Дочь врага. Расплата

Мне стыдно отвечать на этот вопрос. Отвожу взгляд, нервно тереблю край футболки.

– Это не очень красивая история, – тихо говорю.

– Лера, если ты забыла, я твой отец! – требовательно напоминает Басманов. – И я не смогу тебя защитить, если ты не расскажешь всю правду.

Шумно выдыхаю, обхватываю себя за плечи. Это как прыжок в ледяную воду. Вроде бы Басманов пока еще чужой человек. Но мне не хочется выглядеть перед ним плохо. Я ведь в детстве мечтала, что папа все же найдет нас, сможет добиться прощения у мамы, и мы будем жить вместе.

– Я пошла в эскорт агентство, – начинаю с самого начала. – Тете Зое нужна операция, и сделать ее возможно только платно. Мне посоветовала подруга, сказала, что там я смогу заработать достаточно, чтобы сделать первый взнос хотя бы.

Перевожу дыхание все жду какого-то осуждения, но отец терпеливо молчит. А я боюсь посмотреть ему в глаза.

– Анфиса, так звали женщину, которая там все распоряжалась, обещала подобрать мне перспективного клиента, но когда я возвращалась домой, ко мне подошел незнакомец. Он пригласил меня в ресторан и сказал, что у него ко мне хорошее предложение. Я не хотела идти, но он упомянул Анфису и то, что я смогу оплатить операцию сразу.

Вздыхаю, вспоминая тот самый день. До сих пор неприятный липкий взгляд стоит перед глазами.

– Дальше?

– Незнакомец не представился, но сказал, что заплатит мне гораздо больше, чем тариф у Анфисы, если я выполню его задание – не просто соблазнить мужчину, к которому меня отправят, а сделать так, чтобы он оставил меня рядом. Я не знаю, зачем это ему. Он просто дал мне телефон и сказал, что даст знать когда и что нужно будет. Конечно, я согласилась. Решила, что… Решила, что пусть уж лучше будет один, чем…

Осторожно поднимаю взгляд и смотрю на отца. Тот совершенно никак не реагирует на мой рассказ. Ни отвращения, ни брезгливости. Ни сочувствия. Словно ему плевать. И я не знаю, что хуже.

– Так я оказалась у Дамира в каком-то сверхсекретном месте. Не знаю, как оно называется, но там столько охраны, что жуть. А на следующий день нас с ним отвезли за город.

– И все это время ты жила у него?

– Да, мы только недавно вернулись в город.

– Асадов говорил почему?

– Нет, – качаю головой. – Он просто сказал, что у него появились дела. Но знаешь… Думаю, это как-то связано с его планом мести. Когда он говорил про сестру, у него всегда появлялось особенное выражение лица. И мне кажется, дело в этом,  – делюсь своими мыслями.

Сомтрю на Геогрия и думаю – а не зря? Вдруг он не поверит или решит, что я дурочка? Но тот напротив, задумчиво кивает, соглашаясь со мной.

– Я был в отъезде в это время. Думаю, поэтому он и решил действовать. Надеюсь, ты понимаешь, насколько он для тебя опасен.

– Да,но в тот день, когда Дамир отвез меня… – осекаюсь, не зная, как назвать это жуткое место для торгов. – Он что-то говорил про моего отца и план. Он был уверен, что я в чем-то виновата.

На лице Басманова появляется снисходительное выражение, такое, с жалостью.

– Ты уже ищешь ему оправдание, Лера. Думаешь, если бы он правда тебя любил, позволил бы такому произойти? Отдал бы тебя на продажу, как скот?

Каждое его слово впивается в мое израненное сердце. И даже легкий вдох причиняет боль.

– Я не знаю… – отчаянно шепчу. – Не знаю! Может, он просто ошибся?

– В чем? – безжалостно возражает отец. – В том, что после позвонил мне и сообщил, что продал тебя другу?

– Что?!

– А как ты думаешь, откуда я узнал про то, где ты? Дамир мне и сказал об этом.

– То есть он…

– Да. Он хотел отомстить. Хотел причинить боль. И раз не добрался до Наташи, сделал это через тебя.

– Но ведь это жестоко! – едва не плачу. – Разве так можно?!

– Асадов – убийца. Ты правда ждешь от него адекватности? – Я молчу. Нечего ответить на это. – Ты должна понять, что он – наш враг! Он не станет тебя жалеть. Уже не пожалел.

Всхлипываю, сдерживаю слезы как могу.

– Он говорил, что любит… – звучит так жалко, но это единственное, за что я держусь.

– Асадов играл тобой. Он этим бахвалился, когда мы встретились. И поверь, все что он говорил  – ложь. Единственное, что им движет – месть.

– Но ты же не виноват! Надо просто доказать это ему, чтобы он нашел настоящего виновника и перестал угрожать!

– К сожалению, это невозможно, – возражает отец. – Я пытался. Но нет никого, кто смог бы найти какие-то улики, которые помогли бы.

– Значит, он так и будет тебе угрожать?

– Нам, Лера. Ты тоже под ударом. И если ты решишь, что я тебе вру, что ты сможешь достучаться до него – дверь открыта. Я тебя не держу. Но помни – второй раз я могу и не успеть.

Холодные, жестокие слова. Хотя стоит ли злиться на того, кто озвучивает истинное положение дел?

Я уже почти готова признаться, что рассказала не все, что умолчала про самое главное, но раздается стук. Мы оба оборачиваемся – на пороге комнаты стоит охранник.

– Позже договорим, – резко бросает отец и уходит. Я не успела даже спросить про телефон и вещи.

Вообще ничего не успеваю.

Прохожу к постели, ложусь. Я так устала за этот день, что невозможно описать словами. В душе пустота, а в памяти – образ любимого мужчины. Того самого, которому я готова была отдать всю себя. Да что там! Я и отдавала!

Я так корила себя, что не призналась во всем, а оказывается, ему это и не было нужно. Он всего лишь играл, умело обманывал, манипулировал. Может, даже потешался над незадачливой шлюхой, просчитывал план.

Боже, он ведь даже про сестру рассказал так, что я готова  была во всем с ним согласиться.

А теперь?

Кладу ладони на живот. Там, внутри меня, растет наш малыш. Но он никогда не узнает, кем был его отец. Лучше скажу, что он трагически погиб, чем признаюсь, что сделал со мной.

Мне во многом непонятен отец. Он чужой, отстраненно холодный. Но он спас меня. А Дамир – тот кто нежил и ласкал, улыбался и говорил признания, продал. Отдал на потеху другим.

И это очень больно. Больно от предательства, больно, что у моего малыша не будет отца. Как и у меня. Но именно в этой боли я буду черпать силы, чтобы выстоять.

– 4 Дамир -

Бессильная ярость кромсает изнутри, полосует на мелкие ленты.