Квартиры и Стадионы

– Ага, типа того, – Рома ржет и рассказывает мне, как несколько часов назад они с Монахом и Максом начинали ненавязчиво пить виски, когда заявился Кирилл, который, недолго думая, начал накуривать всех очередной порцией незабываемой травы, которой у него всегда с избытком, и все были уже пьяные и накуренные, когда Монах предложил дунуть еще и моего хеша вдобавок, и вот теперь, очевидно, сам не рад, блюет дорогим вискарем в раздолбанном сортире старой квартирки в самом дрянном райончике гребаного Подмосковья.

Я прохожу на кухню и вижу привычную картину. Кухонный стол, который уже много лет не используется по назначению, завален кусками гашиша и травы, а если пошарить как следует по всей этой хате, то можно насобирать столько наркоты, что хватит на пару сроков.

Я открываю холодильник. Ни грамма еды, как всегда, впрочем, зато есть несколько бутылок «Жигулей». Я хватаю пару бутылок, одну протягиваю Роману, другую открываю сам, и очередной отпадный трип начинается прямо сейчас.

– За встречу, – я стучу свою бутылку об Ромину и заливаю в себя сразу половину.

– Они уже пару кусков тут скурили, прикинь? Не считая нескольких пробок травы, – ржет Роман.

Для него это, видите ли, слишком круто. Невоспитанный лицемер. Словно это не он рассказывал нам здесь, не далее чем пару недель назад, истории, в которых он скуривал по грамму хеша под соткой отменных грибов, а теперь стоит тут и делает вид, что это слишком много. Тот еще прошаренный клещара. Уверен, он тоже сегодня дул эту траву.

– Кто бы говорил, – я легонько пихаю его в бок, подмигивая, допиваю свое пиво и закуриваю сигарету.

– А ты сам-то что? Я чувствую запах перегара, дружище. Так что не надо тут мне втирать, что ведешь здоровый образ жизни! – смеется Роман и прикладывается к пиву.

– Я водки сегодня налупился. С Мишей и Санчесом. Хорошо, успел плотно перекусить в вокзальной забегаловке. Неплохо было бы дунуть. Если ты составишь мне компанию, конечно, – я смеюсь, подмигиваю ему, докуриваю сигарету и достаю из холодильника еще одну бутылку пива.

– Как прошла тусовка в столице? Тебя не было несколько дней, чувак. Давай, рассказывай, – Роман, закашлявшись, знаками показывает мне подать ему пиво.

Я протягиваю ему бутылку, а сам достаю из холодильника еще одну.

– Как обычно, чувак. Все убиты в хлам, – я пожимаю плечами и делаю глоток. – Молодец, что не поехал. Нечего там делать. Меня это уже заебало, если честно.

– Не удивил, – Рома смеется и закидывается пивом.

– Хорошо, что с ними Макс не тусуется, а только играет. А то бы давно уже спился.

– Можно подумать, с нами он не сопьется.

Мы оба смеемся. Миша с Санчесом пьют дальше, чем видят. Так всегда было. Кроме того, Миша сидит на системе уже несколько лет. Когда у него заканчивается героин, он едет в Дмитров и тусуется у Степы на квартире со всей его шоблой. Как правило, это заканчивается больницей. Когда-нибудь это его убьет, но гитарист и вокалист он отменный. Санчес в таких ситуациях остается один и либо тоже едет в Дмитров и тусуется с нами у Монаха, либо остается в Москве и бухает по притонам, трахая сомнительных дамочек.

На кухне появляется Макс, а Роман отваливает посмотреть, как там Монах. Макс берет у меня пару кусков гашиша. Похоже, он серьезно мутит с той самой дамочкой, с которой я встретил его несколько дней назад в центре. Стройная фигура, рыжие волосы. Красотка. Видимо, она и дунуть тоже не против. Следовательно, Макса ждет сегодня отличный вечер и охуенный секс под накуром. Мы треплемся с ним о новом альбоме «Arctic Monkeys».

На кухне в сопровождении смеющегося Романа появляется Монах. Выглядит он ужасно. Похоже, блевка не пошла ему на пользу. Он падает на микроволновку, которая уже много лет используется как стул, и сидит неподвижно какое-то время. Потом встает и гребет по стенке в сторону комнаты. Я слышу даже отсюда, сквозь музыку, как он падает на диван.

– Прикинь, Диман, я знаю пацана, который ни разу в жизни не выпил даже бутылки пива, – на кухню вваливается возбужденный Кирилл. – Как так можно, чувак? Я не понимаю.

– Не знаю, дружище, – я пожимаю плечами, а где-то в глубине души завидую этому парню.

Кирилл вытаскивает из холодильника пиво. Такое ощущение, что оно там вообще никогда не кончается. Как и пустые майонезные банки.

– А я вот с удовольствием выпью в отличие от этого чувака, – говорит Кирилл и делает большой глоток.

– Ну что, парни, пора уже дунуть как следует, а? – заговорщицки говорит Роман.

Я берусь за дело, а Рома тем временем вспоминает, как мы с ним только начинали играть и репетировали у Монаха вдвоем, когда наша студия только создавалась, пиво и море гашиша, куча порошка, и мы играли крутые вещи тогда, а эта квартира стала нашим домом на долгое время, музыка и алкоголь, наркотики и свобода, и он вспоминает, как мы с ним сидели на крыше старого стадиона, закинувшись крутейшими колесами и пялились на город, как представляли, что мы на концерте на этой самой крыше играем перед толпой поклонников, и мы кривлялись и изображали свое выступление, словно это было на самом деле, как курили гашиш на крыше высотки в центре города, смотря на заходящее солнце, и у меня в ушах играл «Fink», удивительные кислотные вечера на старом стадионе и у Монаха, когда там звучал «Дельфин», а мы курили в сильнейшем трипе и догонялись под изумительную музыку, взрывающую нас изнутри…

Мы накуриваемся и допиваем весь запас пива в холодильнике Монаха. Макс уходит к своей рыжеволосой дамочке, а Кирилл уезжает на такси домой. Монах вроде бы немного приходит в себя. Он стоит со стаканом крепкого чая в руке и рассказывает нам свое очередное компьютерное приключение. Он находит благодарного слушателя в лице Романа, а я начинаю аккуратно раскатывать на столе оставшийся после прошлой вечеринки порошок, удивляясь, как это Роман до него еще не добрался.

– Ну, что, друзья мои? – я стучу карточкой по столу. – Засобачим слегонцухи?

Спустя некоторое время я сижу, пью виски, пытаясь смыть привкус амфетамина, и думаю о своих друзьях, находящихся сейчас здесь, тех, которые были здесь совсем недавно, и всех остальных, вошедших в мою жизнь к этому моменту или уже покинувших ее, и думаю, что немногие из оставшихся пройдут со мной весь этот путь до конца. Я и сам не знаю, где я сейчас. Может, в начале, может, в середине или уже в конце. И что это за путь такой? К чему он ведет, что означает? Но я точно знаю, что скоро многие сойду с дистанции, если только не угробят себя раньше…

Для большинства людей такое времяпровождение – это временное мероприятие. Впоследствии у них появляются надоедливые дамочки, вокруг которых они начинают виться, думая, что это и есть смысл их жизни, заводят семью, рожают детей, набирают кучу кредитов и меняют летнюю резину на зимнюю, когда наступают первые холода. Я видел много таких людей. Но я видел и других. Таких, как я, Роман, Монах…

Я снова вспоминаю Костика. Он не вовремя ушел. Мне хотелось бы увидеть его сейчас, спустя столько лет. И мы бы снова, как тогда, посидели с ним на склоне огромной горы за лесом, которую видно из северного окна моей квартиры, и покурили серый «Вэст»…

Под утро я иду домой, слушаю «Placebo» и вспоминаю Кристину. Я совершенно убит алкоголем и куревом, но порошок держит меня наплаву, отчего воспоминания, проносящиеся в голове, словно свежая горная река, становятся все более красочными. Я ощущаю их свежесть, как если бы это происходило со мной прямо сейчас. Как бы я сейчас хотел вернуться в то время… Серый «Вэст» и привкус водки с лимоном там, в Звездном городке…

Кристина… Мне часто становится трудно дышать, когда я вспоминаю ее и все, что нас связывало тогда. В прямом смысле у меня перехватывает дыхание, когда я ощущаю порой дуновение ветра, словно из нашего с ней времени, звуки оттуда, запахи прошлого, нашего с ней прошлого. Это было удивительное время. Мы были влюблены. Я был влюблен. Я и сейчас влюблен, хотя прошло уже столько времени. Сколько мне было тогда? Я ведь был совсем мальчишкой. Немало времени прошло с того момента, как я уехал от нее. Сбежал, испугался ответственности и перемен. Не захотел разделить ее внутренний мир и убеждения. Не захотел понять ее и поддержать…

Я вернулся, но было уже слишком поздно. С тех пор у меня было немало женщин, а еще Анечка и та чумовая девчонка в клубе «Blow Up», но тот маленький городок, крышу дома, окруженного лесом, «Дубовый Гаайъ», шуршащий в ушах ковром из желтых опавших листьев, свой коричневый плащ, «Дельфина» и девчонку в красной куртке у стелы с надписью «Звездный» мне не забыть никогда…

Героин

«Снаряд любви, как игла, утончен. Изящной линией делит небо…».

Я слышу голос Ильи Лагутенко, когда захожу к Степе в квартиру. Дверь не заперта, а в коридоре повсюду раскидана обувь и одежда. Я прохожу на кухню и здороваюсь со Степой и Джоном. Видно, что их тащит. Я улыбаюсь и ставлю на стол несколько бутылок пива. Парни рады меня видеть.

– Кайфуете понемногу, пацаны?

Я делаю огромный глоток из своей бутылки и закуриваю сигарету. Степа с Джоном крепко нарубились. Они сидят и втыкают в пол. Степа пытается открыть бутылку, но ничего не получается. Я помогаю ему, он делает глоток и кивает в знак благодарности. Затем я открываю вторую и протягиваю ее Джону. Он отпивает немного и улыбается мне. Я смотрю на кучу порошка в середине стола. Должно быть, около килограмма. Видимо, парни решили заценить товар, который собираются вскоре продать.

– Я зацеплю немного, дружище? – спрашиваю я, Степа кивает, и я делаю себе небольшую дозу, чтобы напаснуться через бутылку.

Я вдыхаю героиновый дым, и он почти сразу начинает цеплять. Сильный. Похоже, относительно чистый. Где это они вымутили такой товар?

«Мне под кожу бы, под кожу мне запустить дельфинов стаю…».

Через несколько минут меня убирает наглухо. Я оставляю Степу и Джона на кухне и ухожу, прихватив пиво, в надежде найти укромный уголок, чтобы переждать приход. У Степы большая трехкомнатная квартира, первая из комнат которой оборудована для выращивания травы. В эту оранжерею я и отправляюсь, падаю там на пол и наслаждаюсь волной прихода.

Обволакивающая нежность… девственный оргазм… чувство полной свободы, независимости от жизни, людей, привычек… абсолютная безмятежность… погружение в царство тишины… неповторимые сочетания немыслимых образов… необъяснимо-торжественных и спокойных, словно я смотрю фильм на старом черно-белом проекторе без звука… это нравится настолько сильно, насколько сильно и пугает…

«Режем мы полоски длинные, разветвляем, юность ставя крабам…».

Я лежу и вспоминаю, как Степа сказал мне однажды: «Если хочешь быть наркоманом, будь им, но запомни, что героин – это не наркотик. Героин – это конец…». Он не давал советов, но я хорошо запомнил эти слова.

Героин ломает волю. Я знаю это, потому что имею неплохой опыт употребления наркотических препаратов. Я часто думал обо всем этом и уверен в том, что часть людей, принимающих наркотики по каким-либо определенным или неопределенным причинам, уже родились наркоманами. Как это ни странно звучит, скорее всего, это действительно так.

Мои детские фантазии, из-за которых я так долго не умел завести друзей в детстве, делавшие меня непонятным для большинства окружающих, нашли воплощение в моей настоящей жизни. Можно ли творить без наркотиков? Абсолютно точно, что можно. Но теперь это абсолютно точно неприменимо ко мне. Я уже не помню, когда написал что-то трезвым. Это стало частью меня. Алкоголь и наркотики – это мои верные спутники. Они – мои союзники.

«Тонешь, тонешь, не потонешь. Ты сломаешься однажды…».

Я поднимаюсь, допиваю пиво, а потом решаю прогуляться по квартире. В соседней комнате я натыкаюсь на Синего, нервно разговаривающего по телефону.

– Я тебе, блять, говорил, чтобы ты передал этому мудаку, чтобы он перезвонил мне, так, блять? Если этот пидор не перезвонит мне через пять минут, блять, у тебя будут проблемы, понял, нахуй?

Синий – типичный представитель местного быдла. Выглядит так, словно сбежал из девяностых. Кожаная куртка, бритая башка, тупой взгляд, руки в наколках и манера общения, заставляющая тебя нервничать. Мне он не нравится, но он – друг Степы. Ничего не поделаешь.