Амброзия

«Тю, ерунда какая!» – обрадовался Василий и полез в карман. – «На держи.»

«Бери, бери. Еще и мороженого себе купишь,» – высыпал он в протянутую ладошку горсть монет.

Вмиг повеселевший мальчишка проводил странного дядьку взглядом и деловито пересчитал мелочь. Он сидел на остановке уже целый час и замучился выдавливать из себя слезы. Три сердобольные тетеньки, пожалев мальца, снабдили его деньгами на проезд в вымышленную музыкальную школу. Хоть бы мозгами пошевелили, глупые курицы. Август ведь. Какая школа может быть, даже если она музыкальная? Общий улов к настоящему моменту составлял около сотни рублей. Прибавив то, что щедро отсыпал дядька с пивом, предприимчивый пацан решил на сегодня трудовую деятельность свернуть и податься, наконец, в «Бургер Кинг». Мать на такую, как она считала, ерунду денег не давала. Приходилось крутиться самому.

Василий же решил податься в гаражи. Там всегда полно народу, и потрепаться можно, и дело найдется. Большой гаражный кооператив располагался на отшибе, отделенный от ближайшего, застроенного пятиэтажками микрорайона чахлой березовой рощицей и железнодорожными путями. Доехать сюда можно было лишь нырнув под ближайший путепровод в полутора километрах. А вот дойти гораздо проще – перебраться утоптанной тропинкой через насыпь. Люди так и шныряли туда-сюда: возвращались коротким путем домой, поставив машину в гараж, волокли домой из гаражных подвалов банки с соленьями или картошку, а обратно – готовую снедь и выпивку, проставляясь по какому-либо поводу.

Сегодня в мужском гаражном клубе царило оживление. История о внезапно найденной, никогда не существовавшей прежде машине Мишани передавалась из уст в уста. Она мгновенно превратилась в анекдот. Виновник торжества уже побежал в магазин.

Гаражи – традиционно мужская вотчина. Здесь проходит солидная часть жизни каждого сознательного автовладельца, особенно если он является обладателем старого автохлама отечественного производства. И даже в том случае, если автохлам окончательно отдал душу автомобильному Богу, то гараж то – остался. Дел здесь у автовладельца всегда хватало: промыть карбюратор, продуть вентилятор, накачать в шины специальный воздух с клубничным ароматом. Да мало ли какую чепуху можно сказать жене. Слава Богу, это едва ли не единственная сфера жизни, в которой она ничего не понимает.

В каждом гаражном кооперативе есть условный дядя Ваня – кудесник, который с помощью нехитрых инструментов и мата способен устранить практически любую неполадку и не столько из-за денег, сколь из чисто спортивного интереса. Местного умельца и мастера на все руки звали Петрович. Сто двадцать килограмм живого веса, астма и сахарный диабет в анамнезе не мешали ему творить чудеса, оживляя практически безнадежный металлолом. Зачесанный на лысину с целью маскировки последней вялый клок волос поднимался легким летним ветерком наверх и парусил. Толстые, похожие на сосиски пальцы, ощупывали нутро машины ласково, точно женщину.

Мат – это магические заклинания, без которых вся жизнь (не только в гаражах) вообще бы остановилась. Не ездили бы машины, не летали самолеты, не пыхтели поезда. Прохудившиеся краны продолжали бы течь, скрипучие двери – действовать на нервы, а дети так и остались бы с невыученными уроками.

Если все женщины с рождения обладают талантом планировать семейный бюджет и воспитывать детей, то мужчины априори прирожденные автомеханики. Квест под названием «что стучит?» Петрович решал с утра. Помощников и советчиков было хоть отбавляй. Толку – чуть. Василий со знающим видом тоже присоединился к консилиуму.

«Распредвал?»

«Шаровые. Зуб даю.»

«Да карданный это.»

«А заведи, давай послушаем. Может оно уже само как-нибудь рассосалось,» – мужественно встретил неодобрительные взгляды Василий в ответ на свою реплику.

Владелец автомобиля, пожав плечами, послушно сел за руль и повернул ключ зажигания. Машина заурчала: мягко, ровно, точно ласковая кошка, и тронулась с места. Заинтересованная толпа сдвинулась и посеменила вслед за машиной. Проехав туда-обратно и напряженно вслушиваясь в звук работы автомобиля, владелец открыл дверцу и потрясенно заявил: «Не стучит.»

«О!» – обрадовался Василий. – «Я ж говорил! Ты, Петрович уже все починил и сам не заметил как.» Зрители одобрительно загудели. Петрович ошеломленно крутил в руках ключ зажигания. Дураком он не был. Но ведь и правда больше не стучало.

***

Пробуждение следующим утром было на редкость приятным. Первым, что увидел Василий, была 3-х литровая банка с рассолом и кружка, стоящие на табуретке около постели. Во рту было сухо, как в Сахаре. Недолго думая, он спустил ноги на пол и прильнул губами к банке (начисто проигнорировав наличие кружки). Вылакав почти половину и удовлетворенно крякнув, Васька призадумался. Рассолом поделилась, разумеется, Людка. С чего бы такая щедрость?

Помимо рассола были и другие подарки. Так, в кресле аккуратной стопкой была сложена явно выстиранная одежда. Под ложечкой неприятно засосало. Бывшая жена была сурова и авансов просто так не раздавала. Даже через закрытую дверь было слышно, как она грохочет кастрюлями на кухне. Мышкой прошмыгнув в туалет, Василий явился на кухню.

«Жрать хочешь, ханурик?» – ласково поздоровалась Людмила и, не слушая возражений, велела. – «Садись, налью.»

Борщ исходил чесночным духом на плите. Васька сглотнул слюну. А Люся уже щедро налила борща в эмалированную миску, отрезала толстый ломоть «Бородинского» и достала сметану из холодильника. Давно отвыкший от подобной обходительности Васька чувствовал себя мышью на пороге мышеловки. С одной стороны, хочется. Кусок сыра, т. е. женин борщ дразнил все органы чувств до одурения. С другой, непонятно, чем эта замануха обернется. Понадеявшись, как обычно, на авось, он шустро заработал ложкой. Людмила Марковна снисходительно смотрела на бывшего мужа свысока.

Как человек с 25-ти летним стажем семейной жизни и бывалый стратег семейных ссор она точно знала, что хорошо прирученный и приученный к семейной жизни мужик послушно ест из рук и стремится попасть в привычную обстановку домашних котлет и утренних склок.

Василий же, насытившись, лихорадочно пытался сообразить, с чего бы это случился такой аттракцион невиданной щедрости со стороны бывшей супруги. За последние дни он не сделал ровно ничего, за что Люся могла бы отблагодарить его тарелкой огнедышащего борща и стопкой постиранной одежды.

«Ну и где же ты на нее денег взял, проходимец?» – бывшая супруга явно пребывала в хорошем настроении.

«Каких денег?» – непритворно удивился Василий.

«Дураком не прикидывайся,» – ласково велела Людмила. – «Кредит ты взять не мог, взаймы тебе ни одна собака не даст. Спер что-ли? Или кинул кого? Если бандюков каких, то я тебя сама придушу.»

Ласковый тон Василия не обманывал. Придушит, и глазом не моргнет. Он по-прежнему не понимал, о чем речь.

«Почему сразу спер?» – оскорбился он. – «Может, заработал?»

«Ой, да не смеши меня. Тебе на нее полгода работать, если при этом не пить и не жрать.»

Василий совсем запутался, и чтобы не ляпнуть лишнего, прикусил язык.

«Ладно,» – после непродолжительного молчания зловеще молвила супруга и погрозила ему пухлым пальцем. – «Но учти, если что, то я не при делах. И машинку назад не отдам. Крутись сам, как хочешь.»

Поднявшись, Людмила Марковна удалилась из кухни с грацией маневрового тепловоза, бросив на прощание: «Помой тарелку.» Через полчаса Люся, нарисовав лицо, ушла на работу. Василий, погромыхивая непереводящейся в кармане мелочью, тоже вышел из дома. К хорошему быстро привыкаешь. Однако серьезно поправить его материальное положение волшебный карман не мог. Следовало решить проблему глобально – найти работу.

С начала лета Василий подвизался на рынке. Тут разгрузить, там погрузить, здесь поднести. Заработки были непостоянны и тут же уходили на сиюминутные нужды.

Рынок, словно отдельное государство в государстве, жил своей жизнью и был подобен бурлящему котлу, особенно по выходным. Хамоватые торговки отпугивали потенциальных покупателей автоматной очередью вопросов: «Что ищете? У нас все есть. А размер какой? На Вас есть чудные тунички. Мерить будем?» Клиенты пугались напора и разбегались, точно боязливая стайка рыбешек, мигрируя во вьетнамские ряды к юрким, маленьким, услужливым продавцам. Народ клубился у входа, где бабульки бойко распродавали привезенные с дач ягоды и огурцы, и обходил стороной сияющие белизной, но отчего-то все равно пованивающие тухлятиной прилавки с мясом. Василий чувствовал себя здесь, как рыба в воде.

«Здравствуйте девоньки!» – дурашливо поприветствовал он хмурых с утра теток – продавщиц во фруктово-овощном ряду.

«Здрасьте, забор покрасьте!» – ответила одна за всех, смахивающая на бочонок с квашеной капустой фигурой и цветом лица Антонина. – «Где вчера шлялся? Привоз большой был.»

«А что, Рустам меня искал?»

«Нужен ты ему больно, здесь такого добра, как ты, – завались.»

«Болел я,» – сокрушенно вздохнул Василий.

«Болел? Ой не могу,» – хором заржали бабы. – «Знаем мы твою болезнь.»

«Злые Вы, уйду я от Вас,» – огорчился Васька. – «А без меня какая торговля? Никакой не будет.»

Пока Василий шлялся по рынку, перебрасываясь парой слов то тут, то там, в овощном ряду происходило нечто странное. Аномалия затрагивала строго один проход, вокруг которого толпились овощные прилавки. Покупатели, до того косяками проходившие мимо прилавков и охотно бравшие перец и помидоры местного производства, как-то вдруг иссякли.

Собравшиеся в кучку торговки с удивлением наблюдали, как потенциальные покупатели, мазнув по ним невидящим взглядами, рекой обтекали их прилавки, а если какой-нибудь вдруг и забредал в овощной ряд, то тут же останавливался, непонимающе озирался по сторонам и рысью удалялся прочь. Не продавшие и пучка укропа за последний час торговки уже не знали, что и думать по поводу странного бойкота, поэтому на вернувшегося Ваську и внимания не обратили.

«Что у Вас тут за пикет?» – поинтересовался он, ввинтившись в толпу.

«Т-с-с,» – шикнули на него.

В этот самый момент солидный дядечка лет 50-ти завернул в овощной ряд и медленно шествовал мимо прилавков. Покупатель был лакомый. Такие денежные мужички не мелочатся и берут то, что им нравится, а не то, что подешевле. Бабы прыснули по рабочим местам. Дядечка, не торопясь, набрал в пакеты нектаринов, персиков, груш и только протянул их Антонине для взвешивания, как вдруг будто потерял интерес к покупкам и нахмурился, вроде как припоминая что-то важное. Но вспомнить не смог, развернулся и пошел прочь от прилавка.

«Мужчина, фрукты забыли,» – заголосила ему вслед Антонина. Тот даже не обернулся.

«Господи, да что же это такое делается!»

В этот самый момент и Василий покинул аномалию.

«Васька,» – закричала ему Антонина. – «Верни покупателя.» Тот немедленно кинулся к мужичку: «Вы пакетики забыли.»

«Какие? Где?»