У Ромео был пистолет

– Я не молчу.

– А до этого молчала. – Он улыбается во весь рот.

Даника усмехается. Его актерская игра не впечатлит даже пятилетнего ребенка. Он хочет казаться тем, кем не является вовсе. Как минимум его выдают заплаканные глаза, которые никак не сочетаются с фальшивой улыбкой.

Ему плохо.

– Я просто не знаю, о чем говорить.

– Почему? – Он словно специально выводит на эмоции.

– Я тебя плохо знаю. Я стесняюсь, – объясняет она, опустив глаза. Может быть, и она плохая актриса, но все же доля смущения в ней присутствует.

Ривер вытаскивает из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Поэтому я тут. Чтобы мы лучше друг друга узнали. – Он закуривает сигарету и смахивает длинную челку с лица.

– Давно волосы начал красить? – спрашивает Даника, рассматривая его идеально черную шевелюру. У Ривера очень красивые волосы. Они выглядят такими шелковыми, словно у куклы. Их хочется потрогать.

– Я не крашу, – спокойно отвечает он.

– Это не твой родной цвет.

– Мой.

– Слишком яркий оттенок. Ты арабского происхождения? Или, быть может, азиат?

– Да иди ты к черту, – смеется Ривер, чуть не подавившись сигаретой. Этот смех искренний.

– Да или нет?

– Я похож на араба или азиата? – закинув ногу на ногу и разведя руками, спрашивает Ривер. Пепел от зажатой в пальцах сигареты медленно падает на асфальт.

Конечно, нет. Бледная, как снег, кожа, брови, покрашенные в тот же цвет, что и волосы, слишком аккуратный нос и голубой глаз выдают его. Он фальшивка, бегущая от самого себя, от воспоминаний, от сравнений с идеальным братом-близнецом, от всего, кем он был до того, как на целый месяц уснул. А проснувшись, узнал, что теперь сирота.

– Мне нравится такой цвет, можно я потрогаю? – спрашивает Даника.

Ривер кивает и придвигается ближе.

У Джетро тоже такие волосы. Но тот хотя бы не скрывает, что красит. Он гот или типа того…

Даника осторожно проводит рукой по волосам. На ощупь еще лучше, чем выглядят. Ее тонкие пальцы бережно перебирают пряди, заставляя Ривера прикрыть глаза от удовольствия. Головная боль постепенно исчезает, а ведь она так часто мучает его. Может, стоит научиться высыпаться хотя бы по утрам или проводить больше времени со своей возлюбленной.

– Настоящий цвет светлый? – не унимается Даника.

– Нет. Примерно такой же, как у тебя, – врет Ривер.

– Хорошо.

– Да, это очень хорошо.

А затем она медленно отстраняется от него. Не потому, что хочет, а потому что подумала, что начинает раздражать его.

Ривер реагирует на это спокойно. Желания начать привыкать к чему-то приятному у него нет. У него другая цель. И вскоре она доставит ему куда большее удовольствие, чем эта мимолетная нежность.

– Раз мы тут для того, чтобы узнать друг друга поближе, то почему бы тебе не рассказать о себе? – вернув былую улыбку и интонацию, говорит Ривер.

– Я не особо умею о себе рассказывать. К тому же инициатором встречи был ты. Может, сам начнешь?

– Ну хорошо. Есть какие-то вопросы, прежде чем я начну?

– Да. Зачем ты написал мне? – с интересом спрашивает она.

– Мне было немного неловко после той ночи. Ты помогла мне, а я даже не поблагодарил, – пожимает плечами Ривер.

– У тебя эпилепсия, да? – слегка хмурится Даника.

Ривер раздраженно вздыхает. Он ненавидит разговоры о своем здоровье с тех пор, как все случилось. Но нужно отвечать и делать вид, что все прекрасно.

– Что-то типа того, да.

– Мне жаль. Давно это у тебя? – спрашивает Даника, незаметно пытаясь очистить прядь волос от отвратительной сладкой ваты. – Если не хочешь отвечать, скажи, я не буду доставать, – улыбается она, осознавая, насколько глупо выглядит.

– Нет, все нормально, мне не привыкать. В детстве испугался раскатов грома, чуть в обморок не упал. А потом началось. Сначала редкие приступы, а потом такие сильные, что пару раз чуть не захлебнулся собственной пеной. Смешно, да? – смеется Ривер.

– Нет, не особо. – Даника серьезна.

– Ладно, видимо, это только меня забавляет. – Ривер продолжает смеяться, когда по его щекам начинают катиться слезы. – Я знаю, выгляжу как идиот, прости. Слезы от смеха – это такая редкость.

Он пытается успокоиться, но получается с трудом.

Даника шокированно смотрит на него. Почему-то ей становится страшно.

– Все, сейчас. Господи, какая глупость! Мне так трудно остановиться, прости! – Стараясь прекратить свой шипящий смех, он машет ладонями перед лицом и старается дышать глубже, но чертова улыбка не сходит с лица.

Внезапно Даника начинает успокаивающе гладить кисть его руки.

– Прости, я не хотела, – заикаясь, говорит она.

Наконец-то истерический приступ отступает.

– Чего ты не хотела? – насмешливо спрашивает Ривер, продолжая глотать воздух.

Даника впадает в ступор:

– Если бы я не спросила, ты бы не заплакал.

– Что? Я не плакал. Когда сильно смеешься, такое бывает. – Он вновь пытается отшутиться, но не получается.