Манипулятор. Глава 047

– О! – изобразил тот удивление. – И сколько же…?

– Тридцать, – кивнул я с философским видом.

– О! От меня поздравление будет! Поставлю для тебя, уже даже знаю что!

– Буду ждать, – кивнул я, диджей засуетился и исчез.

Я посмотрел в пустой стакан.

– Повторить? – ухмыльнулся бармен.

Я кивнул и получил второй стакан с пойлом, сделал глоток. Виски уже не казался резким. Легкая эйфория пропитала тело вслед за алкоголем. Мимо в обратную сторону прошел диджей. Спустя мгновения ожил танцпол, и из его темноты зазвучала музыка. Я слегка задвигался в такт, ощущая прилив настроения. Словно привлеченные звуком, в заведение потекли посетители. Через полчаса клуб был заполнен более чем наполовину. Мой слух вырвал из потока музыки начало нового трека:

Солнце осветило горизонт -

Утро оборвало мой сладкий сон,

Я проснулся, я был поражён:

Ощутил годам урон.

Словно в первый раз я увидел свет,

Словно в первый раз я был им согрет,

Годы ощутил, хоть я и не дед -

Мне сегодня тридцать лет!

Я напрягся, стакан замер в руке. Слова проникли в меня, и я, подпевая, зашевелил губами. Песня вызвала скачок эйфории – ощутив себя в центре слов, я стал каждое из них пропускать сквозь себя.

В этот день родили меня на свет,

В этот день с иголочки я одет,

В этот день теплом вашим я согрет:

Мне сегодня тридцать лет!

В этот день скажу юности: "Привет!"

В этот день я в зрелость возьму билет,

В этот день и водка не во вред -

Мне сегодня тридцать лет!

Вдруг внутри меня возникла злость, и я сделал большой глоток, пытаясь погасить ее. Чувство вскипело мгновенно, я успел лишь осознать, что это какая-то темная злость, вызванная людьми из прошлого, накопившаяся и всколыхнувшаяся вдруг. Я сделал еще глоток и стал скользить взглядом по лицам посетителей – подавляющее большинство их было моложе меня. Даже значительно моложе. «Двадцать-двадцать пять лет», – прикинул возраст публики клуба. С зародившимся волнением я начал искать в толпе ровесников. Их не оказалось, передо мною мелькали лишь совсем молодые лица. Вдруг в ту же секунду я отчетливо понял, что мое время и всех тех, кого я знал в «Чистом небе», вышло. Словно кто-то невидимый перевернул страницу жизни, смахнув ею нас, тридцатилетних, с яркой витрины с названием «молодость» и пустил туда шумных, энергичных и легкомысленных двадцатилетних. Их глаза горели жаждой жизни, искрили и били энергией и здоровьем. Наши же глаза тридцатилетних уже частично перешли в режим сбережения энергии и смотрели на окружающий мир сквозь прищур обозначившихся мимических морщин.

«Бежать надо отсюда! Бежать как можно дальше! Надо жить, начинать жить, а не прозябать здесь и тратить время впустую! Оно уходит! Я убиваю здесь свое время! Жизнь уходит… Чтоб она прошла вот так со стаканом в руке в каком-то клубе… Бррр… Нет!» – заскакали в моей голове мысли, подогреваемые алкоголем.

Я допил содержимое стакана в два глотка и выскочил на улицу, перешел дорогу на противоположную сторону и, чуть успокоившись, остановился. Обернулся. В который раз я стоял на этом месте и смотрел на вывеску клуба. И тут неимоверно тоскливо защемило в душе. Ком в груди запер дыхание, слезы подкатили. Я едва не заплакал.

«Мне тридцать лет! Тридцать! Еще вчера было двадцать девять, двадцать… главное – двадцать! А тут – тридцать! Мне никогда уже не будет двадцать два, двадцать три, даже двадцать девять не будет никогда! Мне теперь будет только тридцать… три, пять… девять! Кошмар!» – почти запаниковал я, силясь унять дергающиеся мысли. Я вдруг так отчетливо понял эту простую мысль. Я будто в день своего очередного дня рождения шагнул вперед, и позади меня тут же захлопнулась дверь. «Десятилетие двадцатилетних» – было написано на ней. Я дернул за ручку, дверь не поддавалась. Я стал дергать сильней и сильней – дверь не поддавалась. Путь назад был отрезан навсегда…

«Все! Это конец! Я никогда, никогда не попаду обратно!» – металось что-то в моей груди, ком снова подкатил к горлу, я усилием воли почти его сдержал. Глаза увлажнились. В памяти побежало прошедшее десятилетие – уход из армии, первая работа, начало своего дела, окончание института, бизнес. Я будто видел себя со стороны. Двадцать лет – совсем «зеленый», высокий худой и нескладный. Двадцать шесть – энергичный и возмужавший. Двадцать восемь – чуть уставший, задающий себе все больше вопросов. И… обрыв пленки – тридцать. И все мгновения прошедшего десятилетия стали мне вмиг нестерпимо дороги. Плохое и хорошее – я не хотел расставаться ни с чем. Все эти события хранились в моей памяти, как хранятся фотографии в семейном альбоме. Удачные и не очень, оборванные, потертые, мятые… всякие. Они и были моим альбом жизни. Я любил их всех, каждую фотографию тех дней моей жизни. Машины катили по проспекту, люди проходили мимо, а я все стоял и смотрел через дорогу на неоновую вывеску. Смотрел и понимал, что какая-то часть моей молодости теперь навсегда связана с этим местом. И связь эта стремительно удалялась в прошлое. Страница жизни под названием «Чистое небо» – яркая и искренняя – перевернулась навсегда. Я развернулся и пошел прочь. Следующее десятилетие глядело на меня темнотой улиц. Я шел и всматривался силой мысли вперед в свое будущее, но не видел там ничего из того, чем я занимался и жил. Я видел будущее, совершенно отличное от действительности. И я ощущал, что между настоящим и будущим пропасть, преодолеть которую мне придется в следующие десять лет. Время, шедшее в предыдущие десять лет безалаберно и беспечно, вдруг стало жестче – оно побежало.

Я тряхнул головой, желая избавиться от тяготивших раздумий, вынул из карманов руки и пошел быстрей, словно решив не упустить последующие годы.