Русская канарейка

Непростое это было чтение, ступенчатое. По лестнице вверх-вниз… Вниз – в прошлое, вверх – в настоящее, и обратно. Вниз – к тайнам героев, их глубоким мирам, вверх – к поверхностным картонным приключениям, и обратно. Вниз – к двум-трем звездочкам, вверх – к четырем-пяти, и обратно…Трилогия рассказывает о двух семьях, связанных весьма оригинальным образом – «династией» голосистых кенарей Желтухиных. Все началось еще до революции, а закончилось в стремительном современном мире, из которого смотришь назад с нелепым чувством удивления – как, мол, занесло меня из винтажных пейзажей Одессы да Алма-Аты в современный океан со всякими там «ютьюбами». И в этой бурной современности, потчующей нас остросюжетными шпионскими приключениями, и суждено столкнуться двум душам, связанным тонкой нитью, вьющейся с давних времен – песней.Первая часть трилогии понравилась мне совершенно искренне, я была уверена, что в моих руках масштабная семейная сага. В какой-то степени так и есть, но насладиться этим возм…Далее

"Дом Этингера – он как море. В нем все растворится…"Русская канарейка. Желтухин Рецензия Русская канарейка. Голос Рецензия Русская канарейка. Блудный сын Рецензия"Русская канарейка" Рубиной оставила в душе заметный след. Почти месяц чтения не прошёл бесследно. Нет-нет, и возвращаюсь к книге, вспоминаю некоторые эпизоды, заново переживаю судьбу Леона. В своих рецензиях на каждую часть, я ничего не написала о Владке, матери Леона. А между прочим, личность заметная, неоднозначная, хотя и не вызывает особо приятных чувств. "Все, что та делала или говорила, хотелось немедленно переделать и переговорить. Каждое ее слово было лишнее. За каждую вторую фразу ее хотелось прибить. Воспитанию, которым объяли ее (каждая по-своему) две старухи, Владка не поддавалась ни в малейшей степени, будто внутри у нее сидел маленький осатанелый тайфун, просыпавшийся именно в тот момент, когда более всего событиям и обстоятельствам требовались вдумчивая тишина, осторожность и внимание к каждому слову. С с…Далее

Здравствуй, незнакомец. Здравствуй, книжный странник. Послушай напутствие своего собрата-путешественника. Ты стоишь на пороге длинного пути. Извилистого, крутого маршрута. Впереди у тебя дорога из миллиона слов, которые отзовутся в тебе болью и радостью, которые будут звучать в тебе долгим, протяжным эхом. Ты уже ходил тропами Рубиной? Ты уже знаком с её витражами судеб, собранных из мелких, но ярких кусочков разных жизней? Ты думаешь, что знаешь её? Наивный путник. Послушай того, кто только что вернулся из этого лабиринта слов. Этот лабиринт создан Писательницей, Актрисой, Женщиной. Ты можешь представить себе всё могущество этого тройственного союза в одном лице? Поверь, он не раз тебя удивит. Он ошарашит как: Как иголка, спрятанная в мягкой перине. Как кусочек льда, брошенный тебе за ворот в жаркий день. Как кость в фарше. Как удар статического электричества. Как внезапный укус только что мирно спящей кошки. Как конфета с начинкой из перца. Как взрыв петарды за спиной. Как случайн…Далее

Монументально, конечно. Читаешь книгу и чувствуется как Дина Ильинична ночами не спала, корпела над написанием трилогии, усердно подыскивая нужные эпитеты, чтоб не повторяться, ну или не так часто это делать. Прочитав почувствовала облегчение, наконец то бумажный трёхтомник, купленный сразу после выхода, не будет немым укором косить на меня, а спокойненько отодвинется на полочку честно прочитанных книжечек. Рубину я нежно люблю и очень уважаю, но вот в чем дело, я поняла что продолжаю покупать и читать ее книги, именно отдавая дань ее трудам и в память о любимых ранних произведениях автора. А на сегодняшний день я уже подустала от неё. И по хорошему, уже после "Белой голубки Кордовы" пора было ставить точку, но нет не получается, манит она своими книжками, как бы нашёптывая перед сном "купиии книжку! А теперь читаааай ее!". И я как послушный зомбированный фанат плетус в Книжный, покупаю и читаю, что мне ещё остаётся делать? Я не буду говорить, что Рубина выдохлась или исписалась, пот…Далее

Третий звонок. В зале гаснет свет. Зажигаются рампы, освещающие сценический занавес. Слышны последние робкие покашливания зрителей в зале, опоздавшие пробираются на свои места, стараясь не отдавить ноги уже устроившимся в партере, выключаются мобильные телефоны и зал накрывает тишина. Та тишина, которая ощущается на коже как предвестник чего-либо грандиозного, масштабного, волнующего и неизведанного. Тем временем в оркестровой яме идут последние приготовления оркестра, а где-то за кулисами Леон Этингер только начинает наносить свой грим – он появится не сразу, у него еще есть время подготовиться, пробежаться по арпеджио, на которые голос ложится сам, без каких либо усилий с его стороны.Дирижер встает за пюпитр, около сотни глаз сосредоточены сейчас на его правой руке, удивительно бледной на фоне идеально черного пиджака, которая как-то очень напряженно держит дирижерскую палочку. Еще бы – ему предстоит вести оркестр за собой на протяжении трех томов нотных партитур. Кстати, разрешит…Далее