Свадьба в планы не входила

– Папа?!

– А кого ты ожидала услышать?! Деда Мороза?!

– Естественно, я включила громкую связь! – ворвался мамин голос. – Слишком многое на кону! Я не для того заказывала платье у Gucci, чтобы твои капризы всё испортили!

– Мои… кап…капризы?!

– А что ещё?! Я слишком дорого заплатил за эту свадьбу, юная леди!

– Не смей быть эгоисткой, Ангелина!

– Будь добра привести себя в порядок и надеть своё лучшее платье!

– И подарки Генри!

– Да-да! Сейчас же вдень в уши все его чёртовы подарки и жди своего жениха!

– Попробуйте только опоздать в «Клэйм Холл»! Я с тобой не так поговорю! Слышишь?!

– Милая, я уверена, это недоразумение! Я сейчас наберу Генри…

Дальше я не слушала. Оборвала связь.

В голове шумело, но несмотря на это я вдруг ясно поняла одно: я не выйду замуж. Вообще. Ни за Генри, ни за кого другого. Вообще никогда!

Это героическое решение принесло облегчение.

Я прошла в ванну, и, как была в платье, колготках и балетках (то-то ноги замёрзли, пока бежала к подъезду), перешагнула через бортик и включила душ.

Горячая вода успокоила. Насколько это было вообще возможно. Но и отрезвила. Чего я никак не могла допустить! Слишком уж назойливо скакали перед мысленным взором картинки: секретарша жениха в бесстыжем новогоднем костюме, маска блаженства, застывшая на холёном лице Генри…

Закутавшись в банный халат, я протёрла вспотевшее зеркало.

Всё как всегда – светлые растрёпанные волосы (прощай, новогодняя укладка!), широко распахнутые глаза со слипшимися после душа ресницами. Словом, моё лицо. Как по мне – самое обычное, хотя даже мама считает меня красивой (она любит рассказывать подругам после пары бокалов шардоне, что никак не ожидала, что из того страшненького и бледненького ребёнка может вырасти такая вот прелесть).

Ну, разве что глаза и нос покрасневшие. И губы припухли от слёз…

Но в целом – ничего необычного.

Словно ничего и не произошло.

И это почему-то пугало до дрожи!

Потому что с самого детства я считала, что хуже измены быть не может!

С тех самых смутных детских воспоминаний, когда мама, рыдая, запирается в ванной и отцу приходится выламывать дверь и выносить её, пугающе обмякшую, на руках… А потом в доме становится пусто и сиротливо, потому что мама в больнице! Мне, конечно, никто ничего не говорит, но в воздухе висит шёпот прислуги, что это всё из-за «измены».

Измена… Я, маленькая, понятия не имею, что это за зверь такой, но в моём понимании он куда страшнее всех вампиров Ван Хельсинга и монстра, созданного доктором Франкенштейном.

Потому что эта самая «измена» отбирает у меня маму и делает отца молчаливым и несчастным!

И вот, как оказалось, ничего такого. Никаких кружащих вокруг демонов, никаких страшных рож, оскаленных пастей.

Просто застывшее перед мысленным взором (надо заметить, довольное) лицо любимого и превосходство в глазах его секретарши…

И, что хуже всего, все ведут себя так, словно ничего не произошло! Уверена, даже Генри не придал этому большого значения. Да что там Генри! Родители, как оказалось, и те не на моей стороне!

Все ждут от меня, что я буду хорошей девочкой. Как всегда.

Как всю мою грёбаную жизнь!

Вот уж чего они точно не дождутся!!

Озарение было ярким, внезапным. Болезненным.

Я с самого детства была послушной. Идеальной. Такой, как меня хотели видеть другие. Хочешь, чтобы мама улыбнулась, а папа тебя заметил? Заслужи! Будь милой, аккуратной, предсказуемой. Делай то, что тебе говорят. Ни шагу в сторону. Плакать? Разбрасывать игрушки? Капризничать?

В такие моменты меня запрещено было «замечать» даже прислуге. Словно я – пустое место, словно меня нет. Если «приступ своеволия» был слишком уж буйным, меня просто брали за руку и отводили в комнату. Мол, в пустой комнате устраивать «показательные выступления» не для кого. Сама успокоюсь. Выйти можно только умытой, причёсанной, в чистом платье, на котором ни складки. Улыбающейся и послушной. Идеальной.

Обидели в школе? Сама виновата. Не дай бог, конфликт с учителем? Учитель всегда прав.

«Извольте вести себя прилично, юная леди», – этот голос, холодный, металлический поселился в моей голове.

Ему вторил ещё один. Подозрительно похожий на мой.

«Ты – никто. Пустое место. Хочешь любви? Улыбок? Тепла? Заслужи!»

И вот сейчас я поняла – с меня хватит!

Где-то глубоко в душе сорвало клапан.

Плотину из зажатых, подавленных, тщательно утрамбованных запретных эмоций – прорвало. И обратного пути нет!

Больше никакой «идеальности».

Никакой «удобности».

Никакого Генри.

Первое, что я сделала после этого важнейшего в моей жизни осознания – открыла ещё одну бутылку. На этот раз шампусик попался розовый. Салютовав нарядной, благоухающей на всю квартиру ёлке, я отхлебнула прямо из горла. Тут же почудился мамин голос «Если ты пьёшь из бутылки, Анжи, неважно, что у тебя за причины, знай, ты проиграла!»

Послала голос к чёрту и сделала ещё глоток. Стало полегче.

Затем переоделась. К чёрту красное платье!

Вообще к чёрту всё, что нравится Генри! Вместе с самим Генри…

Джинсы, толстовка… нет, не эта, только не бесящий розовый цвет! Голубая… Ботинки на тракторе. Снова глоток шампанского…