Холодный огонь

Он поставил дробовик возле откидного столика и сказал:

– Все в порядке. Все закончилось. Я их убил. Убил обоих.

Женщина смотрела на него округлившимися глазами, она ему не верила. И ее можно было понять – Джим говорил странным голосом, он запинался через каждые три слова, переходил на шепот, срывался на крик и снова переходил на шепот.

Джим огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь острого, чтобы перерезать стреппинг-ленту. На столе лежали ножницы и катушка скотча.

Схватив ножницы, Джим заметил на столе стопку видеокассет с маркировкой «только для взрослых» и вдруг осознал, что стены и потолок маленькой комнаты обклеены вырванными из порножурналов фотографиями. И еще… Это было детское порно. На снимках были мужчины с замазанными лицами, но женщин не было. Только мальчики и девочки, большинство ровесники Сузи, многие младше. Их всех использовали самыми извращенными способами, какие только можно представить.

Тех, кого убил Джим, мать Сузи не интересовала. Они бы ее жестоко изнасиловали в назидание дочери, а потом перерезали ей горло или вышибли из пистолета мозги и выбросили в пустыне на съедение стервятникам, ящерицам и муравьям. Девочка, вот кто был им нужен, они собирались превратить ее жизнь в ад, и это длилось бы несколько месяцев, а может, и лет.

Ярость и гнев Джима переросли в нечто большее, у него в душе разливалась жуткая чернота – точно нефть, готовая вырваться из скважины.

Девочка видела эти фотографии, ее уложили на кровать с вонючими простынями в комнате, воздух в которой был пропитан пороком и бесстыдством. Джима охватило безумное желание всадить еще по несколько зарядов в трупы этих подонков.

Они ее не тронули. Слава богу. Не успели.

Но эта комната! О господи, одно то, что ее здесь заперли, было равносильно надругательству.

Джима трясло.

Он видел, что женщину тоже трясет, а спустя секунду понял, что ее колотит не от ярости, а от страха. Она его боится, причем еще сильнее, чем в тот миг, когда он ворвался в комнату.

Хорошо, что в спальне автодома не было зеркала. Джим не хотел бы увидеть свое отражение, наверняка в тот момент его лицо было искажено, как у безумца.

Надо было взять себя в руки.

– Все в порядке, – как можно спокойнее повторил Джим. – Я помогу вам.

Он опустился на колени рядом с кроватью. Надо как можно быстрее освободить их и хоть немного успокоить. Джим перерезал ленту, которой были связаны лодыжки женщины, содрал ее и отбросил в сторону. Потом перерезал ленту на запястьях и повернулся к девочке, с остальным мать могла справиться сама.

Как только Джим освободил руки Сузи, она обхватила себя, будто хотела защититься. А когда он перерезал ленту у нее на щиколотках, начала пинаться и, ерзая, отползла подальше по серым измятым простыням. Джим не пытался к ней приблизиться, наоборот, отодвинулся подальше.

Лиза сорвала ленту с губ, вытащила изо рта кляп и закашлялась, как будто ее вынули из петли.

Когда она заговорила, в ее голосе одновременно звучали отчаяние и покорность:

– Мой муж, он остался в машине… Мой муж…

Джим посмотрел на женщину и не смог сказать правду в присутствии ее дочери.

Лиза прочитала все в его глазах, и на секунду ее прекрасное лицо исказило мучительное страдание, но ради девочки она проглотила рвущиеся из горла рыдания.

– Господи, – выдохнула она, и в одном этом слове прозвучала вся боль потери.

– Вы сможете взять Сузи на руки?

Но в тот момент Лиза могла думать только о муже.

– Вы сможете взять Сузи на руки? – повторил Джим.

Лиза растерянно заморгала:

– Откуда вы знаете ее имя?

– Ваш муж сказал.

– Но…

– До того, – коротко ответил Джим, чтобы не давать женщине ложную надежду. – Сможете вынести ее отсюда?

– Да, наверное… Да.

Джим и сам мог вынести Сузи из автодома, но подумал, что в этой ситуации ему лучше к девочке не прикасаться. Да, ощущение иррациональное и слишком эмоциональное, но он чувствовал: в том, что сделали или, будь у них шанс, могли сделать с девочкой два негодяя, была вина всех мужчин, а значит, пусть и в малой мере, и его тоже.

И теперь единственным, кто имел право прикоснуться к этой девочке, был ее отец. И он был мертв.

Джим встал с коленей и, отходя от кровати, натолкнулся на узкий шкаф – его дверца приоткрылась.

Девочка была настолько потрясена, что даже не сразу узнала протянутые к ней ласковые руки матери и, похныкивая, отползла подальше. Но в следующий миг оковы страха спали, и она бросилась в объятия женщине.

Лиза поглаживала дочь по голове и тихим голосом пыталась хоть как-то ее успокоить.

Кондиционер в доме на колесах был выключен с того момента, как бандиты припарковались у обочины и пошли посмотреть, что там с перевернутым «камаро». Температура в спальне с каждой секундой повышалась, да еще эта вонь… Воздух в маленькой комнате был насыщен парами скисшего пива, пота и запахом темно-красных пятен на ковре, о происхождении которых Джиму даже не хотелось думать.

– Идемте отсюда, – сказал Джим.

Лиза никак не походила на могучую женщину, но она подняла дочь, как пушинку, и пошла к двери.

– Когда выйдете, не смотрите влево, – предупредил Джим. – Там труп негодяя. Лучше девочке этого не видеть.

Лиза кивнула, явно благодарная за предупреждение.

Джим повернулся, чтобы выйти из спальни вслед за Лизой, и увидел узкий шкафчик, который приоткрылся у него за спиной. На полках стояли видеокассеты с белой самоклеящейся лентой на торцах. Названиями кассет служили имена: «Синди», «Тиффани», «Джои», «Сисси», «Томми», «Кевин». Две кассеты с «Салли» и три с «Венди». Много имен, около тридцати. Джим понимал, на что смотрит, но не хотел верить своим глазам. Хоумвидео жестоких преступлений. Извращения как сувенир на память. Жертвы.

Джима переполняла горькая чернота. Он проследовал за Лизой через автодом и вышел под слепящее солнце пустыни.

2

Лизу Джим нашел на обочине за «роадкингом», девочка стояла рядом, цепляясь за маму. Они были так похожи. Солнце струилось по их золотистым волосам, выделяло цвет глаз, как лампа ювелира выделяет цвет разложенных на бархате изумрудов, и словно подсвечивало их кожу. Глядя на них, трудно было поверить, что в их жизнь вторгся мрак и наводнил ее так же, как темнота наводняет этот мир после сумерек.

Джиму было невыносимо тяжело оставаться рядом со спасенными. Всякий раз, глядя на них, он вспоминал об убитом в универсале мужчине, и его переполняло сочувствие сродни настоящей физической боли.

Выбрав на связке ключей из автодома подходящий, Джим разомкнул цепь, которой мотоцикл был пристегнут к фургону, и спустил его на землю. Это был «харли-дэвидсон», модель для езды по бездорожью с двигателем объемом 1340 кубических сантиметров, с пятиступенчатой коробкой передач, которая соединялась с задним колесом не промасленной цепью, а зубчатым приводным ремнем. Джим ездил на мотоциклах поэффектнее и помощнее, этот был простенький, насколько может быть таковым «харлей». Сейчас Джиму нужны были скорость и управляемость, а этот «харлей», если он в хорошем состоянии, гарантировал и то и другое.

– Втроем мы на нем не уедем, – встревоженно заметила Лиза, пока Джим осматривал мотоцикл.

– Верно, я поеду один.