Структура Молитвы

*

Я отправил парня на рынок за провизией. Ощущаю его отсутствие и стараюсь бороться с желанием посредством молитвы, но, в то время, как я стою на коленях, слова застревают у меня в горле. В этот раз у меня не получается молиться. Я встаю, принимаю теплый душ, и готовлюсь встретить его в самом лучшем виде.

*

Парень, наконец-то, вернулся, но, к сожалению, вместе с сеньоритой Ракель, женщиной, прислуживающей в ценркви, молодой, несмотря на свои 40 лет, незамужней, несмотря на свою красоту. Она пришла со свитой из женщин, которые объединились для того, чтобы посетить меня и подарить фрукты, купленные, как я думаю, наверняка, у красивой холостячки. Томас приветствует виляя хвостом. Я их принимаю с видимой благодарностью, но авторитетно выношу несколько предупреждений, разъясняю им что каждая из них должна принести для завтрашней процесси и мягко прощаюсь с ними, используя как предлог необходимость моего отдыха. Закрываю дверь после них на железный засов, на ржавых петлях и начинаю искать парня по всему дому.

*

Я снова приглашаю его в мою комнату. Мы некоторое время беседуем о теологических аспектах, о которых он высказывается с небольшим знанием. Я его обучаю, положив руку на его аппетитное бедро. Я ему предлагаю помолиться вместе. Я распологаюсь сзади него и мы начниаем привычную парную молитву. Я ощущаю тепло его тела, которое вытесняет окружающий холод и в то же время охлаждает жар моего тела.

*

Тело меня побеждает. Я ложусь в постель, все еще ощущая вкус фруктов во рту. Пытаюсь помолиться, но ничего не выходит. Мои мысли не здесь, а с парнем. Я иду на шатающихся ногах к двери его комнаты. Я слегка приоткрываю ее и моему взгляду предстает спящее тело, наслаждающееся полуденным сном в позе эмбриона, с задом провоцирующем меня, приглашающем меня ласкать его и укусить. Мое закоченевшее тело начинает гореть от лихорадки или от чего-то другого. В момент просветления я возвращаюсь в свою кровать.

*

Я проснулся ощущая вязкость пота на коже. Наблюдаю за слепящим послеобеденным солнцем, которое отражается в зеркале и топит комнату в своем сиянии, заполняя каждый угол. Я понимаю необходимость очиститься, горячая волна наполняет спальню и я чувствую как у меня набухло между ног. Лихорадка прошла. Я прошу принести мне немного прохладной воды.

*

Я отправил письменные указания прихожанам, относительно процессии на Страстную пятницу. Парень сопровождал меня в то время, как я писал депешу, затем он вызвался отнести ее, подкупленный перспективой изучить еще немного картину. Я не смог побороть интерес к его движеиям, мой взгляд все время наблюдал за ним. Несколько раз даже, моя рука соскочила с линии и прочертила линию.

*

На обложке диска в качестве титульного листа изображена дорога, покрытая осенними листьями, и теряется за горизонтом. Желтый пейзаж изрывает лес абсолютной нежностью. Ни одна птица не нарушает покой. Ни одно животное не пытается испортить безмятежность маленького мира листьев и земли. Все готовы в любой момент отважно появиться и проявить адский рай. Я вставляю диск в магнитофон, который заставляет его быстро крутиться. Это хитроумное устройство превращает его в маленький волчок, который поизводит тысячу вращений в минуту. Музыка наполняет залу, очень медленная, как-будто она борется после пробуждения от летаргического сна, в который ее опрокинули запрещающие силы, вдыхает безмятежность, вкушая тишину, подвешенная в пространстве, готовая занять его полностью. Но вместо этого, будет холод. Басы задают ритм, постоянно, изобилует крещендо, которые укрощают стеснительные вступления скрипок: это шаги путника, который чувствует скорбь, это хруст льда, который вот-вот треснет. Теперь я слышу огненные вспышки первой скрипки, шторм оркестра заполняет пространство и вибрирует у ног несчастного. Дорога начинается с импульсом басов и трепещет настойчивость оставляя быстрые волны. Могучая настойчивость первой скрипки, бьет вспышками ледяного ветра, сильный холод заставляет дрожать и стучать зубами.

*

Видишь другою часть здесь, показывает мне картину вверху справа. Вся картина изображает мучения грешника. Но эта конкретная часть представляет собой то, как мы обычно себе представляем ад. Идет серный дождь, горы рушатся и погружаются во мрак, люди подвергаются невыносимым пыткам.

В этой части, показывает он мне, рисуя овал пальцем, лед сильно контрастирует с серным пламенем, внутри представления ада, места вечного истязания, часть со льдом является одним из самых ужасных мест. Видишь, как здесь растекается, и бедный человек остается на милость ледяной воды.

В этой части, показывает внизу, расположено то, что в искусстве обозначается как музыкальный ад, в связи с тем, что музыкальные инструменты используются в качестве орудий пыток. Часто можно найти у художников выбирающих мистические темы. Видишь, вот волынка, здесь лютня, а здесь, арфа. А здесь ты можешь увидеть флейту.

Я его спрашиваю, правда ли аж выглядит так. Глядя в открытое окно, я понимаю, что ночь уже наступила.

Ну что ж, он мне говорит, безнадежность и мучения, конечно, хорошо представил художник, и так же и тот, кто повторил картину, мне его хочется называть пересказчик.

Я у него спрашиваю, как видят ад священные писания. Он не отвечает. Похоже на то, что он погрузился в размышления, убегающие из настоящего и от моих сомнений. Он действительно задается вопросом о том, как будет выглядеть ад.

Священные писания показывают ад как место постоянного тления, где души будет все время поливаемы серой. Так это изображает художник в верхней части картины. Таким образом, пророк упоминает это, указывая на неизменные константы, такие как, палмя, которое никогда не потухнет, стоны и скрежет зубов, вечная пытка.

Он говорит, не глядя на меня, как-бы разговаривая сам с собой.

На протяжении веков, считалось, что пламя и лед, то есть, жара и холод, являются самыми ужасными истязаниями в месте вечного наказания. Великий поэт древности описывает часть ада как пламенный дождь, и другую часть, там, где находятся предатели, как полностью состоящую изо льда. Демон, как правитель этого потерянного места, находится по пояс в замороженной поверхности. Он плачет своими шестью глазами, и шевелит своими шестью бешеными крыльями.

Я представляю себе ад, состоящий изо льда. Аид был бы раем, в сравнении с этим. Пытка в бесконечном оцепенении. Но то, что сейчас испытывает мое тело, это жар. Сильный жар, который продолжается, по мере того, как отец Мисаэль продолжает свои объяснения и перекрывает мне воздух своим близким присутствием, таким близким. Я принимаю его слова, как доказательство его духовной мудрости. Более не хочу ему надоедать моими фривольными вопросами. Прошу у него благословления и он мне его дает, после чего следует священный поцелуй в губы.

*

Мы решили, что на ужин будет хлеб, немного вина, и для него стакан сока. За столом мы разговариваем на интересующие его темы. Я смотрю ему в глаза, объясняя концепции о том, как чувствовать святой дух и, в то же время, трогаю тыльную сторону его руки. Потом смещаю руки к его лицу. Мое лицо резко краснеет. Ласкаю его щеки и в снова целую его, в этот раз более глубоко.

*

Трепещет отвратительный поцелуй, который отметит путь к предательству и преисподней.

*

Я у него в комнате и он мне указывает на бежевую пижаму. Он мне говорит, что я готов служить представителю Бога в этом мире, и впредь буду духовный помощник. Он мне объясняет, что сутана, это единственное священное одеяние, которое есть у человечества. Моей новой задачей будет помочь ему раздеться и одеть одежду для сна. Мне кажется, это очень простая задача и я рад служить святому отцу, чистому сыну божьему.

*

Его руки медленно движутся по моим бедрам. Они мне кажутся теплыми, исцеляющими, беспокоящими и приветливыми. Удерживаю стон. Я трепещу , чувствуя его дыхание на уровне моего паха без одежды, колыхание моих волос, притягиваемых магнитной волной его кожи, бороздящей мою кожу своими непорочными пальцами.       Теперь моя грудь подвержена удовольствию не от мира сего. Моя кожа покрывается мурашками. Я покорен этим движением. Я покорен контактом с его целомудренной кожей. Складки моей рубашки колышутся по мере того, как ее медленно расстегивают. Я вскрикнул, но не останавливается. Похоже на то, что он начал пытку, ощущая себя палачом, который не хочет, чтобы жертва убежала. Я чувствую, что этот момент моего существования жизненно необходим. Я обнимаю его и в таком положении остаюсь некоторое количество времени, которое не берусь сосчитать. И я же отдаляю его от себя. Он одевает меня с неожиданной ловкостью. Удушье охватывает мое тело. Следуя формальностям, он становится на колени и просит его благословить. Я его благословляю и целую в густую гриву. Я предчувствую, что моя душа не будет спокойна до тех пор пока я не удовлетворю свое тело. Мое тело не будет спокойно до тех пор, пока не приступит к тому, от чего отказывается моя душа. Я не могу больше держаться и лежа в кровати отдаюсь одиночному удовольствию. А потом пустота. Все утро я молюсь о своем спасении.

*

Святой отец соглашается с тем, что его душа повержена, и покорно полагается на волю божию. Он падает ниц на полу из холодной плитки и молится, лицом вниз. Отец мой, если это возможно, не допускай, чтоб я испил из этой чаши. Но, все таки, пусть будет не то, что я хочу, а то, что хочешь ты. Утешенный тем, что он переложит отсетственность за свою душу, отец Мисаэль пытается отдохнуть, но у него так и не получается заснуть. Он высовывается из окна, и, наконец-то, чувствует бриз, ударяющий в его лицо и усмиряющий продолжительный жар.

Парень вошел в глубину сна, и вместе с ним, несчастье кошмара, который его не оставляет. На этот раз, он пробует, несмотря на хрупкость своего строения, сбежать от гигантского чудовища, который вот-вот ухватит и вознесет ввысь его на своих клыках. Он знает о том, как неминуемо заканчивается эта история. Его потом будут капли крови, которые упадут на землю. Волна жара отпечатавшаяся в воздухе, бессмысленно проходит по ледяному телу парня.

Мы все знаем, что Бог, будучи духом, самым верховным, ничего не чувствует. Как минимум, не так как несчастный человек, как минимум, не так как этот бедный страдающий парень, стоящий на пороге ада, который так и не наступает. Время спать, святой отец, отдыхай, завтра мир принесет новые события. Бог не понимает твои страдания.

Колоссальный груз давит на плечи отца Мисаэля. Обессиленный, он ложится на кровать и закрывает глаза. Кошмар с ножом и ушами снова появятся из темного убежища вины.

ПЯТНИЦА

Сладость и горечь

Panem nostrum quotidianum da nobis hodie…

Первая остановка

Рот открывается в зевке, который превращается в бесслышный крик. Распухший язык заставляет его сухо сглотнуть, почувствовать обычную утреннюю горечь. Он вспоминает падение прошлой ночи. Это уже не первый раз, как он подражает древнейшей практике Онана, но может сказать себе, что он отошел от греха и искупил его долгим путем искупления и утомительных дней раскаяния. Самые простые желания превратились в подвижный хор, который внутри его тела, требует удовлетворения, которые его душа не может позволить. И этот факт выносит наказание. Он ощущает, что тело грязно, что душа его нечиста, испытывает отвращение перед своими гениталиями. Его руки покрыты выделениями и он наблюдает за легким следом, что выделяется. Он встает с кровати и моет руки, используя большое количество мыла. Начинает молиться.

*

ВТОРАЯ ОСТАНОВКА

Прости меня, возлюбленный отец, если велики мои ошибки, твоя доброта еще больше. Прими мою молитву. Не отдаляй меня от себя. Я стараюсь действительно держаться, Отец, этот груз давит на мои плечи и угнетает меня. Помоги мне оставаться на ногах, не допусти сойти мне с пути, не позволяй мне упасть во грех. Будь моим защитником. Будь моим гидом. Помоги мне, Господи, быть устойчивым в твоем слове.

*

ТРЕТЬЯ ОСТАНОВКА

Это хорошо, и правда, чувствовать уважение, которое испытывают к представителю Бога на земле. Эти сеньоры отлично заместили меня во время подготовки и я предчувствую отличное представление показываемое мальчиками. Какие они стройные. Особенно мой, переодетый в порицаемого и полуголого мужчину, прикованного к дереву. Импульс провоцирует меня на то, чтобы рассмотреть его вытянутые, бледные ноги, его провоцирующие ступни, бугорок образовавшийся у его штанов, вызывающий в моей голове не слишком благопристойные картинки, которые я убираю, возобновив молитву. Чувствую, как часть меня просыпается. Прошу небеса избавить меня от предательства тела.

*