#INSTADRUG

Но, похоже, этот человек хорошо знал Маэля и был с ним не в лучших отношениях. Вряд ли друг стал бы писать такие вещи. И без того было понятно, что Эйнсворт хотел скрыть это. Но от правды не спрячешься. Вспомнить хотя бы его младшего брата. Теперь мне стало ясно, что это за странное заведение, в котором он проводит почти все свое время: католическая школа-интернат. Вот так все постепенно вставало на свои места.

#ГЛАВА_16

С того момента, как я узнала о том, что у Маэля были серьезные проблемы с отцом, мне показалось, что все встало на свои места, хотя это было далеко не так. Я думала об этом почти каждый час. Мне стало еще больше жаль Маэля. Анорексия, жестокие родители, избиения… Иногда я писала ему, старалась чем-то помочь. Однажды он даже написал мне, что никто и никогда так с ним не разговаривал. Мне было приятно это слышать.

Помимо прочего я чуть больше узнала о его младшем брате, читая открытую переписку Маэля с друзьями. Дилан оказался очень скромным и даже замкнутым. Скорее всего, так на него повлияли церковь и семья, которой, по сути, не было. Он не очень любил своих родителей и говорил, что они почти ни разу не приезжали к нему. Порой мама забывала поздравить его с днем рождения, могла не звонить месяцами и не писать ему. Дилан говорил, что ему абсолютно все равно, хотя наверняка сильно переживал. И его можно понять.

Что такое неблагополучная семья? Приговор на всю жизнь? Что могли сделать маленькие дети, чтобы спастись и исправить ситуацию? Ничего. Им оставалось ждать того момента, когда они смогут жить самостоятельно.

Но Дилану недолго пришлось ждать. Уже в семь лет он оказался в интернате для брошенных детей, который находился при католической церкви. Там были строгие порядки: форма одежды, расписание, запрет выходить за пределы территории. Каждый день одно и то же. Как тюрьма, только без уголовников.

Еще я узнала, что в их школе существовали определенные статусы, если это можно так назвать. Дилан носил белую форму, потому что добивался успехов в обучении и соблюдал строгую дисциплину. Он никогда не нарушал правил, хорошо учился, многим помогал, пел в церковном хоре.

Маэля тоже воспитывали в строгой религиозности. Говорили, что его бабушка и дедушка были повернуты на Боге и религии. Каждое воскресенье они брали его с собой в церковь и заставляли молиться, если он сделал что-то неправильно.

Я не раз замечала, что на шее у Маэля всегда висит кулон с изображением Девы Марии, а ремень для гитары расшит иконами с двенадцатью апостолами. В первый раз я даже не обратила на это внимания. Его образ никак не вязался с религией, однако эта деталь придавала стилю Маэля необъяснимый шарм.

Чуть позже я узнала необычную новость: Эйнсворт возобновил отношения со своей бывшей девушкой.

Я была немного удивлена. Ведь она так яростно утверждала, что никогда в жизни не вернется к Маэлю, что больше не любит его, как вдруг будто бы невзначай говорит о том, что они помирились и теперь вместе. Сначала я подумала, что она шутит, но потом поняла, что это правда, когда Маэль сам сказал, что у него все нормально и его девушка вернулась.

Может быть, теперь Маэль возвратится в свой родной город, а возможно, Ридли сама переедет в Париж. Не знаю, что они будут делать дальше, но, надеюсь, Маэль наконец перестанет издеваться над собой и своим телом и у них все будет хорошо.

Тем временем мои дни проходили более оживленно, чем раньше. Я чаще стала встречаться с друзьями, несмотря на то что свободного времени было совсем немного. Я готовилась к экзаменам, в школе мы репетировали выпускной, а еще я попала в группу чирлидеров. Дел было много, и мне было чем занять себя.

#ГЛАВА_17

Ридли Даблдэй

Небо сегодня такое красивое, маленькие облака рассыпались по нему и плывут куда-то вдаль. Яркие лучи солнца освещают все вокруг, слегка дует ветер, который заставляет траву шелестеть и переливаться разными оттенками зеленого. В воздухе пахнет дождем и цветами. Я приподнялась и огляделась вокруг. Увидев тебя совсем рядом, я поняла, что наконец-то в моей жизни все наладилось. Это мгновение чудесно, и я так боюсь, что рано или поздно оно закончится. Но ты все еще рядом, а значит, я продолжаю жить и наслаждаться каждым днем.

Что-то заставило меня открыть глаза. Мгновение – и я вновь оказалась в своей комнате. Розовые стены, разрисованные цветочками и маленькими коронами, мягкая постель с изображениями лесных фей, белая мебель, книжная полка, стол с розовым ноутбуком, игрушки, звездочки на потолке, шкаф с аккуратно сложенной красивой одеждой, большое зеркало и куча косметики. Комната принцессы, которую я так ненавижу. Кстати, мне уже двадцать.

Я жила со своими родителями в небольшом городке около океана. Милое место, но я ненавидела его так же, как свою розовую комнату. Как только мне исполнилось четырнадцать лет, я мечтала переехать в большой город вроде Парижа. Родители сказали мне: «Будь умницей, Ридли, хорошо окончи школу, успешно сдай все экзамены – и можешь смело ехать поступать в Сорбонну». Но моим мечтам не суждено было сбыться. В школе я была полный ноль. Меня совершенно не интересовали уроки, тусовки с друзьями, праздники и прочие радости жизни. Многие часто спрашивали у меня: «Ридли, ты хоть чем-нибудь в этой жизни интересуешься?». Я лишь пожимала плечами. За этим притворным жестом скрывалось мое истинное увлечение, хобби, дело всей жизни и настоящий секрет. Меня интересовал один парень. Это был самый необычный человек на свете, которого я знала с раннего детства. Мои родители близко общались с его семьей, и поэтому мы часто встречались друг с другом. Впоследствии это переросло в дружбу. Но так считала только я. Маэль – так звали мое увлечение – был абсолютно не заинтересован в общении со мной. Но судьба расставила все на свои места, и, несмотря на его нежелание, ему пришлось быть рядом со мной или делать вид, что так оно и есть.

Так как мы жили по соседству, мои родители частенько оставляли меня в доме семьи Маэля. На самом деле с родителями Маэль не жил, так как бабушка забрала его к себе из-за плохого обращения с ним отчима. Знаете, издевательства над детьми и тому подобное…

С нами возилась нянька, которую наняла бабушка, так как самой ей сложно было уследить за ребенком.

Маэль всегда старался избегать меня. Я его раздражала. Во-первых, в детстве я была до жути надоедливой и проблемной. Мне ничего не стоило навести беспорядок в чужом доме, случайно разбить чашку из дорогого фарфорового набора или включить стиральную машину, предварительно заполнив ее едой из холодильника. Иными словами, я была истинным адом. Маэлю хотелось пойти гулять, а он был прикован к дому и ко мне. Вместо того чтобы играть со мной, он просто вываливал на пол кучу старых игрушек из своего шкафа, а сам в этот момент смотрел телевизор, который, кстати, был для него под запретом (его бабушка считала, что это вредно для мозга). Когда я пыталась заговорить с ним, Маэль начинал закрывать уши руками и громко визжать. Когда няня за нами не следила, он брал кухонный нож и гонял меня по всему дому.

Время шло, мы взрослели. Стали реже видеться. Но мой интерес к Маэлю возрастал с каждым днем. Уже в тринадцать лет я поймала себя на мысли о том, что он мне нравится. Тогда и началось мое необычное хобби.

Я стала преследовать Маэля. Частенько подкидывала ему всякие небольшие подарки в виде конфет (на них у него, как оказалось, была аллергия), писала анонимные письма и признания в любви, а иногда даже забиралась к нему в комнату. Там я быстро успевала спрятаться в шкафу или под кроватью и сидела всю ночь до утра. Маме заранее говорила, что иду на пижамную вечеринку и буду ночевать у подруги. Я так сильно влюбилась в Маэля, что мне очень хотелось быть рядом с ним, а иного способа увидеться не было. Поговаривали, что переходный возраст дался ему с трудом. Маэль вел себя просто невыносимо. Устраивал шумные скандалы и истерики, пытался экспериментировать с внешностью. Его семья решила, что старшая школа сделает его только хуже, и оставила его на домашнем обучении. Комната его была похожа на грязный тату-салон или, хуже того, логово сатанистов. Он изрисовал все стены какими-то жуткими образами, обклеил все черными плакатами, да и сам напоминал маленького демона с растрепанными черными волосами, самодельными проколами на лице и жутким макияжем.

Я продолжала пробираться к нему по ночам, пока однажды он не заметил меня. Я по своей старой и проверенной схеме забралась в шкаф, но внезапно услышала шорох. В комнате было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, и мне стало страшно. Точно помню, что, когда заходила в комнату, там было пусто. Но я ошиблась. Попытавшись осторожно выбраться из шкафа, я угодила прямо в руки Маэля.