве что на должность секретаря или переводчика во французской компании. Но это был максимум, а пока она искала работу в принципе, можно и без использования французского. Конечно, было жалко пять лет отличной учебы и стажировки во Франции на третьем курсе. Мысль о том, чтобы пойти работать учителем в школу, Маша сразу откинула, помня практику в девятом классе, поэтому целью было зацепиться пусть даже на самой низшей ступеньке в какой-нибудь компании, а дальше научиться и пойти вверх. В том, что легко научится и пойдет вверх, Маша никогда не сомневалась.

За те два месяца, что она обивала пороги разных фирм, ей встретилось много интересных и необычных людей, и, по насыщенности общения с разными типажами, это был, пожалуй, самый богатый период ее жизни. Одни отказывали ей сразу же, видя ее внешние данные, никак не соответствующие общепринятому образу секретарши. По правде говоря, в то время она еще не до конца скинула лишние килограммы после рождения ребенка, а короткая стрижка под мальчишку никак не могла показать красоту ее густых волос, да и одевалась она неважно из-за отсутствия денег. Когда она, спустя годы, вспоминала эти два месяца своей жизни, память ей все рисовала в серых тонах, с привкусом безысходности и отчаяния. Однажды у нее даже не выдержали нервы от того, что ее хождение не приносило результата, и она расплакалась дома в присутствии свекрови, чего с ней практически не случалось.

Уже на исходе двух месяцев безуспешных поисков, Маша наткнулась на объявление о наборе редактора текста в один из специализированных журналов. Она даже воспряла духом, понимая, что редактором ей будет интереснее работать, чем просто секретарем. У нее, как у любого, кто закончил филологический факультет, была профессиональная мания в любом тексте искать грамматические или стилистические ошибки. А уж в своей грамотности она была уверена на двести процентов – ее тетради с диктантами всегда демонстрировались одноклассникам как образцы грамотности и чистописания, начиная с третьего класса.

Редакция журнала находилась почему-то на территории металлобазы. Старое административное здание, порядком обшарпанное, темные коридоры, облезлые стены… На двери, обитой дешевым дерматином, был прикреплен скотчем лист бумаги с названием журнала. Маша постучалась и вошла.

Мужчина средних лет, шатен с серыми глазами, в костюме-тройке (Маша не могла припомнить, когда в последний раз видела мужчину в тройке) назвался главным редактором журнала. Он протянул ей для пожатия теплую руку, приятно улыбнулся и пригласил ее сесть напротив. Егор Душица (так звали редактора с располагающей внешностью) рассказал Маше вкратце о требованиях, предъявляемых к кандидату, и Маша, слушая его, понимала, что с этим она точно справится! Воодушевление, с которым редактор рассказывал ей о своем журнале, о новшествах, которые он хочет внести, невольно передалось и Маше. Ее глаза заблестели, она оживилась, в нужный момент кивала, иногда вставляла слово, если он не мог подобрать. В общем, минут сорок они проговорили, как старые знакомые, обо всем на свете.

– Машенька, вы мне очень симпатичны, и я хочу, чтобы с вами также пообщались два моих помощника, не против?

– Ну конечно, я не против! – с готовностью ответила Маша.

Редактор вышел из кабинета, потом вернулся со светловолосым молодым парнем и высокой красивой брюнеткой с очень короткой стрижкой.

– Знакомьтесь, это мои помощники, Люда и Дима, мои правая и…левая руки, ха-ха-ха, – Душица весело расхохотался.

Шутка шефа не вызвала даже улыбки у двух молодых сотрудников, они просто пригласили Машу пройти с ними в другой кабинет.

Люда и Дима задавали ей по очереди очень простые, как ей показалось, вопросы, будто говорили с маленьким ребенком. После каждого ее ответа они многозначительно переглядывались. Вдруг Дима с натянутой улыбкой задал вопрос:

– А скажите, Мария, каким своим достижением в жизни Вы можете гордиться?

Маша почему-то растерялась. Вместо того чтобы сказать, как она замечательно училась, как ее отметили и одну из первых отправили во Францию на стажировку, у нее перед глазами всплыло личико ее ненаглядного Павлика, смышленого и забавного малыша, который последние три года занимал все ее время и внимание. В тот миг ей показалось, что помощники имели в виду что-то, обязательно связанное с профессиональной деятельностью, с работой, а у нее такого и в помине не было.

– Ну… я… как-то не задумывалась, – промямлила она, потом добавила, – я горжусь своим сыном.

– Ну, это понятно! – как-то быстро согласился Дима, потом посмотрел на Люду и добавил, – спасибо, у нас больше нет вопросов. Посидите здесь пару минут, вас позовут.