Стрекоза в янтаре

Сердце Роджера забилось чуть быстрее. Накануне вечером он сам просматривал старые телефонные книги священника. Там оказалось три Джеймса Фрэзера и еще два Фрэзера с другим первым именем и стоящим после него инициалом «Дж.».

– Что ж, остается надеяться, что она разыщет этого человека, – небрежным тоном заметил он. – Вы и вправду уверены, что хотите мне помогать? Это очень скучная грязная работа.

Он с сомнением посмотрел на Брианну, однако та с готовностью кивнула, похоже, ничуть не смущенная этой перспективой.

– Знаю. Иногда я помогала папе. Разбирала старые документы, искала записи. И потом, это ведь нужно маме, и помочь вам – просто мой долг.

– Хорошо. – Роджер взглянул на свою белую рубашку. – Сейчас переоденусь, и пойдем.

Дверь гаража скрипнула, застонала и, подавшись, распахнулась внутрь, обрывая густую паутину и поднимая тучи пыли. Брианна замахала руками перед лицом и закашлялась.

– Боже! – воскликнула она. – Когда последний раз сюда ступала нога человека?

– Целую вечность назад, полагаю, – рассеянно ответил Роджер.

И посветил фонариком в глубину гаража, вырвав из мрака горы картонных коробок, деревянных ящиков, старых сундуков с наклейками и еще какие-то бесформенные брезентовые тюки. Среди всего этого хлама, словно скелеты динозавров, торчали там и сям ножки от мебели.

Посредине имелся едва заметный узкий проход. Роджер втиснулся в него и тут же исчез в туннеле среди пыли и каких-то размытых теней. За продвижением его можно было проследить по бледному пятнышку света от карманного фонаря, время от времени скользившему по потолку. Наконец, издав победный клич, он ухватился за шнур, свисающий с потолка, и гараж озарился ярким светом большой лампы.

– Сюда! – крикнул Роджер, неожиданно возникший рядом, и схватил Брианну за руку. – Там, в дальней части, есть небольшое свободное пространство.

У стены стоял древний стол. Некогда служивший главным предметом столового гарнитура его преподобия, он потерпел ряд понижений в чине и использовался последовательно в качестве кухонного стола, затем верстака, потом подставки для окраски различных предметов, пока не был удален на покой в это насквозь пропыленное убежище. Над ним находилось затянутое паутиной окошко. Мутный дневной свет, просачивающийся сквозь него, позволял видеть исцарапанную, забрызганную краской поверхность.

– Можно работать здесь, – сказал Роджер, выдергивая из груды хлама стул и обтирая его большим носовым платком. – Присаживайтесь, а я пока посмотрю, можно ли открыть это оконце. Иначе мы здесь просто задохнемся.

Брианна кивнула, но вместо того, чтобы сесть, начала с любопытством разглядывать горы рухляди. Роджер с силой дергал перекосившуюся оконную раму и слышал, как девушка передвигается у него за спиной, читая вслух надписи на коробках.

– Тысяча девятьсот тридцатый – тридцать третий годы, – бормотала она. – А здесь сорок второй – сорок шестой. А тут что?

– Дневники, – ответил Роджер и уперся локтем в грязный подоконник. – Мой отец, священник, я имею в виду, постоянно вел дневник. Делал записи каждый вечер после ужина.

– Похоже, ему было о чем писать. – Брианна сняла несколько коробок и поставила их в сторону, чтобы обозреть следующий слой. – Ой, а тут целая куча коробок с какими-то именами. Керс, Ливингстон, Балнейн… Это что, его прихожане?

– Нет. Местные деревни.

На секунду Роджер прервал свое занятие. Он запыхался. Вытер лоб, оставив на рукаве полоску грязи. Хорошо еще, что оба они переоделись в старое тряпье.

– Там записки об истории разных шотландских деревень. Содержимое некоторых из этих коробок превратилось в книги, их продают в магазинах для туристов по всей Шотландии.

Он повернулся к доске, на которой были развешаны старые инструменты, и выбрал большую отвертку для следующей атаки на окно.

– Вы поищите там коробку с надписью «Приходские книги», – добавил он. – Или с именами деревенских жителей в окрестностях Брох-Туараха.

– А откуда мне знать, те это деревни или нет? – спросила Брианна.

– Ах да, совсем вылетело из головы. – Роджер воткнул отвертку в щель между рамой и стеной, отдирая слои старой краски. – Поищите названия Брох-Мордха… гм… Марианнан и… уф!.. Сент-Килда. Есть и другие, но в этих, насколько мне известно, существовали самые большие в округе церкви, которые затем были закрыты или разрушены.

– Хорошо.

Отвернув край брезента, Брианна вдруг отскочила с резким испуганным вскриком.

– Что? Что такое?

Роджер отошел от окна, держа отвертку наготове.

– Не знаю. Я только дотронулась, а оттуда кто-то как выскочит!

Брианна указала пальцем, откуда именно, и Роджер опустил свое оружие.

– А-а… это. Наверное, мышь. Или крыса.

Брианна не на шутку испугалась.

– Крыса? Так у вас здесь крысы?

– Будем надеяться, что нет. Иначе они давно сожрали бы нужные нам бумаги, – ответил Роджер и протянул ей фонарик. – Вот, посветите сперва в темное место, тогда, по крайней мере, не будет неожиданностей.

– Большое спасибо.

Брианна взяла фонарик, все еще с опаской косясь на коробки.

– Ну что же вы? Не бойтесь, – ободрил ее Роджер. – Или вы хотите, чтобы я с ходу сочинил для вас крысиную сатиру?

Лицо Брианны расплылось в улыбке.

– Крысиную сатиру? А что это такое?

Роджер, снова занявшись окном, медлил с ответом. Он дергал и толкал раму, пока не заныли мышцы. Наконец с противным скрипом она поддалась, через щель шириной дюймов в шесть хлынули волны свежего воздуха.

– Вот так-то лучше. – Он обмахивался в изнеможении и улыбался Брианне. – Ну что, продолжим?

Она протянула ему фонарик и отступила.

– Давайте так. Вы будете искать коробки и подавать их мне, а я – просматривать содержимое… И все же что такое крысиная сатира?

– Трусишка, – заметил он, наклонился и начал шарить под брезентом. – Крысиная сатира – это старый шотландский обычай. Если в доме или амбаре заводятся крысы или мыши, их можно заставить уйти, сочинив маленькое стихотворение или песенку, где говорят, как скудно с едой в доме, и советуют им убраться куда-нибудь еще. Только обязательно надо сказать куда. И в результате, если стихотворение получилось удачное, крысы обязательно уходят.

Он поднял картонный ящик с надписью «Якобиты. Разное» и понес его к столу, напевая:

Эй, крысы, вас так много!
Пошли своей дорогой!
Тут нечего вам есть.
Ступайте к Бернсам в огород,
Где точит когти серый кот
И зреют кочаны.
Ступайте наедайтесь!
Назад не возвращайтесь,
Для вас тут нет еды!