Сборник рассказов. Книга 3

На его руках и спине были кельтские узлы из Ирландии, маски из Венеции, японские иероглифы, африканские узоры. Его тело стало живой картой мира.

Его очередная поездка привела его в крошечную, малоизвестную страну где-то в Юго-Восточной Азии, затерянную среди гор и древних руин.

Местные легенды рассказывали о забытых богах и духах, живущих в джунглях.

Илья, всегда ищущий что-то уникальное, услышал о старом мастере, который живёт отшельником и практикует традиционное, почти ритуальное татуирование.

Илья, словно мотылёк, летящий на пламя, всегда был одержим поиском исключительного. Душа его жаждала прикоснуться к тайнам, скрытым от глаз обывателей.

Путь к мастеру оказался полон испытаний. Запутанные тропы, враждебные взгляды местных жителей, предостерегающих от опасности, царящей в сердце леса, не остановили Илью. Он чувствовал, что приближается к чему-то важному, к двери в другой мир, где боль становится красотой, а кожа – холстом для древних сил.

После долгих поисков, через узкие тропы и деревни, он нашел хижину мастера.

Старик, с лицом, испещренным морщинами, как карта неизведанных земель, встретил Илью без слов.

Старик был почти слеп, его руки были покрыты узорами, а глаза казались наполненными древней мудростью и немного безумием. Его глаза словно могли видеть душу, изучали гостя.

Он не говорил на языке Ильи, но понимал его желание. Он показал Илье эскиз – не обычный символ, а сложный, переплетающийся узор, напоминающий корни древнего дерева или спящего змея. От него веяло чем-то чужим, первобытным.

Илья почувствовал лёгкое колебание, но жажда уникальности взяла верх.

Он согласился.

Ритуал начался с наступлением темноты. Под звуки джунглей и пение неизвестных птиц, мастер начал наносить на тело парня замысловатые узоры, используя бамбуковые иглы и чернила, настоянные на травах и кореньях.

Процесс был болезненным и долгим, парень с опаской смотрел на примитивные инструменты и чернила, пахнущие травами и землей.

Пока игла входила в кожу, Илья чувствовал странное покалывание, не только физическое, но и энергетическое, будто что-то проникало в него. Каждая точка, каждая линия, казалось, прожигала кожу, открывая каналы для потоков энергии.

Когда татуировка была закончена (на лопатке), она выглядела тёмной и живой.

Мастер пробормотал что-то на своём языке, провёл по узору пальцем и кивнул, словно завершив важный ритуал.

Илья заплатил и ушёл, чувствуя усталость, но и странное удовлетворение от обладания таким необычным сувениром.

Вернувшись в Москву, Илья заметил первые странности. Сначала незначительные:

Он стал просыпаться посреди ночи от ощущения, что за ним наблюдают.

В зеркалах иногда на долю секунды мелькало что-то в отражении – тень, фигура, которой не должно быть.

Вещи стали падать без причины.

Его другие татуировки, обычно спокойные, иногда казались холодными на ощупь, кроме новой – та, наоборот, иногда горела или пульсировала.

Илья списывал это на усталость, смену часовых поясов, стресс от возвращения. Но странности нарастали.

Ночные кошмары стали яркими и пугающими. Ему снились тёмные леса, шёпот на незнакомом языке, ощущение погони.

На улице он стал замечать странные фигуры в периферийном зрении. Они исчезали, стоило ему повернуть голову.

Техника вокруг него стала барахлить – свет мигал, телефоны разряжались быстрее, электроника издавала странные звуки.

Катя, его давняя подруга, заметила, что Илья стал замкнутым, нервным, выглядит изможденным.