Дорога скорби

– Вы дома? – спросил я.

– Нет… В больнице…

– Скажите мне номер, и я тут же вам перезвоню.

Я услышал невнятное бормотание, затем другой голос, уверенный и твердый, продиктовал и медленно повторил номер телефона. Я набрал цифры на своем сотовом телефоне, так что они высветились на маленьком экране «записной книжки», и нажал кнопку «запомнить».

– Хорошо, – сказал я, повторив номер. – Положите трубку.

Потом спросил Чарлза:

– Могу я воспользоваться вашим телефоном?

Он махнул рукой в сторону письменного стола.

Мне ответил тот самый уверенный голос.

– Миссис Фернс еще у вас? – спросил я. – Это Сид Холли.

– Передаю трубку.

Линда Фернс пыталась сдержать слезы.

– Сид… Рэчел стало хуже. Она спрашивает о вас. Вы можете приехать? Пожалуйста.

– Насколько ей плохо?

– Температура все поднимается. – Она всхлипнула. – Поговорите с сестрой Грант.

Я услышал уверенный голос сестры Грант.

– Что с Рэчел? – спросил я.

– Она все время спрашивает о вас, – ответила она. – Когда вы сможете приехать?

– Завтра.

– Вы можете приехать сегодня вечером?

– Что, так плохо?

На том конце воцарилось молчание – она не могла сказать то, что думает, потому что рядом стояла Линда.

– Приезжайте сегодня вечером, – повторила она.

Сегодня вечером? Боже милосердный. Девятилетняя Рэчел Фернс лежала в больнице в Кенте, на расстоянии полутора сотен миль отсюда. Похоже, что в этот раз она при смерти.

– Пообещайте ей, что я приеду завтра, – сказал я и объяснил, где я нахожусь. – Завтра утром я должен быть в Ридинге, в суде, но я приеду повидать Рэчел, как только освобожусь. Обещайте ей. Скажите, что я привезу шесть разноцветных париков и золотую рыбку.

– Я передам, – пообещал уверенный голос и добавил: – Это правда, что мать Эллиса Квинта покончила с собой? Миссис Фернс говорит, кто-то услышал по радио в новостях и передал ей. Она хочет знать, правда ли это.

– Это правда.

– Приезжайте поскорее, – сказала сиделка и положила трубку.

Я тоже положил трубку.

– Что с ребенком? – спросил Чарлз.

– Похоже, она умирает.

– Ты знал, что это неизбежно.

– Родителям от этого не легче. – Я медленно опустился в золоченое кресло. – Я поехал бы сегодня вечером, если бы это могло спасти ей жизнь, но я…

Я умолк, не зная, что сказать.

– Ты только что приехал, – коротко сказал Чарлз.

– Да.

– И о чем еще ты мне не поведал?

Я посмотрел на него.

– Я слишком хорошо знаю тебя, Сид, – сказал Чарлз. – Ты здесь не только из-за Джинни. О ней ты мог бы сказать мне по телефону. – Он помолчал. – Судя по виду, ты приехал по одной очень старой причине. – Он снова помолчал, но я ничего не сказал в ответ. – Ради убежища.

Я шевельнулся в кресле:

– Неужели я такой прозрачный?

– Почему тебе понадобилось убежище? – спросил он. – Так внезапно… и срочно.

Я вздохнул и ответил со всем возможным спокойствием:

– Гордон Квинт пытался убить меня.

Чарлз застыл с открытым ртом.

Я продолжал после паузы:

– Когда они отложили слушание, я поехал домой сначала на поезде, потом на такси. Гордон Квинт ждал меня на Пойнт-сквер. Бог его знает, как долго он там караулил, но, так или иначе, он напал на меня с железной трубой в руке. Он целил в голову, но я уклонился, и удар пришелся по плечу. Он ударил снова… ну, у механической руки есть свои преимущества. Я ухватил его этой рукой за кисть, применил один прием дзюдо, который долго разучивал, и бросил его на асфальт… Он все время кричал, что я убил Джинни…

– Сид!

– Он был вне себя… Он орал, что я уничтожил всю их семью. Разбил им всем жизнь… Он поклялся, что за это я умру… Думаю, он вряд ли понимал, что говорит. Это просто от отчаяния.

Чарлз удивленно спросил: