Мой бешеный майор

– Ну так принеси, – огрызаюсь я, – В багажнике у меня два лежат.

То, что с нами и стволы это не обсуждается. Последний раз мы двоих лишились, одного сильно ранили. Дема прав, у меня дома рыжик с курицей ждет.

– Как вычислили? – спрашиваю у одного из парней на нужном этаже.

– Банально, товарищ майор, соседи нажаловались участковому. Неделю гуляют, крики женские, музыка, – тихо отвечает боец, – По описанию поняли, что банда Свирского.

– А участковый что? – спрашиваю сердито, – Неделю ждали.

– Говорит, ходил два раза, никто не открыл. Музыки в этот момент не было.

– Сука, – вырывается из меня.

Все заканчивается на удивление быстро. Врываюсь вместе с парнями, стрельба, крики. Отпихиваю Макарыча в сторону, Дема матом всех кроет. Чуть не получаю пулю в плечо, повезло. Заламываю Свирского, сразу в морду бью, крошу в месиво, пока Дема не отталкивает «Хорош, Бешеный, объяснять потом». Вскоре Свирский лежит зубами в пол, руки за спиной в наручниках. Еще двое с ним рядом, один серьезно ранен. Наши вроде все целы. Последний раз пинаю Свирского под ребра, выслушиваю грязную ругань и брань.

– Пиздец тебе, Бешеный, – выплевывает зубы Свирский, – Достану ведь и оттуда.

– Еще, что ли, зубы целые остались? – рявкаю на него, и тот утыкается своим мясом в пол.

У нас с ним давно война идет. Я ловлю, его выкупают. Замочу в следующий раз, сделаю так, что сам виноват окажется. От такой твари избавляться нужно.

Прохожу в соседнюю комнату, там девчонка рыдает на кровати. Комкает грязную простыню на груди. Ну, тут все ясно.

– Психолога ей, – даю указание, – И врача.

– Хороший подарок к Новому году, – бубнит рядом довольный Демыч, – Думал, еще пару месяцев ловить будем.

– Согласен.

Еще бы, накрыть всю банду и главаря их, Никольского. Но к тому хрен подступишься, чист по всем фронтам. Политик, вашу мать. Вот знаем, что его рук все это, а доказательств нет. Все подчищено, свидетели пропадают, а потом всплывают по весне.

– Макарыч, Дема, – зову своих, – Доложите, как Свирского на блатхату определите, да и ему врача дайте, чтобы потом не говорили, что первую помощь не оказали.

– Про разбитый фейс, что писать, – морщится Демыч.

– Первый раз, что ли. Напиши, что дрались они между собой при задержании, – усмехаюсь я, – Не поделили что-то. Вот у того, белобрысого, костяшки в мясо сбиты, вот он и подчистил своему шефу красоту.

– Ты на меня не вали! – взрывается белобрысый, лежа на полу, – Не подпишу.

– Да и ладно, – отмахиваюсь я, – Мне твоя подпись только подтереться, мразь.

Выхожу из подъезда, снег стеной валит. Поднимаю лицо, подставляя крупным снежинкам. Почему-то вспоминаю про Дуняшу и ее медные кудряшки. Интересная она все же, молоденькая только. Кого прикрывает? Ведь ясно как день, что не она Крыжина в отбивную превращала. Да и какая там отбивная, если депутат уже свое брюхо на Мальдивах греет. Было бы все так плохо, не поехал бы. Но ведь не слезет, жить Дуне не даст. Такие как он до последнего гадить будут.

– Ну что, Зубр, поехали? – выбегает из подъезда Дема, – Мне машину нужно у тебя забрать, да заеду к себе в дом, проверю как отопление работает. Только давай заглянем в пиццерию, сдохну сейчас от голода.

– Поехали, – соглашаюсь я и правда, в желудке с утра ничего не было, – А курица?

– Думаешь, приготовили? – усмехается Демыч.

– А вдруг? – пожимаю плечами, пока сажусь за руль своей тачки.

– Сомневаюсь, но рисковать не буду. Лучше пицца в руке, чем курица в небе, – ржет Дема, хлопая дверью моего внедорожника.

– Ну, просил же, – завываю я, трогая машину с места.

– Ой, все, – отвечает Демыч, и я перекрываю его слова музыкой.

Оба торчим над группой Metallica, что уж там.

К дому подъезжаем и пока открываются ворота, смотрим, открыв рты. Все сверкает разноцветными огнями. Весь дом гирляндами увешали, ироды.

– Охренеть! – выдает Демыч, в глазах которого огоньки цветные пляшут, – Они где столько гирлянд взяли? И когда успели…

– На чердаке вроде старые были, – въезжаю на участок, навстречу Зара ковыляет и Арчи несется.

– Твой дом теперь из космоса видно, – угорает Дема, пока пересаживается в свою машину, предварительно заводит движок для прогрева. На улице хоть и снег идет, а морозно.

– Не знаю как из космоса, а вот всему поселку тоже. Бориска на радостях мне припомнит, – усмехаюсь я, разглядывая гирлянду, что обвела сверкающим контуром дверь и окна, – Степлером дырок наставили, гады, – разглядываю скобы на обшивке.

– Ну, накажи… ЕЕ, – хитро прищуривается Дема.

– А не пошел бы… ТЫ? – огрызаюсь в ответ.

– А что, девочка из разряда съешь сам.

– Ты вроде домой собирался, – бросаю в его сторону злой взгляд, – Или тебя по званию турнуть?

– Ой, ой, – поднимает руки Дема, словно сдается, – Пиццу свою возьму и уеду.

Идет к моей машине, достает пару коробок.

– Чую у тебя ужина не будет, зато огоньков навалом, – продолжает стебаться он и вдруг замирает с коробками в руках. Водит носом, принюхивается, – Зубр, тебе не кажется, что курицей пахнет?

Со вздохом отмахиваюсь от его слов, поворачивая к дому и тоже улавливаю этот запах, от которого кишки узлом завязываются, и слюна во рту топит. Сука, ну как же пахнет домашняя еда! Перед моими глазами тут же возникла румяная ароматная куриная корочка, истекающая соком, а если еще и картошечка рядом с ней на противне…

– Я зайду, посмотрю, – снова кладет свои коробки в машину Демыч, и проникает в мой дом, – Внутри тоже, наверное, гирлянды повесили…

– Вот скотина, – улыбаюсь по-доброму и подхватив свою пиццу из машины, иду за ним.

Глава 7

– Елка, – заявляет Дуня, пока мы с Демой и Ванькой сидим осоловелые после вкусного ужина. Курица удалась и картошечка, чтоб ее. Сожрали все подчистую, чуть ли не рычали от удовольствия пока вгрызались в мясо.

– Ху из елка? – лениво тянет Дема, сонно прикрывая глаза и отпивая горячий ароматный чай из большой кружки.

– I’m saying we need a Christmas tree. (Я говорю, что нам нужна елка. анг. Яз) – на хорошем английском языке произносит Дуня и мы все взираем на нее с кружками в руках.

– Она еще и не по-нашему говорить умеет, – усмехается Дема, – Сплошное талантище.