На другой стороне заката

Есения только сейчас сообразила, что она проспала и не приготовила Агафону что-нибудь на завтрак. Но он, очевидно, все-таки вошел в ее положение и дал ей немного освоиться на новом месте. Из тех продуктов, которые она воровала у людей, она уже немного знала, что едят эллимирцы, что они готовят. Она вдруг почувствовала себя страшно голодной. Вспомнила о том злополучном оливковом пироге, который и прельстил ее в этом доме. Из-за него она и попалась, пока возилась с ним. Уйди она на минуту раньше и Агафон не поймал бы ее на воровстве в своем доме. Как часто человеческую судьбу решают даже не минуты, а секунды.

Есения отыскала пирог у печи и с жадностью вцепилась в него зубами. Он оказался очень вкусным, со своеобразным привкусом сливочного масла. Потом она скушала яблоко и немного фундука. Накануне вечером она, прибираясь в кухне, извлекла из своего мешка украденные фрукты и красиво выложила их на деревянный расписной поднос. Она вспомнила, как хмуро покосился Агафон на этот поднос, когда отдавал ей распоряжения. Он бы мог в дорогу взять румяное яблочко или инжир с авокадо, потом съесть по пути на службу, но предпочел не брать ворованного.

После перекуса Есения взяла в руки блестящие монеты и присмотрелась – на них красовалось изображение Радоса. «Везде впихнул свою скверную физиономию!» – с досадой откинула она деньги, на которых был изображен палач ее бедной подруги. Пора приниматься за уборку. Она отыскала в кладовке потемневший деревянный гребень, который, скорее всего, принадлежал к имуществу покойной домработницы, и расчесала свои рыжие кудри, потом затянула их в жгут и завязала веревочкой. После этого она покрыла голову тем самым коричневым платком, который, в придачу с коричневым платьем помог ей убедить Агафона в том, что она действительно служанка.

Выйдя из кухни, она все же не удержалась и с любопытством заглянула во все комнаты. При свете дня, льющегося в большие арочные окна, Есения хорошенько рассмотрела дом. Просторный холл с финиковыми пальмами в горшках, две ионических колонны у громадной лестницы, бегущей на второй этаж, уютные комнаты, обставленные декорированной мебелью, украшенные расписными вазами, золотистыми канделябрами, статуэтками и картинами. На окнах гардин не было, подоконники украшали причудливые комнатные цветы с голубыми бутонами; пол везде был покрыт изумрудным мрамором, кое-где лежали песочные ковры. В одной из комнат на первом этаже Есения обнаружила круглый бассейн, окруженный белоснежными статуями полуголых дев. На лепном персиковом потолке висели громадные золотые люстры с толстыми свечами, а у самого бассейна стояли нарядные керосиновые лампы. Бассейн был выложен голубой плиткой. На двух витражных арочных окнах были изображены пальмы и океан. Сквозь эту живопись просачивались робко радужные солнечные лучи – они путешествовали по статуям, по водной глади и по расписным стенам.

Есения побывала и на одном из балконов, – отсюда открывался вид практически на весь город. Помимо храмов, дворцов, многочисленных фонтанов, рыночной площади и общественных купален с открытыми и закрытыми бассейнами, в самом конце поселения ютилось кладбище с помпезными высокими усыпальницами, а за городом Есения впервые с изумлением заметила невысокие симпатичные горы. У их подножья буйно цвели какие-то желтые цветы, напоминающие орхидеи.

В путешествии по чужому дому она истратила целый час. Поздно спохватилась она – на пороге появился Баграт со своей тетей, а она так и не убрала его комнату и не приготовила обед.

– Ты новая служанка? – спросила женщина у Есении довольно спокойно. Очевидно, Агафон все-таки предупредил сестру, чтобы она не испугалась незнакомки в его доме.

Есения растерянно кивнула головой.

– Хорошо. Наконец-то Агафон образумился и нанял прислугу… После Матильды он не хотел видеть в доме чужаков: не любит он тех, в ком не может быть уверен, кто не проверен временем, – пояснила женщина и представилась: – Меня зовут Азалия, а тебя?

– Есения, – она смело назвала свое имя, потому как никто из тех, кто был тогда в театре, так и не узнал его. В тот жуткий день она представилась Ликой, будто чувствовала, что правду лучше запереть на замок от этих угрюмых людей.

– Странное имя… впервые слышу, – отозвалась Азалия, оценивающе осматривая новую домработницу. Она была чуть выше Есении, с мужеподобной широкоплечей фигурой. Короткие медные волосы на кончиках были слегка завиты, под густыми русыми бровями сияли проницательные карие глаза. Нос был слегка курносым, губы – тонкие, разукрашенные в персиковый цвет. Она была одета в легкий зеленый хитон с закрытыми плечами и с серебристым поясом.

Двоюродная сестра Агафона немного рассказала Есении, где что лежит, как чем пользоваться, показала комнаты, а Есения так и не осмелилась признаться Азалии, что она уже успела засунуть свой любопытный нос во все углы и изучить обстановку. Следом за ними ходил хвостиком и Баграт. Это был долговязый по меркам мира Есении мальчик, очень подвижный, с кучерявой темно-рыжей шевелюрой, с хитроватыми глазами – такими же зелеными, как и у его отца. Одет он был в укороченный бежевый хитон с ромбовидным орнаментом на поясе.

– Не забывай поливать лилии перед домом каждый вечер, потому как при таком палящем солнце они могут засохнуть, – наставляла Азалия девушку перед уходом. – На рыночную площадь за продуктами ходи не позднее восьми утра, потому как к обеду там остаются одни объедки. Но самое главное – завтрак для Агафона… Мой братец весь в ответственных служебных делах, в заботах; он часто приходит домой в полночь – голодный и уставший… Его любимое блюдо – сладкий запеченный картофель с базиликом. Еще ему нравится тушеное цукини с паприкой и рагу из свинины с томатной пастой и сливочным соусом.

– Хорошо, я это учту, – произнесла Есения смело, хотя в душе забоялась. А что если она приготовит не так, как положено? Какая-нибудь оплошность может стоить ей жизни. Она не знала всех тонкостей меню этого мира, но придется импровизировать. Главное, продержаться пару дней до заветного побега, когда путь к озеру станет беспрепятственным.

Азалия простилась и поспешила домой. Там ее ждали свои дети.

– А ты что любишь кушать? – спросила Есения у Баграта.

– Конфеты, – признался он без раздумий.

Есения не удержалась и рассмеялась, потом сказала:

– Мы с тобой точно поладим. Я тоже обожаю конфеты. Может, пойдем на рыночную площадь и купим сладости? – предлагает находчиво она.

Мальчик тут же соглашается, но с условием:

– Только я буду сам выбирать конфеты.

– Как скажешь!

На сборы ушло не более пяти минут. Она прихватила монеты, оставленные для нее Агафоном, и вышла с Багратом на улицу. Двери в этом городе никто не запирал и не охранял, поэтому Есении и удавалось без труда пролазить в чужие дома и воровать продукты.

Но отныне она законопослушная гражданка, проживающая в доме уважаемого и почитаемого человека, и пусть ее хозяин не в курсе, кто она на самом деле, но она странным образом начинает чувствовать себя уверенней. Теперь, когда ее спросят на улице, кто она такая, где обитает – она смело ответит: Меня зовут Есения, я живу и работаю в особняке самого Агафона!

Она не знала об Агафоне ровным счетом ничего, но смутно понимала, что он занимает какой-то важный пост и что он не последний человек в городе. Откуда такие выводы? Его дом был одним из самых красивых и богатых в городе. В таких усадьбах живут только баловни судьбы, благословенные небом везунчики.

Пока она размышляла над этим, Баграт забегал вперед, рвал листья с лавровых кустов и, возвращаясь к ней, осыпал ее этими листьями, будто приправлял будущее блюдо на кухне. Есения смеялась, стряхивала с платья эту сочную зелень и шла дальше. Солнце приветливо озаряло высокие белоснежные храмы, широкие каменистые улицы, персиковые аллеи и ей стало казаться, что весь тот ужас, приключившийся с ней и с Сафиной неделю назад, приснился ей.