Брачное агентство «Всё могу»

– Фросюшка, милая, я так рад тебя видеть!

Ох, не стоило ему начинать с того же, чем в прошлый раз закончил. Десять лет вынужденного бездействия и молчания Данин характер не то, что не улучшили, а вообще превратили ее в сплошной ходячий, точнее бесконечно стоящий на месте и психующий, нерв.

Дана сама испугалась того звериного рыка, какой издала, едва Марсеус добавил ее мыслям звук. Ведь привыкла, что ее никто не слышит. Сжигаемая изнутри нестерпимым желанием рвать и метать, женщина никак не могла остановиться. Всё верещала и верещала, пока мысли ее вновь не стали беззвучными. И всё, что ей оставалось делать потом – смотреть на Марсеуса ненавидящим взглядом и клясть на чем свет стоит.

– Твой характер совсем не улучшился… – с обидой заявил квазитанин и отчалил, даже не потрудившись сказать, когда навестит ее в следующий раз.

Правда, снова ждать годами Дане не пришлось. Муж появился спустя примерно пару недель. Заявил, что пригласил друзей на ужино-завтрак, модное в то время явление: дегустацию трехсот пятидесяти разнообразных блюд бескалорийной молекулярной кухни, обмен инопланетными подарками, а также новостями. Насколько Дана знала, такое мероприятие могло длиться часов десять-двенадцать. И всё это время ей придется даже не сидеть за столом, а стоять рядышком на платформе, с помощью которой ее здесь перемещали.

Гостей Марсеус пригласил великое множество. Наверное, даже больше чем на свадьбу. И опять одни мужчины… почти. Увидев в толпе человека с кожей такого же цвета, как у нее, Дана мысленно сделала тройное сальто с переворотом. Вот он, ее живой шанс, который сможет объяснить Марсеусу, что так с женами обращаться негоже, что Дану надо разжелефицировать немедленно, что это чистый садизм – заставлять жену молчать годами.

Дана радостным взглядом приветствовала приближающуюся к ней такую же, как и она сама, блондинку. Было видно, что женщина на Квазитании давно, уж очень свободно держится. Земных лет эдак тридцать с копейками, золотистые локоны почти до самого пола, одета по яркости сродни павлину, но со вкусом. Дана такое платье примерила бы с удовольствием.

Пока блондинка под ручку с разряженным в пух и прах синелицым стариком приближалась к ней и Марсеусу, Дана пропустила ударов десять сердца. Вот она, будущая подруга, соратница, спасительница…

– Здравствуйте, добрый друг Марсеус! – прогнусавил старичок. Важно осмотрел Дану, кивнул в немом одобрении.

Блондинка же наоборот смерила Дану взглядом неприязненным. Ни словом, ни жестом Даниному положению помочь даже не пыталась, хотя и сразу поняла, как той сейчас туго. Еще и позлорадствовала:

– Желефикация так улучшает состояние кожи! На себе проверила… – нахалка для пущей убедительности похлопала себя по щекам и отошла под ручку со своим старичком.

«Ах ты щипаная курица!» – беззвучно ругнулась Дана.

Последняя крошечная надежда быть понятой и услышанной умерла в ней в тот же миг.

Куковать бы ей в таком состоянии еще много лет, но однажды ночью к ней в спальню пробрался накушавшийся ликера из квадровишни сосед господина Марсеуса. Он вместе с хозяином дома и еще несколькими друзьями засиделись допоздна, рассуждая на разные философские темы, какие очень всех волнуют, если в крови играет перебродивший квадровишневый сок. Сосед был не из самых положительных или хорошо воспитанных. Отчего-то ему захотелось взглянуть на то, что даже сам Марсеус осмотреть и тем более ощупать еще не успел.

Пробрался тихо, хоть Дану и разбудил. Только толку с ее пробуждения. Ни сказать ничего, ни сделать она, понятное дело, не могла. И осталась бы в чем мать родила, если бы господин Марсеус с товарищами не вспомнил о ее мучителе. Дом у Марсеуса был оснащен по последнему слову техники, поэтому нашли паршивца по изображениям с камер в считанные секунды. Нашли и ужаснулись. Слыханное ли дело – раздевать чужую жену.

Как только нахал – а с ним и остальные гости – был выдворен восвояси, Марсеус тут же бросился в спальню к супруге. Долго-долго извинялся, обещал, что больше никаких гостей, что лучше он Дану тут и запечатает, чем позволит какому-то неудачнику ее прелести разглядывать. К слову, из прелестей сосед успел Дане оголить лишь плечи и кусочек груди. Сам Марсеус одеть ночную рубашку обратно на Данины плечи не смел, лишь смотрел восхищенно, а слова извинений всё лились и лились из его рта, повторялись, перемешивались и снова лились.

– Можно, я с тобой поговорю, ты только сразу не кричи, Фросюшка! – наконец завершил он свою пламенную речь. И, о чудо, вернул-таки Даниным мыслям громкость.

– Фросюшка так Фросюшка, черт с ним, только пульт больше, чур, не трогать! – проговорила Дана как можно ласковее. Получилось, правда, скорее тихо-люто-ненавидяще, но всё равно гораздо мягче, чем он от нее слышал раньше.

– Ой, какой у тебя милый голос! – тут же расцвел Марсеус. – Я знал, я чувствовал, что когда-нибудь твой характер улучшится!

– Знал, значит… чувствовал… – обманчиво-спокойно подметила Дана и тут же приказала себе заткнуться. Еще не хватало в очередной раз наорать на этого идиота. Как пить дать снова отрубит ей звук – и пиши пропало.

– Да-да. Характер теперь совсем хороший! – поспешила она подтвердить.

С тех пор ее положение в доме Марсеуса стало стремительно улучшаться. Дану наконец-то разжелефицировали. Конечно, на реабилитацию ушло время, но уже через каких-то несколько недель она колесила с Марсеусом по всей планете. Тот собирался провести на Квазитании целый год, прежде чем снова отправиться строить ворота Дергеля в очередное дальнее далеко. Трудоголик, что с него взять. Но прежде вознамерился показать молодой жене все прелести планеты, а заодно и жену планете, то есть многочисленным друзьям, жившим в самых разных ее уголках, материках и островах. Когда живешь тысячу лет, обзаводишься массой знакомых.

Бесспорно, ходить, чувствовать, говорить, причем не мысленно, а вслух, было безумно приятно. Дана как ребенок радовалась вновь обретенным способностям. Бегала и прыгала где только могла, переодевалась по тридцать раз на дню, заставляла служанку-робота делать ей самые замысловатые прически, наконец, попробовала местные деликатесы. В общем, наслаждалась по полной программе.

Квазитания очаровала ее своими красотами, мягким, приятным климатом, богатством красок, да и просто богатством (куда не приди, везде убранство, достойное королей). Дана скоро поняла, что могла бы быть здесь очень счастлива. Могла бы, если бы не тот, благодаря кому здесь, собственно, и появилась.

Марсеус оказался еще тем хвастуном и гордецом, и чуть ли не каждому встречному рассказывал, что Дана является его дражайшей супругой. А самое противное – всегда держал злосчастный пульт при себе. Сказал, на всякий случай. Ох, будь воля Даны, она бы ему такооооой случай устроила, до конца дней икал бы от страха.

Глава № 7. «Варварство»

Дана признавала, что в произошедшем была и ее вина. Не стоило набрасываться на совершенно незнакомого ей квазитанина, принимать его хорошее отношение как данность, хамить, придираться. То, что раньше подобное сходило ей с рук, совсем не значит, что такую модель поведения нужно переносить в новые отношения. За что боролась, как говорится, на то и напоролась. Но и Марсеус переборщил изрядно.

Кто же лишает человека права голоса в прямом смысле этого слова… Еще бы язык отрезал. Она согласна, заслужила, но не на десять же лет. Помучил бы ее с недельку или даже две, так ведь нет.

По его милости Дана страдала немало. Пусть Марсеус не знал, что землянки предпочитают способность двигаться лишним ста – ста пятидесяти годам жизни, но ведь он даже не удосужился спросить. Вообще не выяснил ничего о Земле, прежде чем взять землянку в жены. За всё это Дана со всей серьезностью вынесла ему вердикт «казнить, нельзя помиловать».

Подыскивая подходящий способ отомстить муженьку за всё оптом, Дана вела себя тише воды, ниже кустаруса – особого квазитанского растения, подобного земному лесному мху. Смотрела на Марсеуса с нежностью, улыбалась, использовала свой язык исключительно в целях облизывания дражайшего супруга (только в переносном смысле, ведь он так и не выяснил, что такое «супружеский долг» по земным понятиям, а жена не спешила его просвещать. Еще чего не хватало).

Год пребывания Марсеуса на родной планете почти подошел к концу, а Дана так и не нашла, чем бы насолить супругу.

Отравить мужа земными «изысками» не представлялось возможным, поскольку за еду отвечали служанки-роботы. Те же служанки вообще отвечали в доме практически за всё. Дане ничего не приходилось делать самой, но и испортить она соответственно ничего не могла. Спорить, истерить и превращать его жизнь в ад привычными методами тоже было никак нельзя по очевидным причинам. Кроме того, ничто из вышеперечисленного на полноценную месть не тянуло.

Единственная достойная идея, плотно поселившаяся у Даны в голове, – это сбежать от Марсеуса куда подальше, пока тот будет строить очередной портал для своей компании. Но и от этого отчаянного шага толку она видела всего чуть.

Да, конечно, Марсеус расстроится, но не более того. Чтобы познать боль потери, супругу надо любить, а ведь он ее совершенно не любит. Гордился – да, хвастался ею – еще как, но не более. Дана подозревала, что стоит ей исчезнуть, он, скорее всего, просто заведет новую. Кроме того, возвращаться обратно на Землю просто из мести казалось ей глупым после того, как пожила в квазитанской роскоши.

Вот если б он всё же ее полюбил, тогда другое дело. Тут бы руки у Даны развязались. Она бы сразу под страхом развода потребовала переселить ее в отдельный замок и пускала Марсеуса в гости исключительно по праздникам лед эдак пятьдесят. Травила бы его безразличием, колола синее сердце неприступностью, заставила бы тысячу раз извиниться. Отвела бы душу и, возможно, тогда простила бы.

Однако, несмотря на Данино во всех смыслах отличное поведение, Марсеус к ней ничем, кроме вежливой заинтересованности, так и не воспылал. Признавался-то в любви часто, примерно раз в неделю. Только Дана понимала, что цена этим признаниям – грош.

Так и отправился бы Марсеус покорять дикие просторы космоса без глубокого чувства в сердце, как вдруг удача показала Дане свой очаровательный оскал.

Случилось это на одном из ужино-завтраков, который устраивал очередной друг ее синекожего мужа. Марсеус, как водится, подвел ее к хозяину вечера, собрался представить. И вдруг Дана увидела ее… Землянку лет пятидесяти, обездвиженную желефикацией и лишенную права голоса. Прекрасная и беспомощная, она стояла возле своего мужа статуей на такой же платформе, как когда-то Даниэла.

«Боже, боже, боже…»

Меж тем, остальные гости вели себя так, словно ничего не происходило.

– Желефикация очень освежает! – подметил Марсеус.

И за это, по его мнению, невинное замечание Даниэла захотела откусить ему голову.

«Что же делать?» – заметалась она.

Вид желефицированной женщины подействовал на нее словно пощечина. Слишком живы были воспоминания, слишком болезненны. Хотелось подлететь к хозяину вечера, обложить его старым добрым русским трехэтажным…

Дана еле удержалась. За такое муж ее точно по головке не погладит. Вежливость и доброе отношение здесь ценились превыше всего. Накричать на кого-то прилюдно считалось верхом неприличия. И уж, конечно, никто здесь не лез друг к другу с советами. Так что если Дана подойдет сейчас к этому садисту-квазитанину и расскажет всё, что она думает о его отношениях с женой даже в спокойной манере, это вряд ли возымеет какой-то результат.

Только молчать она тоже не будет, не уподобится той блондинистой стерве, которая когда-то оставила Дану без помощи. Решение нашлось интуитивно.

Едва они с Марсеусом отошли в сторону, Даниэла наклонилась к уху мужа и зашептала:

– Хочешь, я доставлю тебе такое удовольствие, что у тебя зашевелятся уши?

Муж недоуменно на нее воззрился, даже рот приоткрыл.

– Если ты объяснишь своему другу, что у земных женщин нельзя отнимать право голоса и оставлять обездвиженными, так и быть, я тебя осчастливлю! – решила она пойти ва-банк.