Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания

– Что ж… Да упокоит Господь твою душу, бедняжка, – тихо сказала я и села на пятки, пытаясь сообразить, что делать дальше.

По обычаю горцев сразу после смерти полагалось распахнуть дверь, чтобы выпустить душу. Я в сомнении потерла губы костяшками пальцев: могла ли душа поспешно вырваться наружу, когда я вошла в хижину? Вряд ли.

Возможно, кто-то решил бы, что в негостеприимном шотландском климате позволительна некоторая свобода действий в определенных ситуациях, но я знала, что только не в этом случае. Дождь, снег, ледяной дождь, ветер… горцы всегда открывают дверь и часами держат ее распахнутой, одновременно желая освободить уходящую душу и опасаясь, что, если ей помешать, она станет призраком и навсегда поселится в жилище. Не слишком заманчивая перспектива, учитывая, что большинство лачуг слишком тесные.

Проснулся малыш Орри; я слышала, как он радостно напевает себе под нос песенку, состоящую из имени отчима:

– Бааа-би, баа-би, БАА-би…

До меня донесся негромкий сонный смешок и шепот Бобби:

– Ах ты мой маленький! Хочешь на горшок, акушла?

Гаэльское ласковое словечко a chuisle – «кровь моего сердца» – вызвало у меня улыбку. Меня умилило и само слово, и то, как забавно оно прозвучало в устах Бобби с его дорсетским выговором. Ролло вновь тревожно заскулил, словно напоминая мне, что пора действовать.

Если через несколько часов Хиггинсы и их свойственники проснутся и обнаружат на полу труп, их душевное равновесие будет нарушено, а чувство правильности оскорблено. Кто бы не встревожился при мысли, что теперь душа постороннего человека, возможно, навсегда останется в доме? Очень плохой знак и для новобрачных, и для нового года. Да еще Ролло явно беспокоило присутствие мертвой женщины, а меня беспокоило то, что он вот-вот всех перебудит.

– Ладно, – проворчала я. – Иди сюда, псина.

На крючке у двери, как всегда, висели обрывки упряжи, которую нужно было починить. Я выбрала прочный кусок поводьев, соорудила самодельный поводок и накинула его на шею Ролло. Он страшно обрадовался и рванул прочь из хижины, едва я открыла дверь. Впрочем, радости поубавилось, когда я затащила его в пристроенную к хижине кладовку и торопливо привязала импровизированный поводок к стойке, на которой держались полки, после чего пошла за телом бабули Маклауд.

Вспомнив, что говорил Джейми, я внимательно огляделась, прежде чем войти в хижину, но вокруг было тихо, как в церкви, даже шелест деревьев не нарушал безмолвие ночи.

Я прикинула, что бедняжка весит не больше семидесяти фунтов. Ее ключицы выпирали сквозь кожу, а тонкие пальцы походили на сухие веточки. Тем не менее поднять семьдесят фунтов, выражаясь буквально, мертвого веса мне было не под силу, так что пришлось снять с несчастной одеяло и использовать его вместо саней. Я вытащила ее из хижины, бормоча молитвы вперемешку с проклятиями.

Несмотря на холод, я запыхалась и вспотела, пока отволокла труп в кладовку.

– Ладно, теперь, по крайней мере, у вашей души уйма времени, чтобы уйти, – пробормотала я и опустилась на колени, чтобы осмотреть тело, уложить как следует и накрыть наспех сделанным саваном. – В любом случае не думаю, что вам захочется стать призраком в этой кладовке.

Из-под полуприкрытых век женщины виднелась белая полоска, словно бабуля Маклауд пыталась открыть глаза, чтобы в последний раз взглянуть на мир или, возможно, найти знакомое лицо.

– Bепеdictie[12 - Благослови (лат.).], – прошептала я и осторожно закрыла ее глаза, спрашивая себя, сделает ли то же самое какой-нибудь незнакомец и для меня. Вполне возможно. Если только…

Джейми когда-то объявил, что вернется в Шотландию за печатным станком, а потом приедет обратно, чтобы сражаться. «А что, если бы мы не вернулись? – прошелестел тихий трусливый голосок внутри меня. – Если бы остались в Лаллиброхе?»

Я еще думала о подобной возможности – прекрасные картины мирной семейной жизни в окружении родных и близких, неспешного старения без постоянного страха перед разрухой, голодом и насилием, – но уже знала, что так никогда не будет.

Я не знала, прав ли был Томас Вулф, утверждавший, что невозможно вернуться домой[13 - Томас Вулф (1900–1938) – американский писатель, представитель так называемого «потерянного поколения», автор книги «Домой возврата нет».]. «Да и откуда мне знать, – подумала я с легкой горечью, – если у меня никогда не было дома, чтобы туда возвращаться?» Впрочем, я хорошо знала Джейми. Если не касаться идеалов – а их у него хватало, хотя и довольно прагматичных, – приходилось считаться с фактом, что Джейми, как настоящему мужчине, нужно было дело. Не просто труд ради заработка, а настоящее дело. И я прекрасно понимала разницу.

Конечно, семья Джейми приняла бы его с радостью, – правда, сомневаюсь, что такой же радостный прием оказали бы и мне, хотя, возможно, вызывать священника, чтобы изгнать из меня бесов, сразу бы не стали. Тем не менее факт оставался фактом: Джейми больше не был лэрдом Лаллиброха и никогда им снова не станет.

– «…и место его не будет уже знать его»[14 - Книга Иова. 7:10.], – прошептала я, обмывая влажной тряпицей интимные места бабули Маклауд, на удивление, не слишком увядшие; похоже, она была не такой старой, как я думала. Она несколько дней ничего не ела, и даже посмертное расслабление почти не подействовало, но каждый имеет право лечь в могилу чистым.

Я замерла. Тут было над чем подумать. Сможем ли мы ее похоронить? Или ей придется до весны покоиться среди жбанов черничного варенья и мешков с сушеными бобами?

Приведя в порядок ее одежду, я выдохнула с открытым ртом: хотела определить температуру по выходящему пару. Надвигающийся снегопад будет только вторым большим снегопадом за эту зиму, да и настоящих морозов пока не было: обычно они приходят во второй половине января. Если земля не промерзла, возможно, нам и удастся похоронить бедняжку – конечно, если мужчины смогут разгрести снег.

Ролло успокоился и лежал, пока я занималась своими делами, но вдруг вскинул голову и навострил уши.

– Что такое? – встревоженно спросила я и повернулась на коленях, чтобы выглянуть в открытую дверь кладовой. – Что случилось?

* * *

– Возьмем его прямо сейчас? – прошептал Йен. Он опустил руку, и лук с его плеча тихо скользнул в ладонь.

– Нет, пусть сначала найдет золото, – медленно произнес Джейми, пытаясь решить, как поступить с человеком, который внезапно появился снова.

Только не убивать. Да, он и его жена доставили немало беспокойства своим предательством, но они не хотели причинить вред семье Джейми, по крайней мере поначалу. Можно ли считать его настоящим вором? Как ни крути, у тетушки Джейми, Иокасты, было не больше – если не меньше! – прав претендовать на это золото, чем у Арча.

Джейми вздохнул и положил руку на ремень, где висели пистолет и кинжал. И все же нельзя позволить Багу забрать золото и уйти, нельзя и просто прогнать: на свободе он продолжит вредить. А вот что с ним сделать, когда они его поймают… Это все равно что держать в мешке змею. Ладно, сейчас главное – его поймать, принять решение можно и позже. Может, удастся заключить какую-нибудь сделку…

Фигура добрела до черного пятна фундамента и неуклюже пробиралась среди камней и обугленных бревен; темный плащ колыхался под порывами ветра. Внезапно пошел снег – крупные ленивые хлопья, казалось, не падали сверху, а возникали из ниоткуда и бесшумно кружились в воздухе. Снег касался лица, облеплял ресницы. Джейми стер его рукой и махнул Йену.

– Заходи сзади, – прошептал Джейми. – Если он побежит, пусти перед его носом стрелу, чтобы остановить, а сам держись подальше, понял?

– Это ты держись подальше, дядя, – тихо ответил Йен. – Стоит подойти к нему на расстояние выстрела, и он вышибет тебе мозги топором. А я не собираюсь объясняться с тетушкой Клэр.

Джейми коротко хмыкнул и толчком отправил Йена прочь. Зарядил пистолет, взвел курок и решительно направился сквозь пелену снега к развалинам своего дома.

Джейми доводилось видеть, как Арч сбивал индейку топором с двадцати футов. И да, большинство пистолетов попадали в цель примерно с такого же расстояния. Но ведь он, Джейми, не собирается никого убивать. Он поднял пистолет.

– Арч!

Человек стоял к Джейми спиной и, согнувшись, разгребал золу и уголья. Услышав голос, он замер, но не спешил выпрямляться.

– Арч Баг! – снова позвал Джейми. – Иди сюда, давай поговорим!

Фигура в ответ резко выпрямилась, повернулась, и яркая вспышка озарила падающий снег. В тот же миг бедро Джейми словно обожгло пламенем, и он покачнулся.

Сильнее всего было удивление: Джейми и не знал, что Арч Баг умеет стрелять из пистолета, а уж как ему удалось так точно прицелиться левой…

Джейми упал в снег на одно колено и еще не успел пустить в ход свое оружие, когда понял: темная фигура целится в него из другого пистолета и не левой рукой, что означало…

– Господи! Йен!

Йен видел, как Джейми упал, заметил он и второй пистолет. Из-за ветра и снега Джейми не услышал свиста стрелы, она возникла как по волшебству, уже торча из спины фигуры. Человек сделал еще пару шагов и рухнул как подкошенный, но не успел он упасть, а Джейми уже бежал к нему, прихрамывая на правую ногу.

– Господи, нет, нет! – твердил он, и его голос звучал словно чужой.

Сквозь снег и ночь донесся отчаянный вопль, потом мимо Джейми размытым пятном промчался Ролло – кто его выпустил? – и из-за деревьев грохнул ружейный выстрел. Где-то рядом раскатисто крикнул Йен, подзывая собаку, но у Джейми не было времени оглядеться. Он с трудом пробирался среди почерневших камней, спотыкался, скользил на свежевыпавшем снегу, раненая нога горела и мерзла одновременно, но разве это имело значение?

– О боже, пожалуйста, нет!

Он добрался до фигуры в темном, упал на колени, обхватил ее руками. Джейми уже знал, все понял, когда увидел пистолет в правой руке. Арч, у которого не хватало пальцев, не смог бы выстрелить правой. Но, господи, нет…

Джейми перевернул ее, чувствуя, как приземистое грузное тело обмякает и тяжелеет, словно только что убитый олень. Откинул капюшон плаща, бережно и беспомощно погладил мягкое круглое лицо Мурдины Баг. Она вздохнула под его рукой, может… Но нет, Джейми нащупал древко стрелы, которая прошла сквозь шею, а из горла Мурдины вырывалось влажное клокочущее дыхание. Ладонь Джейми тоже стала влажной и теплой.

– Арч? Мне нужен Арч, – прохрипела Мурдина и умерла.