Дженна даже извлекла из шкафа почти забытое платье. Чуть выше колена, с короткими рукавами и круглым вырезом, оно было глубокого зеленого цвета. Это производило на окружающих едва ли не более сильное впечатление, чем если бы Дженна накрасилась красной помадой и натянула бы короткое красное платье-резинку – в общем-то, практически беспроигрышный вариант.
– На какую тему сегодняшнее собеседование?
Клементина удивленно взглянула на нее:
– Что? О чем ты?
– Прости, не собеседование, конечно, а совещание. Иногда я путаю слова. Я к ним не так чувствительна, как ты.
– Я пока не знаю. Я ведь тоже только что пришла.
Обычно совещания проводил директор колледжа. Но не на этот раз. В зал вошел Клайв. При виде его Дженна невольно поежилась.
– Слушай, – прошептала она Клементине, – мне кажется, или он только ко мне придирается?
– Брось… Ты тоже слишком чувствительна к словам.
– И у него к тому же такой пронзительный взгляд…
– Может быть, может быть. Ему бы играть в фильмах. В таких, знаешь, мистических триллерах…
– Ему – в фильмах?! Ты, должно быть, шутишь.
– Почему?
– С такой-то внешностью!
– Чем тебе не нравится внешность Клайва? – удивилась Клементина.
– Можно подумать, что она тебе нравится…
– Я всегда считала его довольно импозантным мужчиной, – заметила подруга.
– Черный, худой, зловещий…
– Высокий, статный, брюнет с отличной прической.
– Да он уже наполовину седой! Седой! Ты приглядись к нему внимательнее! – возмутилась Дженна.
Клементина пристально посмотрела на нее:
– Кажется, кое-кто предвзят. Да что Клайв тебе сделал?
Дженна смешалась:
– Ну… Я даже не знаю, если честно. Но он всегда так странно смотрит. И говорит странно. Ощущение, как будто он мною недоволен. Вечно. Всегда. Постоянно.
В милую беседу Клементины и Дженны вклинился звучный требовательный голос:
– Милые дамы, может быть, вы все-таки обратите на нас внимание? Кажется, у нас здесь совещание. Или вам совсем нечего сказать по учебному плану на ближайший месяц?
...Когда у девушек вновь появилась возможность перевести дух и сказать друг другу пару слов, они украдкой склонили друг к дружке головы:
– Вот видишь! – прошептала Дженна. – Я же говорила: он придирается.
– Клайв был абсолютно прав, – возразила Клементина, – мы с тобой можем поболтать и на перемене. А здесь нужно принимать участие в обсуждении.
Дженна вздохнула:
– Ладно, сейчас мы сами напросились, но…
– Но мне кажется, что в основном все его претензии состоят из подобных обращений, – закончила за нее Клементина. – Просто кто-то слишком чувствителен. Или…
– Или что?
– Или в следующий раз я предположу, что ты просто к нему неравнодушна.
– Еще чего не хватало! – возмутилась Дженна.
Своей перепалкой они добились только одного: еще одного осуждающего взгляда из-под черных бровей Клайва.
* * *
Совещание закончилось.
– Наконец-то, – выдохнула Дженна, едва оказавшись в коридоре.
– Ты в самом деле несправедлива к нашему Клайву, – заметила Клементина. – Разве он критикует твою манеру обучения живописи? Или манеру одеваться? Твой способ планировать занятия?
– Нет. Думаю, такому подходу я точно не обрадовалась бы…
– Ладно. Давай перекусим с тобой в кафе. Ужасно хочется блинчиков. А потом у меня еще две лекции… А у тебя сколько?
– Всего одна, – весело сообщила Дженна.
– Старая группа?
– Новички.
Не успела Дженна озвучить свой ответ, как перед ее внутренним взором мелькнула улыбка Стивена.
Нужно выпить чаю покрепче и немедленно взять себя в руки. В конце концов, что это за переживания? Можно подумать, она – слезливая студентка первого курса, которую позвали на свидание, а она переживает это, как потерю девственности. Нужно просто реагировать на происходящее так, как оно того заслуживает – не слишком остро.
* * *
Когда Дженна появилась в художественной аудитории, то обнаружила там группу почти в полном составе. Ее встретили улыбками. Дженне было приятно это видеть.
Но еще приятнее ей было наблюдать, как студенты постепенно осваиваются в занятии, которое до недавних пор было для них не совсем привычным.