Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Глава 1

Легкое дуновение весеннего ветерка подхватило ветки деревьев, на которых едва распустились нежные розовые лепестки сакуры, срывая их один за другим и подхватывая в вихре веселого танца. Мягкие, словно бархат, цветы ворвались в тишину и покой большого деревянного дома через открытое седзи, принося с собой приятный запах разгулявшейся весенней погоды. Не прошло и минуты, как встречать нежданных гостей вышла женщина в скромном темно-синем кимоно без каких-либо излишеств и украшений, даже волосы ее были собраны в прическу без единой яркой заколки, но выглядела хозяйка дома столь же свежо и нежно, как и ветер, принесший в ее дом настоящую весну.

Женщина собрала с пола сорванные лепестки сакуры и, качая головой, поспешила прикрыть двери-седзи, дабы забавы природы не испортили идеальную чистоту в доме. Ступая босыми ногами по бамбуковому татами, скромная хозяйка недовольно хмурилась, сжимая в руках тонкие цветы, из-за чего те мгновенно потеряли всю свою красоту, погибая в неделикатных руках. Быстро пересекая коридор и одновременно с этим проверяя, не растрепалась ли прическа и не испортилось ли кимоно от неловких манипуляций с растениями. Однако она выглядела безупречно, как и всегда, поэтому, хитро улыбнувшись и не медля ни секунды, остановилась перед деревянной перегородкой, которую тут же отворила.

В просторной и практически пустой комнате, где находился лишь футон и низкий столик, в проеме между раздвинутыми седзи и улицей сидела тонкая женская фигура, чьи длинные черные волосы ниспадали на узкие плечи и струились по всей спине, касаясь кончиками пола. Девушка была очень молода, судя по гладкой коже на тыльной стороне рук, которая светилась здоровьем и жизнью, однако удрученная поза выдавала недовольство и грусть.

– Юи-чан, ты до сих пор не одета? – Вскинула руки от удивления хозяйка дома, становясь в центре и строго смотря на свою нерадивую дочь. – Семья Асакура прибудет очень скоро, ты должна была подготовиться! В конце концов, это твой будущий муж…

– Не хочу выходить за него замуж, – тихо произнесла Юи, не поворачиваясь к матери, готовой разразиться праведным гневом от непослушания дочери. – Как ты можешь поддерживать этот брак, матушка?

Женщина в синем кимоно застыла, сохраняя ледяную маску на своем лице, но, справившись с накатившими на нее чувствами, в мгновение ока появилась рядом с девушкой, хватая ее за локоть и насильно поднимая с пола. Та не издала ни звука, лишь попробовала сопротивляться непреклонной воли матери, но неожиданный удар по щеке вынудил ее охнуть и поднять лицо вверх, чтобы посмотреть хозяйке дома в глаза. Юи была еще прекраснее своей матери, несмотря на ярко-красный след от удара на идеально белой коже. Нет, наоборот, это цветное пятно добавляло девушке обаяния, а большие черные глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели еще более завораживающим взглядом, когда были полны слез.

– У нас нет иного выхода. – Отрезала мать, поставив Юи на ноги и критично осмотрев ее белое косимаки. В руках она уже держала аккуратно сложенное красное кимоно с изысканными розовыми цветами, очень похожими на те, что еще недавно ворвались в дом с ветром. – Я помогу тебе одеться и расчесать волосы. Ты не должна выглядеть неряхой перед представителями клана.

Девушка равнодушно смотрела перед собой, сдерживая соленые капли, готовые вот-вот скатиться по щекам от боли и обиды. Пока женщина продевала ее руки в рукава и наскоро подвязывала наряд, та молча стояла, словно статуя, чувствуя, как становится жертвой ради собственной семьи. Хотела ли она этого? Юи готова была бы выйти замуж за любого мужчину в мире и отдать свою жизнь на благо родителям и из уважения к предкам, но только не Асакуру. Клан убийц. Запятнавшие свое имя самураи, совершившие множество предательств и… убившие ее брата. Именно он убил в битве при Сейгава гордого и жизнелюбивого Такаяму Джуичи. Он. Тот, с кем ей придется провести остаток жизни, в чьем доме она вынуждена будет ходить, чью постель должна будет согревать. Одна лишь мысль о союзе с врагом заставляла Юи ненавидеть себя. В память о брате.

– Так, замечательно, а теперь давай расчешем твои волосы.

Гнев исчез из голоса матери, которая теперь ласковыми движениями пальцев и щетки распутывала длинные черные густые волосы дочери, закрывшей глаза от понимания того, что это, возможно, последний раз, когда она спокойно стоит в своем родном доме. – Юи, ты необычайно красива. Я уверена, за твою красоту Асакура Кэтсеро простит нашу семью. Он должен будет это сделать.

«Асакура Кэтсеро», – повторила про себя девушка, медленно поправляя волосы, пока матушка закалывала передние пряди назад, открывая молодое лицо. Такаяма Юи вспоминала это имя на протяжении нескольких месяцев, проклинала его, ненавидела и мечтала отомстить. Но теперь, выходя из комнаты под пристальным взглядом женщины, она внутренне содрогалась от того, что вот-вот встретится с тем, кого больше всех презирает. «Пусть он откажется брать меня в жены», – молилась богам Юи каждую ночь, но решение главы семейства не менялось: она должна была выйти замуж.

Пребывая во власти своих мрачных мыслей девушка в красном кимоно не сразу заметила, что они прошли весь дом и оказались в большой комнате, где не так давно принимали высших чиновников и знаменитых самураев. Теперь же здесь восседали двое мужчин: один из них в темно-зеленых брюках-хакама, с белым кимоно и хаори, чьи виски давно тронула седина, а в глазах плескалась боль от недавней утраты единственного сына, второй же вымуштрованный и высокий гость дома в таком же, но черном костюме из хакама и хаори. Асакура Кэтсеро сидел напротив столика, сложив руки на коленях и сверля взглядом потрепанного жизнью старика, но едва в комнате послышались шаги новых жителей дома, молодой мужчина повернул голову налево, чтобы оценить вошедших.

Юи едва устояла на месте, когда поймала на себе ледяной взгляд жениха, который посмотрел на нее сверху вниз, несмотря на то, что именно она с матерью возвышались над сидящими. В груди у девушки все похолодело, и она отрицательно замотала головой, когда мать попыталась толкнуть ее вперед, но продолжила изучать убийцу брата: короткие и небрежно подстриженные, будто мечом, черные волосы не закрывали острое лицо мужчины, чей цепкий взгляд, тонкие губы и нос вкупе формировали впечатление о своем хозяине, как о расчетливом человеке, не знающем чувства жалости. Однако нельзя было не отметить тот факт, что Кэтсеро был не столь плох собой, как предпочитала вспоминать девушка: глубокие темные глаза, иронично приподнятые брови и волевая челюсть делали его не только грозным, но и по-своему интересным.

– А, вот и Юи-чан, – прохрипел отец девушки, подзывая дочь к себе. Та, опустив взор в пол, маленькими шажочками пересекла комнату и остановилась рядом со столиком, не позволяя себе опуститься на колени и сесть рядом с мужчинами. – Пожалуйста, Асакура-сан, можете поговорить с ней, если хотите. Она несказанно скромная, но очень верная и…

Не успел Такаяма Акира закончить речь, как гость поднялся с татами и, обойдя столик, подошел к той, что прочили ему в невесты. Его взгляд выхватывал каждую мелочь во внешности девушки: большие черные глаза, небольшой нос, чуть припухлые губы, нервно поджатые сейчас, и фарфоровая кожа, к которой так и хотелось прикоснуться. Однако присутствовал и изъян, который быстро был замечен, поэтому, когда Кэтсеро поднес руку к щеке Юи, та невольно отшатнулась, поднимая на него глаза, полные страха. Она-то думала, что сможет противостоять ему, но на самом деле готова была сбежать от испуга.

– Зачем же вы ударили ее перед встречей со мной? – поинтересовался молодой самурай, обращаясь к матери девушки, которая так и застыла на месте. – Она непокорна?

Такаяма Акира посмотрел разгневанно на свою жену, не спеша подниматься на ноги, а затем на дочь, чуть ли не зажмурившуюся от присутствия неприятного ей человека в доме.

– Что вы, Асакура-сан, Юи никогда не посмеет ослушаться ни нас, ни… вас, – поспешила заверить Кэтсеро хозяйка дома, подходя ближе к нему, хотя внутри нее горел настоящий огонь ненависти к этому человеку. «Он отнял моего сына», – не забывала она, но продолжала доброжелательно улыбаться. – Она будет верной женой.

Мужчина озадаченно хмыкнул, но от девушки не отвернулся, смотря на ее тонкие запястья, выглядывающие из-под рукавов кимоно, которые она прижала к своей груди, и босые ноги, столь же белые, как и кожа на лице.

– Я могу быть уверен, что она девственница? – с улыбкой на губах спросил самурай, поворачиваясь в этот раз к отцу. – Ваша дочь, безусловно, красива, но где доказательства того, что ее красотой никто не пользовался?

Юи почувствовала, как щеки залились краской еще более густой и яркой, чем от пощечины, и глубоко вздохнула, оскорбленная предположением мужчины, который, тем не менее, заметил ее всплеск стыда и улыбнулся еще шире.

– Что вы, она чиста, как цветок, едва расцветший на дереве! – Воскликнул Такаяма-сан, подавляющий желание прогнать того, кто смеет сомневаться в порядочности его дочери. – Если пожелаете, врач может осмотреть ее.

– Нет, не надо, – прервал его предложение мужчина, поднимая руку в знак несогласия. – Не выношу, когда к моей собственности прикасаются другие. – Юи, услышав, что ее назвали чьей-то собственностью, словно сравнив с вещью, сглотнула, желая, чтобы это как можно скорее закончилось. – Я поверю вам, но не из-за того, что доверяю. Нет, Такаяма-сан, вы последний человек, который способен заслужить мое доверие. – Кэтсеро вернулся за столик, вновь садясь настолько прямо, насколько это было возможно, но глаз от юной невесты не отвел, продолжая наслаждаться ее смущенным румянцем. – Юи… пожалуй, я приму ваш щедрый подарок, но это не гарантирует абсолютную безопасность семье Такаяма.

На этот раз глава семейства не выдержал и встал с татами, смотря сверху-вниз на гостя и сжимая пальцы в трясущиеся кулаки, однако на молодого самурая это не произвело никакого впечатления.

– Но это наш уговор! – Возмутился Акира, смотря в холодные глаза убийцы и испытывая желание свернуть его шею здесь и сейчас, а семье отправить отрубленную голову в качестве подарка. – Я отдаю вам свою единственную дочь, чтобы наши семьи породнились, а вы простили грехи моего сына, наши грехи. Юи – это все, что у меня осталось, все деньги были истрачены на войну, а остальное забрали ваши братья! Вы убили моего сына… мне больше нечего вам предложить, разве что собственную жизнь отдать.

Такаяма-сан замолчал, понимая, что сказал много лишнего, так считал и Асакура, чей взгляд тут же озлобился, а челюсти сжались, но призвал себя быть умнее сломленного старика, отгоняя от себя мысль схватиться за вакидзаси и вонзить его в глотку хозяину дома. Мужчины долго смотрели друг на друга, но, в конце концов, Кэтсеро согласно кивнул и пригласил жестом Акиру обратно за стол.

– Юи в обмен на спокойную и изобильную жизнь, так? – Сложил руки в замок Асакура, мысленно прикидывая, стоит ли сделка с этой семьей того. Обедневший самурай, его лживая жена и кроткая дочь, боящаяся даже посмотреть на мужчину, но, чувствовал Кэтсеро, винившая его во многом. Быть может, отказаться от этого предложения? Молодой самурай задумчиво прищурился, вновь изучая девушку, однако любопытство и желание обладать ею брали верх. – Я возьму вашу дочь в жены, но если она окажется испорчена или непослушна… Вас ждет смерть, Такаяма-сан.

Глава 2

Девушка с угольно-черными волосами сидела на татами, еле удерживая правильную позу от дрожи в коленках и руках. Юи то и дело нервно проглаживала пальцами складку на ткани скромного светлого кимоно, однако вновь и вновь та возвращалась, вынуждая свою владелицу злиться. Невеста злилась на себя за то, что предала брата. На свою семью, хоть ей и было совестно, за то, что посмели сблизиться с кровными врагами. На Асакуру Кэтсеро, потому что согласился жениться на ней. “Зачем? Какая ему выгода? Почему не возьмет в жены дочь высокопоставленного чиновника?” – Недоумевала Такаяма в ожидании свидания с будущим мужем.

После того, как Кэтсеро принял предложение ее отца, прошло больше четырех дней, в течение которых двум кланам приходилось улаживать множество вопросов, среди которых был самый главный – убедить старейшину семьи Асакура в том, что брак принесет пользу. Но как он может принести ее, если у Юи и ее родителей не осталось ничего? Большой дом, где жили поколения предков, начал разваливаться от ветхости, и несмотря на то, что снаружи он выглядел вполне облагороженным, внутри же на глаза гостям постоянно попадались какие-либо огрехи. Зная все особенности семейного дома, Юи и ее мать регулярно приводили его в порядок, очищая каждый угол.

Однако сейчас, сидя на коленях и смотря в пол, девушка уже замечала, насколько он старый, вытертый и кое-где даже треснувший. Их былая репутация и известность канули в лету после неудач отца и брата на поле битвы точно так же, как дерево начало крошиться под ногами жителей дома. Такаяма Юи тяжело вздохнула и едва успела в очередной раз поправить кимоно, как деревянная перегородка отворилась, впуская внутрь гостей: высокий темноволосый мужчина с холодным взглядом, на лице которого тут же отобразился интерес, завидев свою невесту, и истощенный старик, еле передвигавшийся по комнате. Несмотря на слабость, он не просил помощи со стороны своего молодого внука, даже более того, осмелься Кэтсеро что-то предложить деду, как немедленно лишился бы всяких привилегий, которыми обладал внутри семьи.

– Встань, немедленно! – Скрипучим голосом распорядился старик в синем кимоно, смотря на напуганную Юи суровым взглядом. – Что за неуважение!

Такаяма, пребывавшая в своих мыслях, охнула и поспешила подняться с колен, подбегая к главе клана и низко ему кланяясь, пока длинные волосы, не собранные в прическу, падали на лицо. Взволнованно выпрямившись, девушка не стала сразу поднимать взгляд на мужчин, предпочитая смотреть в пол, но грубые пальцы старика, схватившие ее за подбородок, не согласились с подобной кротостью. Глава семьи придирчиво щурился, поворачивая Юи то в одну сторону, то в другую, прикасался к светлой коже и волосам, словно осматривал товар на рынке, который явно не соответствовал заявленной стоимости. Впрочем, именно так и было. Она – товар, который никогда не оправдает запрошенную цену, и это знали все, кто находился в комнате.

– Не знаю-не знаю… – приговаривал мужчина, обращаясь к стоявшему за его спиной внуку. – Красива, но просить за нее содержание целой семьи? Еще и не воспитана должным образом.

– Да, цена слишком велика, но у ее отца была неплохая репутация, несмотря на все события. – Ответил Асакура-младший, поймав измученный взгляд девушки. – Дедушка, нам сейчас не нужно излишнее внимание со стороны жителей города. Будет лучше, если моей женой станет та, чьих предков уважали на протяжении десятилетий, пусть они и утратили… все.

Юи слегка нахмурилась, задетая горькой правдой, но решилась посмотреть на будущего мужа, который подошел к своему деду и слегка поклонился, выражая уважение. Черные хакама и хаори выглядели весьма мрачно, почти так же, как было на душе у длинноволосой красавицы.

– Если она будет вести себя неподобающе, я накажу ее и ее родных. – Кэтсеро многозначительно приподнял бровь, готовый по инерции схватиться за вакидзаси, но на такой обычай как миаи брать оружие значило показать свою враждебность по отношению к семье жены. Даже если она и была, мудрее держать ненависть при себе, а после оградить юную девушку от влияния бывших родственников. – Кроме того, как вы и сказали, Юи красива, а значит здорова. Наследник не заставит себя долго ждать.

Старик хмыкнул и поджал губы, осматривая невесту с головы до ног, а спустя несколько долгих минут молчания согласно кивнул.

– Ты будешь сам отвечать за то, что принял ее в семью. Ее ошибка – пятно на твоей репутации, так что воспитай как следует, Кэтсеро. – Предупредил внука мужчина, медленно направляясь к выходу. – Оставляю вас наедине, самое время обговорить детали свадьбы с Такаямой-сан. Надеюсь, хотя бы половину всех расходов он возьмет на себя, иначе этому союзу не бывать.

Асакура-младший внимательно следил, как покидает комнату глава клана, закрывая едва поддающуюся деревянную перегородку. Несмотря на возраст, пожилой мужчина делал все с гордо поднятой головой, даже если это было ему не по силам. Оставшись наедине с Юи, Кэтсеро с холодом в глазах посмотрел на дрожащую девушку, чуть не плачущую от унижения со стороны деда:

– Ты слышала его? – Бесцеремонно спросил самурай, приближаясь к ней, пока та еле сдерживала себя, чтобы не сделать шаг назад. – Любая твоя оплошность приведет к моему позору, поэтому, Юи… – Его пальцы убрали с лица невесты упавшие пряди, а после скользнули от высоких скул к небольшому подбородку, который дрожал от переживаний. – Будь мне верна и послушна, я не позволю очернить меня в глазах родных.

– Зачем? – Такаяма Юи, все же, не вынеся прикосновения холодных и ненавистных пальцев на нежной коже, отшатнулась и подняла глаза, полные слез, на жениха. “Я должна буду прожить с ним всю жизнь? Это дурной сон…” – Почему вы согласились, Асакура-сан?

Кэтсеро прищурился и наклонил голову вбок, не совсем понимая вопроса. Он прекрасно видел, что невеста не испытывает к нему каких-либо теплых чувств, и уж точно она знает, что именно его катана отрубила голову ее брату. Перед глазами самурая на миг предстал момент убийства Такаямы Джуичи: шумное поле боя было исполнено криками боли, в воздухе стоял металлический запах крови, а земля была пропитана алой жидкостью, выливающейся из раненых тел, обреченных на погибель. И посреди этого хаоса отважно сражался за своего господина молодой мужчина в тяжелых доспехах, но… без шлема. “Он враг”, – тут же шепнул внутренний голос разгоряченному в битве Асакуре, и вот уже через минуту, пробравшись через горы тел убитых сородичей и противников, обагренная в густой крови катана рассекает воздух, опускаясь на шею обескураженному внезапным появлением убийцы Джуичи. Всего миг и острое лезвие разделяет сухожилия, кости, кожу и сосуды, отрубая голову врагу, едва успевшему к нему повернуться…

Он убил его, подойдя со спины. Не дал и шанса поднять меч против себя. Низко, подло, позорно. Кэтсеро знал это, но не упрекал себя. В конце концов, никто не видел, как именно погиб молодой Такаяма, что позволило клану Асакура придумать историю тяжелого сражения, в котором их наследник одержал победу.

– Потому что я презираю твою семью, – честно ответил самурай, присаживаясь за столик и вытаскивая из потайного кармана хаори небольшой белый хлопковый мешочек и кладя его перед собой. – Это тебе, открой.

Юи быстро заморгала, но послушно села напротив, памятуя про свое воспитание, и дрожащими пальцами взяла подарок, боясь заглянуть внутрь. Однако выжидающий напряженный взгляд Кэтсеро подсказал, что лучше не медлить, поэтому, еле развязав крепкий узел, девушка перевернула мешочек, из которого почти сразу выпало маленькое колечко с таким же узором, который украшал ручку катаны Асакуры. Юи запомнила те плавные линии разноцветного металла, превращающие боевое оружие в своего рода искусство, а теперь на ее ладони лежало обручальное кольцо с точно таким же рисунком.

– Уверен, ты знаешь, какая репутация у моего клана. Предатели сёгуна, подлые убийцы и… что там я слышал сегодня утром? Ах да, выродки. – Самурай взял с открытой ладошки невесты украшение, любуясь им на свету заходящего солнца, а затем хитро улыбаясь ей. – Твой же отец славился чуть ли не на всю страну: смелый, справедливый, верный. Я даже хотел познакомиться с ним, когда был мальчишкой и только начинал свой путь, а сейчас я в его доме и собираюсь взять в жены тебя. Что бы ни говорил глава семьи, но это крайне выгодный брак, не находишь?

Юи не отводила взгляда от улыбки Кэтсеро, которая на миг показалась ей чуть теплее, чем обычно, но поспешила отогнать от себя непрошеные мысли.

– Мое мнение не так важно, я полагаю. – Прошептала невеста и склонила голову перед будущим мужем, который улыбнулся еще шире, показывая чуть выступающие клыки. – Я всего лишь хочу, чтобы мои родители не страдали от голода.

Асакура выпрямился и вернул кольцо девушке, не отводя взгляда от ее белой кожи и черных волос, в которых переливался оранжевый закат. Чем дольше он любовался красотой Юи, тем больше ощущал желание владеть ей, не отпускающее его с момента первой встречи. Слишком прекрасна, чтобы спокойно дождаться первой ночи с ней.

– Если ты будешь послушна, они ни в чем не будут нуждаться. – Снисходительно произнес Кэтсеро, стараясь обуздать желание внутри себя, но невинный взгляд и вздымающаяся от страха грудь девушки препятствовали самоконтролю. – Как и ты. В моих интересах сделать все, чтобы мой род перестал быть изгоями среди самураев, и ты – ключ к этому. Наследник, рожденный тобой, дочерью великого и честного воина, возвысит семью Асакура, поднимет из грязи наше имя. Вот почему я согласился на предложение Такаямы-сан.

– А если я… если я не хочу становиться женой такого расчетливого убийцы, который подходит со спины к своим врагам, побоявшись встретиться с ними лицом к лицу? – Не выдержала Юи внутреннего напряжения и выпалила все, что было на душе последние два месяца.

Она видела, как убивали ее брата, пока пряталась в одном из домов среди детей-беспризорников. Отец решил, что это убережет дочь от излишнего внимания со стороны воинов и защитит ее честь. Он был совершенно прав, даже Асакура Кэтсеро не придал значения выглядывающим из-за угла нищим детям, но сейчас, сидя меньше чем в метре от нее, улыбка исчезла с его лица, оставляя лишь гримасу гнева.

– Лучше замолчи, иначе твоя семья потеряет последний шанс на достойную жизнь. – Угрожающе прошипел мужчина, вставая с татами и подходя к сжавшейся Юи. – Еще хоть одно слово…

– Вы – подлый убийца! – Воскликнула невеста, вскакивая с пола и отодвигаясь в сторону выхода, но не успела сделать и шагу, как была схвачена под локоть и брошена обратно на татами.

Она почувствовала резкую боль, когда тяжелая рука Кэтсеро опустилась на ее лицо и громко вскрикнула, не ожидая, что он ударит ее со всей силы. Голова на миг закружилась, а перед глазами потемнело, и Юи уже готова была принять следующий удар, но мужчина застыл, занося руку над ней. Сдержав порыв злости, Асакура выругался и отошел в сторону, не желая видеть ярко-алое пятно на белоснежной коже, пока ее крик эхом отдавался в памяти.

– Я убью твою мать за дерзость, что ты позволила себе, – гневно бросил Кэтсеро, сжимая кулаки и поворачиваясь к лежащей на полу плачущей невесте, которая держалась за щеку и жмурилась от боли. Самурай подошел к деревянной перегородке и слегка приоткрыл ее, намереваясь привести угрозу в исполнение, но был остановлен цепляющейся за него Юи, быстро поднявшейся на ноги. – Ты сама виновата, отпусти немедленно!

– Прошу! – Крикнула Такаяма, не выпуская из длинных пальцев рукава хаори. – Я совершила глупость, пожалуйста, остановитесь! Я больше никогда не позволю себе этого…

Однако Асакура оттолкнул девушку от себя и вышел в коридор, слыша позади мольбы и плач, но свое решение менять не собирался. “Она думает, что со мной можно так разговаривать?” – Кипел внутри мужчина, идя быстрым шагом по узким коридорчикам. – “Я ее проучу, невоспитанная девчонка!” Самурай почти дошел до зала, где не так давно его принимали в качестве будущего жениха, но неожиданно перед ним выросла Юи, еле догнавшая его, по чьим щекам рекой лились слезы.

– Простите меня, господин… – Молилась невеста, падая на колени перед ним и рыдая. – Это все моя глупость, матушка не заслужила смерти из-за меня. Асакура-сан, я не буду вам никогда перечить, буду послушна, буду заботиться о вас, но, пожалуйста, простите!

Кэтсеро молча смотрел на сидевшую в ногах юную девушку, плачущую взахлеб, а затем перевел взгляд на перегородку, закрывающую вход в комнату, где сейчас сидел его дед и родители Юи. Без сомнений, услышав о дерзости девчонки, глава клана не только расторг бы свадьбу, но и перебил бы всех в доме, включая невесту. Мужчина сжал челюсти, слыша девичий плач, который вот-вот достигнет ушей присутствующих в комнате, и, выдохнув, схватил Юи под локти. Без лишних слов, но с достаточной решимостью он вел ее по коридору, возвращаясь в комнату, где должно было проходить миаи. Невеста неустанно икала от слез, но едва Кэтсеро молчаливо посадил ее на татами, испуганно затаила дыхание, следя за его холодным взглядом.

– Пусть это будет тебе уроком, – тихо произнес мужчина, смотря на нее сверху и замечая, как ворот кимоно приоткрылся из-за резких движений девушки. – Ты должна уважать и чтить того, кто обеспечивает тебя и твою семью.

Такаяма медленно кивнула и прикрыла глаза, пытаясь остановить поток слез. Она поступила очень глупо, позволив гневу и обиде захлестнуть ее, чем едва не подвергла опасности жизни родных.