Родная сторона

– Да. Я её хорошо знаю. Мы приехали примерно в одно время сюда.

– Ну, тогда мы встретимся ещё не раз, – улыбнулась я.

– Всего вам хорошего, я так рада нашей встрече. Передавайте Дарине привет.

Мы распрощались. Я свернула на просёлочную дорогу. Опускающийся на землю вечер придавал степи особое очарование. Солнце уже опустилось до горизонта, и его мягкие лучи пронизывали посвежевший воздух. Я с наслаждением вдыхала густую терпкую прохладу, и казалось, что она проникает до самого мозга, до головокружения. Слышалось пение птиц, такое нежное, мягкое, вечернее, похожее на колыбельную песню мамы. Только что прошло стадо коров. Несколько бычков и тёлочёк задержались на пастбище и не торопились домой. Видно, им в стаде, за своим весельем, не до еды было, а теперь они спешили наверстать упущенное и аппетитно хрумкали травку. Вдруг один бык, завидев меня, стал реветь и пританцовывать, а потом и вовсе направился ко мне вприпрыжку, задрав высоко хвост. Я на мгновение обомлела и замерла. Бык тоже остановился. Я, постояв, снова пошла. Он двинулся за мной, но, не догоняя меня, а шёл так, чтобы идти параллельно мне метрах в двадцати и постоянно смотреть на меня, не теряя из виду.

– Это же надо, сопровождает, – немного успокоившись, подумала я. Пройдя так с полкилометра, я поняла, что бык не подойдёт ближе, но и не отвяжется. Так всё и было. И что самое удивительное, что мой страх сменился какой-то необыкновенной радостью и спокойствием, как будто меня не бык сопровождал, а витязь на коне. Ну конечно, а как же могло быть иначе? Разве мой любимый может допустить, чтобы я одна вечером по степи шла? Вот он и показывает мне, что я не одна и что мне здесь рады, а он всегда со мной. Кем же ему ещё проявиться, чтобы я узнала его, как ни этим быком. Так и дошли мы с ним до хутора. В конце пути он пошёл чуть быстрее, и, дойдя до Дарининого подворья, протяжно заревел трижды. Дарина выбежала за калитку, встретила меня. Не успели мы опомниться, а быка уже и след простыл.

– Это был мой мужчина, он меня привёл к тебе. Всегда обо мне заботится, никогда не оставляет одну, – улыбнулась я.

– Ну, надо же… Ты только на порог, а чудеса уже начались. Ну, сонэчко, и как только ты сразу всё угадываешь? И правда, ой, как интересно!

– Пошли поскорее корову доить. Не терпится выпить кружку парного молока…

* * *

Я со своими друзьями часто бывала в этих краях, и чем чаще мы здесь бывали, тем сильнее нас тянуло сюда. Гора как будто звала к себе, почувствовав наше пробуждение и осознанность, с которой мы приходили к ней. Ведь мы уже знали, что это земля богов, земля наших далёких предков и шли сюда не просто любоваться красотой и отдыхать, а приходили, как дети к родителям, неся с собой частичку своего сердца. Мы уже знали, что закончилась Ночь Сварога, время, когда несколько тысяч лет на планете правила Тьма, и что с наступлением новой Эпохи настало время Светлых Сил, что пришла пора любви. А также мы знали, что хоть и настал Рассвет, однако тёмные силы продолжают отчаянно атаковать и наносить удары, находя в нас наши слабые стороны. И мы уже понимали, что только познание своего прошлого, изучение наследия наших предков, понимание своего места на земле в огромном едином организме Вселенной, помогут нам вернуть нашу родовую память и наши силы. И потому мы шли доверчиво, как дети, несли свою любовь, зная, кто мы и по какому праву смеем обращаться за помощью. И это нужно было не только нам, но и самой земле и той силе, которая ждала нашего пробуждения. Это нужно было нашему народу. А почувствует земля силу одного – отдаст тысячам. Мы это уже осознавали и сердцем ощущали правильность своего пути по той удивительной ласке, которую дарило нам всё пространство.

С Дариной я встретилась два года назад. Её муж работал егерем в заповеднике, и в одну из своих поездок я познакомилась вначале с ним, а потом уже состоялась встреча и с ней. Сейчас Дарина жила одна. С мужем у неё не сложилось, он так и остался пришлым человеком. Не смог полюбить этот край душой, а может быть, земля его не приняла, она ведь чувствует помыслы человека, а они у него оказались не самые лучшие. Уехал он, оставив Дарину в трудных условиях. А может быть, так и нужно было? Жили на Украине, у каждого была своя судьба. Он один, она одна. Встретились, когда им уже было за пятьдесят, вот и решились одним махом начать новую жизнь. Захотелось в уединение, подальше от цивилизации, шума и суеты. Предполагалось ехать на Херсонщину, но случай изменил всё за десять минут. Дарина встретила свою знакомую на рынке, и та ей рассказала о нашем крае и о том, что стоят заброшенные деревни с разрушенными домами среди роскошной степи, словно разбросанные и не до конца дотлевшие окурки, и никому до них никакого дела нет. А кругом такая краса, и море, всего в четырёх километрах от деревни. Что тут было думать? С милым и в шалаше рай. Недолго думая, переехали. Стали обживаться на хуторе, где неподалёку жили ещё две семьи. Поселились в маленьком заброшенном доме, хозяйство завели, огород посадили, милого взяли на работу егерем. Вот тут-то и началась развесёлая жизнь, да всё по наклонной вниз…

И всё же Дарина была благодарна судьбе и этому человеку, благодаря которому она оказалась здесь. Для неё было потрясением найти тут всё то, о чём она мечтала всегда. Её не покидало чувство, что она уже была когда-то здесь, и теперь только всё вспоминалось и узнавалось. И дом был ей знаком, и окрестности, и силуэт Горы… Тяжёлый год, когда она осталась одна, уже был позади. А сейчас она была полна сил и всё больше привыкала к новой жизни на земле. Трудности и испытания только закалили её и помогли стряхнуть с души налёт разочарований и обид. Её мечта – превратить своё подворье в маленький оазис в степи, вела вперёд. Она насадила много цветов, посадила деревья и теперь порхала от растения к растению будто бабочка, обласкивая каждую веточку, каждый цветочек. Человек большой души, сильная, уверенная в себе женщина, любящая окружающий мир, понимающая его, она была королевой степи. Помню нашу первую встречу, когда она уже жила одна. Я спросила у неё:

– Тебе не страшно здесь одной?

Но, встретившись с её чуть насмешливым взглядом, осеклась.

– Не я боюсь – меня боятся. Я себя в обиду ни кому не дам.

Озорная, боевая, смелая, как вихрь, сокрушающий всё на своём пути, на самом деле она была очень ранимым и нежным человеком. Вот только нежность свою она почему-то чаще всего прикрывала своей воинственностью, как будто прятала её от постороннего взгляда и берегла до поры. Видно Даринке не сладко пришлось в жизни, и приходилось всегда самой думать и за себя, и за детей, и не было с ней рядом человека, которому бы она открыла свою дивную женскую натуру. Но меня она завоевала не прекрасными человеческими качествами, не волей, в которой жила, а нечто таким, что потрясло меня до глубины души. В первое наше знакомство мы виделись всего десять минут. Это было осенью. Поговорили немного, я взяла её номер телефона, но позвонила только в феврале. А она ждала каждый день, это я потом уже узнала. Когда я приехала к ней, она меня так схватила в свои объятия, будто бы мы самые близкие люди на свете, и я почувствовала, что она мне дорогой человек и что наша встреча судьбоносная, а так и оказалось. А тут ещё вскоре и её заявление:

– У меня такая идея в голове. Я её уже начала осуществлять понемногу. Ты же знаешь, что военный полигон стоит именно на том месте, где цветут тюльпаны и в заповеднике их всё меньше и меньше становится. Как только цвет, так учения начинаются, вытаптывается ведь всё. Так вот, я ходила в степь, собрала семян и разбросала их на западном склоне. Теперь вот хочу ещё и здесь, поближе к Горе сыпануть. Пусть наши тюльпанчики к нам дорогу прокладывают.

Я была поражена. Как у неё возникла подобная мысль? И почему ко мне она никогда не приходила? Ведь я выросла среди тюльпанов, всё моё детство прошло здесь, в степи, я так их любила, я их воспевала и боготворила, но НИКОГДА не подумала так благородно, как Дарина. Это была такая радостная весть для меня, что мне хотелось склониться перед этой женщиной и поцеловать её руки.

– Ты возьмёшь меня с собой в следующий раз, когда надумаешь сеять?

– Конечно, сонэчко, именно с тобой я и хочу теперь это делать. Мне не терпится сходить на те места, где я посеяла, чтобы убедиться в том, что они зацвели, но там сейчас закрытая зона, и туда трудно пробраться незамеченными. С одной стороны, нас может увидеть охрана заповедника и вернуть, а с другой стороны – посты военных, тоже нужно как-то прошмыгнуть мимо них.

Но есть тропа между полигоном и заповедником, по ней можно пройти и попасть туда, куда нам нужно.

– Намерение хорошее. Если оно совпадает с божественным замыслом, то пройдём, как тени, никем незамеченные. На этот счёт ты не волнуйся даже. Нам нужно пройти свыше двадцати километров, маршрут непростой, но я готова. Тем более, что этой тропой я ещё не ходила, а очень хотела. Ты просто, как чудо какое-то появилась. Я хочу, чтобы ты знала, что мы будем не просто сеятелями тюльпанов. Мы будем сеятелями энергии любви. Тем более, что мы будем идти по солнцу.

– Как это по солнцу?

– Солнышко будет вставать и светить нам в спину, как бы подталкивая нас вперёд и наполняя своей энергией. Мы идём, а за нами шлейф любви. Ты думаешь, случайно наш путь лежит на запад? Случайностей в таких делах не бывает, как собственно и в других, простых, но не менее важных. Вот так и застолбим Любовь везде, поставим охрану и защиту от всякой нечисти. Ты знаешь, сколько её в эти края слетается. Ведь это же одно из Мест Силы Земли. Вот и приезжают поживиться. Не все ведь выбирают путь к Свету, есть и такие, которые служат Тьме. Мы часто с моей подругой мысленно представляем себя мчащимися на лошадях и рассыпающими цветы на землю. Они касаются земли, и она оживает, наполняясь энергией любви. Расцветают сады, зеленеют луга, птицы поют, а сердца людей раскрываются любовью и добротой. А вот чтобы сеять семена мы как-то и не догадались…

Я улыбнулась.

– А потом мы с тобой поднимемся в Урочище, в священное место, которое мы посещаем иногда с моими дорогими подругами и поприветствуем наших родных богов, наших предков.

– Сколько ты мне всего интересного рассказываешь, еле успеваю переваривать.

– Успеваешь. Очень хорошо успеваешь. Я столько лет шла к этим знаниям, а тебе они даются так, как будто ты уже всё давно знала и сейчас только освежаешь память, всё понимаешь в одно мгновение, нет никакого противостояния. Тебе не нужно ничего доказывать и объяснять, ты сразу чувствуешь логику и здравомыслие сказанного мною. Я рада за тебя. Твоя душа пробудилась и берёт сейчас по праву то, что ей принадлежит.

Я обняла Дарину.

– Берегинюшка ты моя!

– Я берегиня?

– А кто же ты? Вон, как радеешь за землю родную… Истинная берегиня земли родной…

– Я же всё больше в брюках хожу, у меня и платьев-то особо нет. Забияка какая-то. Может быть, и я когда-то дорасту до твоего стиля?

– А что тут до него дорастать. Смени макияж на более спокойный и естественный. Перестань стричься. Вон, какие у тебя роскошные волосы. Представляю, какая ты будешь красавица, когда у тебя будет коса.

– Так я и носила в юности косу, а волосы бывало, как распущу… Всё, больше стричься не буду.

– А то, что в этих местах проходят военные учения, пусть тебя не огорчает. Это хорошо, что здесь размещён полигон, защита и охрана наших земель. Ты думаешь, если бы не эти обстоятельства, то здесь вот так же всё было бы девственно красиво? Да уже всё давно бы загадили, и заповедник разорвали по клочьям, настроили бы здесь вилл, обнесённых колючими заборами. А так, эта земля, как и прежде, остаётся стратегически важной для нашей Родины и здесь, как и раньше, решаются серьёзные, высочайшего уровня задачи. А за тюльпаны не волнуйся, отсюда они никогда не уйдут.

* * *

Здесь, на хуторе, у Дарины, всё мне было любо и дорого сердцу. Я словно окуналась в своё детство, снова была маленькой, беззаботной, счастливой. По сути, это и была моя малая Родина, ведь село, в котором я родилась, было всего в двадцати километрах отсюда. Но только сейчас там уже никого не было из родных и поэтому здесь, на этой воле, в гостях у этой удивительной женщины, мне было отрадно и тепло. Было много и такого, что я открывала для себя впервые. Жизнь в деревне, среди людей и жизнь на хуторе в уединении – это совсем разные вещи. Здесь, среди бескрайних степей, вольные не только люди, но и все животные, птицы, жучки, паучки. И даже трава мне кажется здесь вольной. Она никому не мешает, а стелется мягким ковром. То уточки её пощипают, то куры, ища прохладу, поваляются на ней в жару. Для меня было большим удивлением увидеть, как гусыня устроилась на ночь на тропинке далеко за подворьем.

– Да пусть там ночует, – сказала Дарина, – это она уселась снестись, да так и осталась на ночь. Если лиса подойдёт близко, собаки сразу дадут знать. Она умная, уйдёт. Эта барыня чувствует себя здесь главной. Живёт в паре с гусаком. У меня нет желания разводить гусей, а они вот так парочкой, как достались нам, так и живут.

Ещё бы не умная, конечно, умная. Завидев, что молодые утята забрели далеко от дома, стала их гнать к подворью, направляя на нужную тропинку. А тем, которые упрямились, давала такого пинка, что бедолагам ничего не оставалось, как хорошо запомнить, где их дом, и что, пока они маленькие, нужно слушаться старших.

Как выяснилось, здесь умные и понятливые все. Вот это дрессировка! Ещё бы! Утро начиналось с того, что хозяйка выходила на порог и радовалась наступившему дню. Она здоровалась с солнцем, осматривала своими зорким глазом всё пространство, любовалась цветущими клумбами и зеленеющими грядками, наслаждалась пением птиц, а потом, для порядка, на всякий случай, обкладывала ВСЕХ животных таким «колоритным» матом, что ВСЕ так замирали на мгновение, казалось, каждый лихорадочно думает, а ни его ли это касается? Может быть, это он уже успел напроказничать и не заметил этого? Притихали все до выяснения обстоятельств. И когда обнаруживалось, что всё в порядке, все были счастливы, потому что теперь наставало время, когда их любимица одаривала каждого своей лаской и любовью.

– Ути, ути, ути! Цып, цып, цып! Мои вы птички дорогие! …

А ути и цыпы просто в крик от радости.

– Мартуся, девочка моя! Ты сегодня не грязнуля? В свои лепёшки не улеглась? Ну, молодец! Сейчас моя хорошая, я тебе вымечко вымою и сдою тебя.

А Мартуся… От удовольствия жмурится и аж в дрёму впадает. Хозяйкина любимица. Родилась у нерадивого соседа на морозе под открытым небом. Уж заиндевелая лежала, а хозяину до неё никакого дела нет, пусть сдыхает. Всё равно никакого толку с неё не будет. У него коров много в хозяйстве его бестолковом. Телятся прямо в степи, а потом сами коровы дожидаются, когда телёночек на ноги встанет и мать оправится, да и идут и он, и мать потихоньку домой. Бывает и два, и три дня никто не кинется за ними. Дарина тогда ещё с мужем жила. Марту выходила, отогрела своей любовью, отдали её снова хозяину, а вскоре муж, будучи на подпитке, снова её привёл, так и осталась у них жить…

Но нежности могли закончиться в одно мгновение и в эту удивительную утреннюю рапсодию могли влиться не менее удивительные звуки совсем другой тональности. Доставалось и Марте, но особенно пятнистым соседским поросятам, если они приближались ближе дозволенного расстояния. Застигнутые врасплох, они пускались наутёк врассыпную, кто куда. Их уши смешно трепыхались, мелькая меж трав, и были похожи на чёрные, мягкие резинки от мухобоек, которыми в деревнях били мух. Пересидев на значительном удалении от Дарининого хозяйственного двора, они снова потихоньку подкрадывались, как будто только и ждали от этой хозяйки кнут, в надежде получить и пряник.

Но трогательней всего был тот момент, когда рано утром над домом Дарины пролетали галгазы. Две утки отделялись от стаи и начинали плавно кружить, немного спускаясь к подворью. Они издавали протяжное курлыканье, будто в тоске о ком-то, а потом, вдруг спохватившись, взмывали вверх и мчались вдогонку стае.

– Это мои птички! – говорила она им вслед, – когда-то прибились два детёныша к моим цыплятам, так и выросли во дворе. Однажды выбежали в степь, а зайти обратно не могут во двор. Бились, бились об изгородь, что я только не придумывала, чтобы их заманить обратно – не получилось, что значит дикие. В конце концов, они взлетели и улетели. А потом через некоторое время я их увидела в стае. Теперь вот уже второй год наведываются ко мне.

Когда она рассказала, я обняла Даринку и заплакала.

* * *