Не теряя ни секунды, Кристина бросилась к машине. Время замедлилось, будто в ночном кошмаре, когда бежишь и не можешь добраться до цели.
Дверца машины была заперта. У Кристины был пунктик насчет безопасности.
Ну что бы ей хоть раз в жизни проявить беспечность!
Старуха не отставала. Крики ее звенели в ушах у Кристины, но слов она разобрать не могла: те мешались с плачем Джоуи и стуком ее собственного сердца.
– Мам!
Мальчика едва не вырвали из рук у Кристины – старуха, будто когтями, вцепилась в рубашку Джоуи.
– А ну отпусти его! – обрушилась на нее Кристина.
– Признавайся! – орала старуха. – Признавайся, кто ты на самом деле!
Кристина пихнула ее со всей силы, но та вцепилась намертво.
Тогда Кристина ударила. Сначала в плечо, потом ладонью по лицу.
Старуха отшатнулась, и Джоуи рванулся вперед, только рубашка затрещала.
Трясущимися руками Кристина умудрилась вставить ключ в замок. Открыв дверцу, она запихнула Джоуи в машину. Мальчик тут же перебрался на пассажирское сиденье. Кристина быстро села за руль и с невероятным облегчением захлопнула за собой дверцу. Все, спасены!
Рядом с ней, в окне, маячило лицо старухи.
– Послушай меня! – орала та. – Только послушай!
Кристина сунула ключ в замок зажигания, повернула его. Затем нажала на газ. Мотор ожил и заурчал.
Старуха яростно заколотила по крыше машины своим мертвенно-белым кулаком.
Включив задний ход, Кристина стала выбираться из ряда автомобилей. Двигалась она медленно, не желая ушибить старуху. Все, чего ей хотелось, – поскорее сбежать от этой чокнутой.
Но та не сдавалась. Уцепившись за ручку дверцы и прожигая Кристину взглядом, она семенила рядом с машиной.
– Он должен умереть. Должен!
– Мама, не отдавай ей меня! – прорыдал Джоуи.
– Что ты, детка, конечно нет. – Во рту у Кристины до того пересохло, что слова давались с большим трудом.
Мальчик сидел, вжавшись в дверцу. Из глаз его градом катились слезы. Будто завороженный, смотрел он на искаженное ненавистью лицо гарпии, которое маячило в окне напротив.
Продолжая двигаться задом, Кристина слегка ускорилась, повернула руль… и едва не врезалась в машину, которая медленно двигалась вдоль их ряда. Водитель просигналил, и она резко ударила по тормозам.
– Он должен умереть! – орала старуха.
Своим бледным кулаком она грохнула по окну. Немного сильнее – и стекло бы разбилось.
Этого не может быть, мелькнула у Кристины мысль. Не может быть, чтобы такое произошло средь бела дня, в тихой и солнечной Коста-Месе.
Старуха снова заколотила по окну кулаком:
– Он должен умереть!
Брызги слюны разлетелись по стеклу.
Кристина наконец-то развернулась и начала двигаться вперед, но старуха не отставала. Кристина прибавила газу. Старуха, будто злой дух, продолжала бежать за машиной. Десять футов, двадцать, тридцать… все быстрее и быстрее. Да человек ли она? Откуда в этом старом теле столько силы и упорства? Она продолжала пялиться в окно, и было в ее глазах столько ярости и злобы, что Кристина испугалась, как бы старая ведьма не вырвала ручку дверцы. Но старуха наконец отстала – с воплем гнева и разочарования.
В конце ряда Кристина свернула направо. По парковке она ехала непозволительно быстро, зато не прошло и минуты, как они выбрались на Бристоль-стрит и устремились на север, подальше от торгового центра.
Джоуи больше не рыдал, хотя слезы так и катились по его лицу.
– Все в порядке, милый. Она нас не догонит.
Выехав на бульвар Макартура, Кристина повернула направо. Следующие три квартала она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что их не преследуют. Наконец она притормозила у обочины.
Ее трясло. Оставалось только надеяться, что Джоуи этого не заметит.
– Держи, детка. – Она вытащила из пачки бумажный платок. – Вытри глазки и не забудь высморкаться. Ты же у меня храбрый мальчик, верно?
Джоуи кивнул, сжимая в кулачке платок. Наконец ему удалось успокоиться.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Кристина. – Получше?
– Вроде да.
– Тебе страшно?
– Было страшно.
– А теперь?
Он покачал головой.
– Знаешь, – осторожно начала Кристина, – не стоит обращать внимание на все те гадости, которые она тебе наговорила. На самом деле она не имела ничего такого в виду.
Мальчик озадаченно уставился на мать:
– Зачем же тогда она это говорила?
– Понимаешь, она серьезно больна. Ей трудно справляться с собой.
– Больна? Вроде как гриппом?
– Не совсем. Душевно больна… не в себе.
– Это как, с приветом?