Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

Во время нашего пути на всем побережье Франции бушевали штормы, шел то дождь, то снег. Впрочем, могло быть и хуже. Вообще-то мы сначала собирались в Рим, а не в Гавр, но это означало еще две, а то и три недели путешествия при ужасной погоде.

Поскольку и за границей надо было чем-то зарабатывать на жизнь, Джейми получил рекомендации для устройства переводчиком к Якову Фрэнсису Эдуарду Стюарту, ссыльному королю Шотландии, известному также под именем шевалье Сент-Джорджа, претендента на престол – называйте, как вам больше нравится, – и мы собирались обосноваться при его дворе в окрестностях Рима.

Перспектива казалась вполне реальной, мы собирались отправиться в Италию, как вдруг дядюшка Джейми, Александр, аббат, у которого мы остановились, вызвал нас к себе в кабинет.

– Я получил известие от его величества, – сообщил он без долгих предисловий.

– Какого именно? – спросил Джейми.

Не слишком большое фамильное сходство между двумя мужчинами усугублялось их позами – оба сидели в креслах прямо, расправив плечи. Что касается аббата, то подобная осанка подобала ему по роду службы. Джейми же не хотел прикасаться только что зажившими ранами к спинке кресла.

– Его величества короля Якова, – ответил дядя, слегка хмурясь, и покосился в мою сторону.

Я старалась сохранять безразличное выражение лица; приглашение в кабинет к аббату было знаком доверия, и мне не хотелось обмануть ожидания этого человека. Он знал меня всего недель шесть, с Рождества, когда мы с Джейми появились у его ворот и муж мой был еле жив после перенесенных им в тюрьме мучений. Понаблюдав за мной какое-то время, аббат проникся ко мне доверием. С другой стороны, я была англичанкой. И английским королем был вовсе не Яков, а Георг.

– О! Так что, ему уже не нужен переводчик?

Джейми, все еще очень худой, много работал на воздухе вместе с братьями из аббатства, и лицо его начало приобретать нормальный здоровый цвет.

– Ему нужен преданный слуга и… друг.

Аббат Александр побарабанил пальцами по лежавшему перед ним на столе письму. Потом поджал губы и перевел взгляд с меня на племянника, затем снова на меня.

– То, что я скажу, должно остаться между нами, – строгим тоном произнес он. – Скоро и так все об этом узнают, но пока еще не время.

Я попыталась нацепить на лицо маску человека, умеющего хранить тайны. Джейми же лишь коротко кивнул.

– Его высочество принц Карл Эдуард выехал из Рима и будет во Франции через неделю, – продолжал аббат, слегка подавшись вперед, словно для того, чтобы подчеркнуть важность сказанного.

И это действительно было важно. В 1715-м Яков Стюарт предпринял неудачную попытку вернуться на трон – военная операция была задумана бездарно, ожидаемой поддержки не получила и провалилась, едва успев начаться. С тех пор, по словам отца Александра, ссыльный Яков Шотландский трудился не покладая рук, рассылал письма монархам дружественных стран; особенно часто писал он своему кузену, французскому королю Людовику, обосновывая претензии на трон Шотландии и Англии, как свои, так и своего сына, принца Карла, которого считал законным наследником этого трона.

– Его двоюродный брат Людовик, к сожалению, остался глух к этим вполне внятным и законным обоснованиям, – сказал аббат, хмуро глядя на письмо, словно то был сам Людовик, а не клочок бумаги. – Если теперь он наконец осознает свою ответственность в данном деле, есть повод к объединению всех, кому дорого священное право монархии.

Сторонниками Якова были якобиты, а среди них самым ярым – аббат Александр из аббатства Святой Анны де Бопре, урожденный Александр Фрэзер Шотландский. Джейми рассказывал мне, что чаще всего ссыльный король писал именно Александру, а тот, в свою очередь, поддерживал связь со всеми сторонниками Стюартов.

– Положение у него в этом смысле удобное, – объяснял мне Джейми.

Папская почта через посыльных функционировала на территории Италии, Франции и Испании быстрее и эффективнее, чем какая-либо другая. Против этих посыльных почти бессильна таможенная служба, поэтому письма, которые они доставляют, редко подвергаются досмотру.

Большую поддержку Якову Шотландскому, сосланному в Рим, оказывал Папа, крайне заинтересованный в том, чтобы в Англии и Шотландии снова пришла к власти католическая монархия. Поэтому большую часть частной корреспонденции доставляли именно папские посыльные, а передавалась она по назначению через посредство надежных и преданных церковных сторонников, каким и являлся отец Александр из аббатства Святой Анны де Бопре. Он, в свою очередь, поддерживал связь со сторонниками короля в Шотландии, в чем было меньше риска, нежели в открытой отправке почты из Рима в Эдинбург и другие шотландские города.

Я с интересом наблюдала за отцом Александром, пока он расписывал всю важность визита принца Карла во Францию. Полноватый темноволосый мужчина примерно моего роста, значительно ниже своего племянника, лишь в глазах угадывалось сходство – слегка раскосые, они светились умом и, казалось, были способны разгадывать самые скрытые намерения, что вообще было отличительной чертой всех Фрэзеров, с которыми мне доводилось встречаться.

– Однако, – закончил он, поглаживая густую темно-каштановую бородку, – не могу с полной уверенностью сказать, прибыл ли его высочество во Францию по приглашению Людовика или же без оного, просто от имени отца.

– Но это существенная разница, – заметил Джейми, скептически приподняв бровь.

Дядя кивнул, в гуще бороды промелькнула кривая улыбка.

– Верно, парень, – сказал он.

В обычно безукоризненном английском звучали нотки шотландского акцента.

– Истинная правда. И вот в этом ты и твоя жена как раз и сможете помочь, если, конечно, захотите.

Предложение сводилось к следующему: его величество король Яков согласен оплатить расходы на дорогу, а также выплачивать небольшое жалованье племяннику его самого верного и преданного друга отца Александра, если тот поедет в Париж, где будет помогать его сыну и наследнику принцу Карлу Эдуарду в меру своих сил и способностей.

Я была удивлена. Ведь мы с самого начала планировали отправиться в Рим – самое подходящее, как нам казалось, место для того, чтобы попытаться предотвратить второе восстание якобитов 1745 года. Я изучала историю и знала, что это восстание, финансируемое из Франции и возглавляемое Карлом Эдуардом, оказалось более успешным, нежели предпринятая в 1715 году попытка захвата власти его отцом, однако и оно в целом закончилось поражением. И если не вмешаться в ход событий, то войска под командованием принца Карла потерпят сокрушительное поражение при Куллодене в 1746-м и шотландскому народу еще на протяжении двух столетий предстоит пожинать горькие плоды этого поражения.

Теперь же, в 1744 году, принц Карл, по всей видимости, начинает искать поддержку во Франции. И есть ли лучший способ остановить смуту, чем попытаться повлиять на ее вдохновителя и зачинщика?

Я взглянула на Джейми – тот смотрел через плечо своего дядюшки на маленькую раку на стене. Глаза его остановились на позолоченной фигурке святой Анны и пучке оранжерейных цветов у ее ног, а мысли, похоже, витали где-то далеко. Наконец он тряхнул головой и улыбнулся дяде.

– А какого рода помощь может понадобиться его высочеству? Впрочем, – добавил он тихо, – думаю, что в любом случае смогу оказать ее. Мы согласны. Едем.

И мы поехали. Вместо того чтобы отправиться прямиком в Париж, мы вдоль побережья добрались сперва до Гавра, чтобы встретиться там с двоюродным братом Джейми Джаредом Фрэзером.

Богатый шотландский эмигрант, Джаред был импортером вин и более крепких спиртных напитков, у него имелся небольшой склад и внушительный жилой дом в Париже и огромный склад здесь, в Гавре, где он и назначил встречу Джейми после того, как тот написал, что мы будем в городе проездом.

Я хорошо отдохнула и вдруг почувствовала, что проголодалась. На столе служанка оставила еду – видимо, Джейми попросил ее об этом, пока я спала.

Халата у меня не было, зато оказалось под рукой тяжелое бархатное дорожное пальто; я накинула его, ощутив на плечах приятную тяжесть, поднялась, подбросила поленьев в огонь и села за поздний завтрак.

Я с удовольствием жевала черствые рогалики с жареной ветчиной, запивая их молоком из кувшина. Оставалось надеяться, что Джейми тоже хорошо накормят: он уверял, что Джаред – добрый его друг, однако более близкое знакомство с родственниками мужа заставляло сомневаться в их гостеприимстве. Впрочем, аббат Александр принял нас очень радушно, насколько это возможно для человека в его положении, привечающего в доме беглеца-племянника с подозрительной женой, свалившихся как снег на голову. А осенью прошлого года родственники Джейми со стороны матери, Маккензи из Леоха, едва не убили меня, когда я была арестована и осуждена как ведьма.

– Меня утешает, что этот твой Джаред из рода Фрэзеров, – сказала я Джейми, – они не такие бешеные, как Маккензи. А ты с ним вообще когда-нибудь встречался?

– Жил с ним какое-то время, когда мне было восемнадцать, – ответил он, снял комочек оплавленного воска со свечи и вдавил в него обручальное кольцо своего отца: в зеленовато-серой бляшке остался отпечаток рубина-кабошона с выгравированным на нем девизом Фрэзеров: «Je suis prest».[14 - Я готов (фр.).] – Он настоял, чтобы я остановился у него, когда я приехал в Париж завершать образование. И был добр ко мне, да и с отцом они очень дружили. И потом, никто не знает парижского общества лучше, чем человек, торгующий спиртным, – добавил он, очищая кольцо от воска. – Я хочу переговорить с кузеном прежде, чем окажусь при дворе Людовика в качестве сторонника Карла Стюарта. Хочу быть уверенным, что мы сможем удрать отсюда в случае чего.

– Но почему? Ты считаешь, что нас ждут какие-то неприятности? – спросила я. – Какой бы помощи ни ждал от нас его высочество, его положение, как мне кажется, обеспечивает защиту.

Он успокоил меня улыбкой:

– Да нет, не думаю, что нас ждут неприятности. Как там говорится в Библии, англичаночка? «Не верь сильным мира сего»?

Он поднялся, поцеловал меня в лоб и убрал кольцо обратно в сумку.

– А кто я такой, чтобы подвергать сомнению слово Божье?..

* * *

День я провела за чтением травника, которым в качестве прощального подарка снабдил меня брат Амброз, затем чинила одежду. Одежды у нас было совсем мало – в путешествии налегке есть свои преимущества, но и недостаток тоже есть: дырявые носки и платки с оторвавшейся каймой надо штопать и латать немедленно. Я как зеницу ока берегла коробочку для шитья, а также сундучок, где лежали лекарства и травы.

Игла сновала по ткани, поблескивая в свете солнца, льющегося из окна. Интересно, как прошла встреча Джейми с кузеном? Еще любопытнее было бы знать, каков он, этот принц Карл. Ведь он должен стать первой известной исторической личностью, с которой мне предстоит познакомиться. К тому же, согласно легендам, которые о нем распространились (вернее, распространятся, тут же поправила я себя), личностью он был довольно загадочной. Судьба восстания 1745 года почти целиком зависела от этого молодого человека, от его провала или успеха. А состоится ли оно вообще, зависит теперь от усилий другого молодого человека, Джеймса Фрэзера. И меня…

Я сидела, целиком погрузившись в работу и свои мысли, как вдруг из забытья меня вывели чьи-то тяжелые шаги по коридору. Я очнулась и поняла, что день уже на исходе. За окном капало – значит, на улице потеплело; заходящее солнце отсвечивало в сосульках, свисающих с крыши. Дверь отворилась, вошел Джейми.

Бегло улыбнувшись мне, он подошел к столу и замер с сосредоточенным выражением на лице, словно пытался вспомнить что-то важное. Снял плащ, сложил его и аккуратно повесил на спинку кровати. Выпрямился, подошел к стулу, опустился на него и закрыл глаза.