Под защитой бандита

Я не спорю, иду куда сказали. Мое положение сейчас настолько шаткое и зависимое, что я не могу себе позволить ни лишнего взгляда, ни лишнего слова.

В комнате присаживаюсь на кровать и укачиваю малышку. Вот только Даша не просто так проснулась. Кроха хочет есть и теперь не уснет, пока не получит желаемое. Не уверена, что это сейчас уместно, но выбора нет. Или кормить, или очень скоро она будет кричать и надрываться как сирена, а смесь, которую я иногда даю, чтобы докармливать дочь, я, конечно же, не взяла. Не было времени.

Устраиваюсь поудобнее и расстегиваю кофту. Дашутка жадно набрасывается на грудь, сосет так, что даже чуть больно. Проголодалась малышка.

Как и всегда кормление успокаивает меня. Невозможно передать, что чувствуешь, когда рядом с тобой твой ребеночек. Когда ты его кормишь, прижимаешь к себе, а он потом пахнет молоком.

Я расслабляюсь настолько, что пропускаю момент, когда в дверях появляется Паша. Поглаживаю Дашу по голове, она хватается своими маленькими пальчиками за кофту, едва не рычит, пока кушает. И лишь когда пытаюсь поменять позу, замечаю, что мы уже не одни. Вздрагиваю и замираю под тяжелым взглядом Князева.

– Прости, она захотела есть, и если не покормить, то так и будет кричать, – тут же пытаюсь объяснить происходящее.

– Жду тебя на кухне, когда закончишь, – скупо произносит мужчина и уходит. Мы вроде снова остаемся одни, но я никак не могу отделаться от ощущения, что на мне до сих пор его взгляд.

Темный. Вязкий. Затягивающий.

В Паше всегда была странная притягательность, которой я не могла противиться. Наверное, именно поэтому у нас все так быстро закрутилось тогда, и потому я не смогла устоять, поддалась его чарам, позволив стать моим первым мужчиной.

Дашуня, наконец, наедается и снова засыпает. Мне страшно оставлять ее одну. Но Паша ясно дал понять, что ждет меня для разговора. Можно, конечно, прятаться здесь дальше, прикрываясь малышкой. Но что это решит?

Мне нужна его помощь. Ради этого я здесь. И я надеюсь, что Князев не откажется и не выгонит нас. За эти полтора года он изменился. Не могу сказать, в чем именно, но определенно изменился. Я это сразу почувствовала, едва оказалась близко.

Естественно, я знаю, что он тоже опасен. И именно поэтому мою тайну я буду скрывать от него. Да и ни к чему ему знать…

Укладываю дочь на кровать так, чтобы она оказалась максимально далеко от края, обкладываю подушками со всех сторон, выстаривая практически баррикады.

В голове невольно мелькает мысль, что сейчас Николай наверняка уже знает о том, что мы сбежали. Возможно, даже приказал своим людям нас искать.

И мне страшно. Боже, как же мне страшно, что он может нас найти! Тогда пощады не будет…

Из комнаты выхожу, только когда Даша оказывается в безопасности. Выглядит конструкция комично, но мне так спокойнее. В идеале вообще не оставлять ее, конечно. Но то, как Паша посмотрел на нее в первый раз, дает понять, что лучше не дразнить зверя.

Видимо, он не любит детей. Мы как-то до этого вопроса не дошли в своем общении, хотя следовало бы, раз уж так вышло. Но что уж теперь.

Кухню нахожу без труда. Квартира хоть и большая, но все же не настолько, чтобы заблудиться.

Мужчина сидит за столом, и как только оказываюсь на пороге, тут же попадаю под его темный взгляд. Требовательный, цепкий. Паша смотрит так, словно ищет ответы на свои молчаливые вопросы.

– Она уснула, – тихо говорю. Неловко заставлять ждать меня так долго, конечно.

Князев никак не реагирует, и это нервирует. Сейчас мне кажется, что передо мной абсолютно незнакомый мужчина. А ведь тогда, полтора года назад, мне казалось, что он – мой идеальный, моя половинка. Что я нашла того самого.

– Садись, – сухо произносит.

Торопливо подхожу к столу, отодвигаю стул, а у самой руки подрагивают. Стоит поднять взгляд, как понимаю, что это не остается незамеченным.

Нервничаю сильно, не знаю, с чего начать.

– Так что за помощь тебе нужна, Нина?

Вот и все. Тот самый момент.

– Мне нужна защита. Защита от моего мужа. Я сбежала от него, Паш. И если он… – голос садится, страх во мне слишком силен. – Если он заберет нас обратно, то убьет.

Выдыхаю, прикрыв глаза. Вот и все. Теперь выбор за ним.

– 2 Нина -

Князев молчит долго. Слишком долго для человека, который готов протянуть руку помощи. И моя надежда медленно, но верно умирает. На смену ей приходят безысходность и страх.

Опять липкий страх за дочь, за себя. Николай не пощадит, когда…

– Муж, я так понимаю, неофициальный.

Я даже вздрагиваю от его слов. Растерянно опускаю взгляд на руку. Кольца нет. Я его нарочно сняла, потому что… Да потому что паранойя мужа вполне могла включать в себя какой-нибудь жучок в ободке металла.

– Официальный.

Вижу, как Паша крепко стискивает зубы. Наверное, ему это неприятно, я не знаю. Меня вообще сейчас волнует только одно – безопасность Дашутки. Ведь если муж узнает правду, его ничто не остановит.

– Рассказывай.

Звучит не просто как приказ. Мужчина словно искры высекает голосом. Холодный, неприступный. Наверное, отчасти можно его понять. С его точки зрения я поступила не очень красиво тогда. Хотя я же оставила ему записку, передала через подругу. И потом долго ждала. Он ведь сам не пришел. Вот только имеет ли это смысл сейчас?

Я уверена, что за это время у Паши было много поклонниц. Он красивый, харизматичный мужчина, обладающий не только деньгами, но и властью. Конечно, я видела, как он влиял на женщин. Да что там! Я ведь и сама попала под эти его чары. Правда, мне казалось, что это взаимно. И ни разу Паша не позволил себе посмотреть на кого-то другого.

Но ведь столько времени прошло…

– Николай, мой муж, он… Он довольно жестокий человек, – нервно тереблю край кофты, не зная, как подступиться к главному. – Ему нужен наследник. Дочь не подходит. У его отца вычурное завещание и, чтобы все не забрал младший брат, Николаю нужен сын.

Мысли под тяжелым взглядом Паши путаются. Я очень нервничаю, пытаюсь унять дрожь, но не выходит.

– И что, ты же родила ему дочь, – буквально выплёвывает он.

– Родила, – соглашаюсь с очевидным. – Но больше не хочу.

– Что так?

Рискую поднять взгляд на Князева – на его лице циничная ухмылка. Жесткая, без намёка на снисхождение.

– Во время беременности он меня особо не трогал. Потом, когда выяснилось, что будет девочка, то сильно разозлился… – опускаю взгляд, боясь не сдержать слёзы. До сих пор страшно вспоминать тот день.

– Насколько сильно? – раздаётся резкий вопрос.

– Достаточно, – уклончиво отвечаю. – Во время родов были осложнения, только поэтому муж согласился подождать год. Но ситуация изменилась, и теперь… Теперь он требует сейчас.

– То есть ты так сильно не хочешь трахаться с мужем, что сбежала от него? Он настолько плохо тебя имеет?

Звучит, конечно, обидно. Сжимаю ладони в кулак, ногти впиваются в кожу, помогая усмирить гордость.