Не оставляй меня одного (сборник)
Тогда эсквайр, еще раз оглянувшись на окно, в которое просился дождь, придвинул свое кресло к креслу Трикитака.
– Видите ли, сэр… – таинственно начал он, – дело в том, что я храню одну тайну…
– Где? – полюбопытствовал Пэн. – Где вы ее ХРАНИТЕ?
– Здесь! – шепотом воскликнул Смит, касаясь ладонью левой подтяжки. – Вы помните тот день, когда мы искали ПРИЗВАНИЕ?
– Когда вы провалились в болото и перепачкались, как свинья?
– Так вот, – многозначительно продолжал эсквайр, – дело было так: я ушел на поиски мистера Буля и едва углубился в лес, как увидел на кочке к…
– Крокодила?! – вскричал Трикитак.
– Да нет, к…
– Карлика с длинной бородой?
– Нет, к…
– Корову?
– КАЛОШИ, – сказал Смит. Наступило молчание.
Эсквайр раскурил трубку и продолжал:
– Калоши посреди леса! В этом, сэр, была какая-то страшная тайна! Сначала я хотел ПРИБРАТЬ ИХ К РУКАМ…
– К НОГАМ, – поправил эсквайра Трикитак. – К рукам – это если бы на кочке лежали не калоши, а варежки. – Пэна частенько раздражала манера эсквайра неточно выражаться.
– Но потом я подумал: «Эге… Эсквайр! Калоши в лесу одни, без э… э… содержимого!»
– Чьи же это были калоши? – спросил Трикитак.
– В том-то и дело, сэр! Едва я решил поднять их и прочитать инициалы хозяина – кто знает, может быть, там стояли буквы Ч.У.Б., что значит Чарльз Уильям Буль, – как вдруг… они вдруг пошли, сэр!
– Кто пошел? – тихо, доброжелательно спросил Пэн.
– Калоши, сэр! – прошептал эсквайр. – Так и пошли, и пошли… прогулочным шагом и скрылись за соседней кочкой… Тут на меня напал столбняк.
– Он был вооружен? – быстро спросил Пэн.
– Да нет, это так говорят: НАПАЛ СТОЛБНЯК. Это как если бы вы приготовили пудинг мне в подарок, и вдруг его бы съел Лорд Сэм Уайт. Тогда б на вас тоже НАПАЛ СТОЛБНЯК.
– А что было дальше? – нетерпеливо перебил его Трикитак.
– Я бросился бежать, оступился и упал в болото, из которого меня вытащил мой верный друг Лорд Сэм Уайт… Все остальное вам известно, сэр…
В эту секунду с ужасающим скрипом приоткрылась дверь, и холодный осенний ветер, ворвавшись в комнату, погасил огонь в камине. Друзья вскочили и, дружно взвизгнув, бросились по углам. На несколько секунд воцарилось молчание, лишь ветер ехидно завывал в каминной трубе.
– Это… ветер, – сказал наконец Пэн. Он закрыл дверь на замок и, чиркнув спичкой, дрожащей рукой зажег свечу. – Уф… Не знаю, как у вас, Смит, дружище, но у меня волосы дыбом встали.
Эсквайр взглянул на голову Пэна и заметил:
– До сих пор стоят…
– Вот что, – решительно сказал Трикитак. – Смит, дружище, в такую погодку я не отпущу вас домой.
И так как дом эсквайра находился далеко – метрах в пятидесяти, Смит остался ночевать у Пэна. Он лег в гостиной, на софе, а Трикитак устроился в своем кабинете. Улегшись, друзья долго ворочались, но когда часы пробили полночь, дом уже дрожал от храпа. Трикитак думал, что храпит эсквайр, Смит думал, что храпит Трикитак, на самом же деле это дождь продолжал стучать в окно, и в каминной трубе творилось что-то невероятное. Словом, было очень уютно.
Вскоре Трикитак услышал тяжелые шаги в гостиной. Дверь открылась, и он увидел свою пижаму. Пэн хотел испугаться, но спустя секунду в пижаме заметил эсквайра.
– Знаете, сэр… – сказал Смит, – у меня от всего этого ДУША УШЛА В ПЯТКИ.
– Так ходите на цыпочках! – сердито посоветовал Пэн, которого испугали тяжелые шаги эсквайра.
– У меня просто РУКИ ОПУСКАЮТСЯ! – пожаловался Смит.
– Очень кстати, – съязвил Пэн. – Пусть теперь опустятся и ноги и туловище… на софу. И спокойной ночи, дружище…
– Я придумал! – воскликнул Смит. – Мы сделаем МАРШ-БРОСОК на болота и наведем там порядок, а заодно навестим мистера Буля. – И он уверенно добавил: – Главное, дело надо делать, не будь я Бенджамен Смит! Собирайтесь!
– Сейчас? – горестно спросил Трикитак, которому очень хотелось спать.
– Сию минуту! – бодро ответил эсквайр.
Друзья стали собираться. Эсквайр Смит взял с собой мухобойку, а Пэн песочную лопатку – для рытья окопов и как оружие против возможных врагов. Взяли, разумеется, и зонтик. Пока собирались, рассвело. Кончился дождь. Друзья бодро шагали по дороге – эсквайр с мухобойкой под мышкой, за ним Трикитак с лопатой на плече, а впереди бежал Лорд Сэм Уайт, неся в зубах увесистую корзинку с провизией.
Углубившись в лес, они долго блуждали по тропинкам, прыгали с кочку на кочку, нашли два гриба.
– Ну, эсквайр, где ваши калоши? – не без ехидства спросил Пэн.
– Мои дома… – мрачно пробурчал Смит. Они долго еще бродили по лесу, но даже намека на какую-нибудь обувь не нашли. А тут к тому же опять припустил сильный дождь, и на пути стали попадаться большие лужи, через которые друзья переправлялись на раскрытом зонтике. Вскоре лужи слились в одно большое озеро, и искатели калош поняли, что попали в беду. Сидя в зонтике, они гребли изо всех сил – Пэн лопаткой, а Смит мухобойкой – и наконец приплыли к небольшой кочке, покрытой зеленым мхом. Благодаря Лорд Сэм Уайту провизия в корзинке не намокла, и друзья позавтракали. Крошки от мясного пирога они бросили лягушкам, а Трикитака даже в такой неуютной ситуации посетило вдохновение, и он сочинил стишок:
«Лягушки-квакушки,Зеленые подушки,Что под дождиком сидитеИ от холода дрожите?Так от холода дрожите,Что и квакать не хотите». —«Потому-то мы дрожим,Что без зонтика сидим». —«Так скорее зонт купитеИ сидите, не дрожите». —«Мы б его купили,ТолькоДенег нет у нас нисколько,А без денег ни за чтоЗонтик нам не даст никто.Потому-то,Оттого-тоДаже квакать неохота».Дождь между тем припустил сильней. А всем известно, что у промокшего человека не слишком сухо и уютно на душе. Поэтому друзья, вначале безобидно препиравшиеся, вскоре не на шутку разругались.
– Мне кажется, сэр, что калоши следовало искать не здесь, а в обувном магазине мистера Уильяма Пипа! – язвительно восклицал Пэн Трикитак.
– А вам, сэр, только бы пудинги печь да стишки сочинять! – мрачно огрызался эсквайр.
– А вам, сэр, следовало бы сделать марш-бросок в собственный огород, который зарос чертополохом… – кричал Пэн.
Лорд Сэм Уайт, сидя между ними, то приподнимал, то опускал уши. Дело вот-вот грозило дойти до потасовки. И вдруг раздался выстрел. И наступила тишина.
– Это вы, сэр… своей… мухобойкой? – шепотом спросил Пэн. У эсквайра от страха побледнел нос.
И тут из камышей прямо к друзьям вышли БОЛЬ-ШУ-ЩИЕ БО-ЛОТ-НЫЕ СА-ПО-ГИ! А в них стоял высоченный, длинноногий, как цапля, мистер Чарльз Уильям Буль! В руках он держал ружье, а на поясе у него висел охотничий ягдташ.
– Хеллоу, джентльмены! – крикнул он.
– Хеллоу, Буль! – крикнули джентльмены. – Наконец-то мы нашли вас, сэр! Мы пришли навестить вас, сэр!
– Меня? – очень удивился Буль. – А вы разве не знаете, джентльмены, что на осенне-зимний сезон я перебираюсь в город, где ждет меня драгоценная миссис Буль? И разве не вчера мы с эсквайром битый час беседовали о политике возле овощной лавки, куда меня послала за спаржей и репой миссис Буль?
– А что вы здесь делаете в таком случае? – спросил совсем сбитый с толку Трикитак.
– Охочусь, – сказал Буль. – Спасибо, вы своими криками распугали диких уток, они поднялись в воздух, и я подстрелил трех. Если бы вы знали, джентльмены, какое жаркое делает миссис Буль из диких уток!
– В таком случае, сэр, не случалось ли вам встречать поблизости ГУЛЯЮЩИЕ КАЛОШИ? – спросил эсквайр.
– А, это мои старые калоши, – небрежно ответил мистер Буль. – Видите ли, мне миссис Буль купила на ярмарке вот эти прекрасные болотные сапоги, а старые калоши я отдал лягушкам. Пусть разъезжают…
И славный охотник помог друзьям выбраться на тропинку. Он бросил свой сапог Трикитаку, а сам стоял на одной ноге, поджав, как цапля, другую ногу в прекрасном охотничьем носке с оранжевым мыском и зеленой пяткой, который связала ему несравненная миссис Буль. Потом в этом же сапоге переправился на берег эсквайр. А Лорд Сэм Уайт приплыл, держа в зубах зонтик и пустую корзинку.
– Вы, должно быть, проголодались, джентльмены? – спросил мистер Буль. – Я приглашаю вас к себе на обед. Если миссис Буль позволит.
– Мы с удовольствием принимаем ваше предложение! – закричали хором Трикитак и Смит. И отправились в гости к знаменитому и славному охотнику.
А вечером они опять сидели в гостиной Трикитака и смотрели, как огонь весело пляшет в камине.
– И все-таки я не понимаю! – воскликнул Пэн. – Почему Буль не может жить в городе круглый год, как все люди? У меня это в голове НЕ УКЛАДЫВАЕТСЯ!
– Сложите вчетверо – уложится… – ответил ему эсквайр. – Какой вы недогадливый, сэр! Неужели вы не поняли, что с наступлением весны Буль готов бежать от своей несравненной миссис куда глаза глядят, даже на болота!
Они оба покачали головами и вновь устремили задумчивые взгляды на огонь в камине.
Как Трикитак пытался уснутьПроснулся ночью Трикитак,И, боже, что он слышит —Скрипит над головой чердак,И дождь стучит по крыше.Тогда сказал себе он так:«Чтобы я смог уснуть,Необходимо мне чердакУбрать куда-нибудь.Убрать, пока еще темно,Чердак и крышу заодно».И вот, уже забыв про сонИ ничего не слыша,Стропила спиливает онИ скатывает крышу.Работа эта нелегка,Известно всем, – и все жеОстался дом без чердака,Да и без крыши тоже.А Трикитак легко вздохнул,Спустившись вниз устало,В постель улегся и уснул,Укрывшись одеялом.Он даже не заметил,Что стих под утро ветер,Что наступил давно рассветИ что дождя в помине нет.Глава VI (деятельная)
Удачная командировка
Можно подумать, Трикитак только и делал, что бездельничал. На самом деле Пэн приносил большую пользу – он служил в конторе, которая называлась Стол Находок. Он был ее директором и единственным сотрудником. Впрочем, это только так называлось – СТОЛ НАХОДОК. На самом-то деле в комнате, где служил Пэн, стояли целых три стола. Над самым большим – из красного дерева – было написано:«Директор», а рядом на гвозде висело канотье Трикитака. Над другим столом было написано: «Прием находок и заявлений», над третьим висела табличка: «Выдача опознанных находок».
Каждое утро Трикитак выходил на крыльцо и смотрел в небо – брать или не брать сегодня зонт? Потом он брал или не брал его, в зависимости от того, как небо выглядело, и шел на службу. Он садился за большой стол из красного дерева под надписью «Директор» и начинал скучать. Ведь люди, когда теряют какую-нибудь вещь, очень редко обращаются в Стол Находок. Чаще всего они ходят по знакомым и рассказывают им, какая это была хорошая и почти новая вещь, как она была необходима и сколько лет еще могла бы славно послужить.
Когда Пэну становилось очень скучно, он открывал КНИГУ ЖАЛОБНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ и что-нибудь записывал в ней, вроде:
«Вчера на рыбалке эсквайр поймал трех хариусов, а я только одну лягушку, и почему это Смиту всегда-всегда везет, а мне никогда нет?»
или:
«Почему это с утра не было дождя, а сейчас он пошел, а я не взял зонтик, почему это?»
Или еще какое-нибудь ЖАЛОБНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.
Иногда Пэн одалживал у эсквайра мухобойку и целый день носился как угорелый между тремя столами. Мухи надоедали ему своей глупой болтовней. Посудите сами, у кого хватит терпения выслушивать целый день подобные глупости:
Говорила мухе муха:«Нет у вас, соседка, слуха.Всем известно, извините,Что фальшиво вы жужжите.Вам, наверно, в детстве, муха,Наступил медведь на ухо».Отвечала мухе муха:«Постыдились бы вы, муха,Врать, какая вам охота?Я всю жизнь жужжу по нотам.У меня средь прочих мухС детства абсолютный слух».Но сказала мухе муха:«Слушать вас такая мука!Продолжать не стоит спор,Не возьмут вас даже в хор.Каждой жужелице ясно,Что жужжите вы ужасно».Тут вмешался майский жук«Кто здесь искажает звук?От подобнейшего вздораВянут даже МУХОморы.Это просто стыд и срам.Я скажу обеим вам,Обижайтесь, коль хотите,Но противно вы жужжите!»
Однажды, когда Трикитак охотился за надоедливыми мухами, звякнул колокольчик у двери. Пэн вышел на крыльцо и увидел мальчика рыжего, веснушчатого, лохматого, исцарапанного – славного мальчика, из тех, кого зовут обычно Джонни.
– Тебе чего, муха? – спросил его Пэн, размахивая мухобойкой.
– Могу ли я видеть господина директора, сэр? – спросил вероятный Джонни.
– Я доложу, – сказал Трикитак и исчез за дверью. В комнате он снял с гвоздя канотье и, прежде чем надеть на голову, смахнул им со стола полчища убитых мух. Потом он уселся под табличкой«Директор» и крикнул: – Входи, эй, Джонни!
Мальчик просунул в дверь лохматую рыжую голову.
– Тебя ведь Джонни зовут, не так ли? – спросил Пэн.
– Нет, господин директор, – сказал мальчишка, подходя к столу. – Это раньше меня звали Джонни, а теперь меня зовут МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ.
– Любопытно, – сказал Трикитак. – Это любопытно. А зачем ты пришел?
– Понимаете, сэр, – начал мальчик и вдруг расплакался: – Биг – мыл – бр-будь-дрр-мрал-драл – … у-у-у…
– Постой-постой, – растерялся Пэн, который очень боялся плачущих детей. – Ты давай… по-человечески…
И он достал из кармана свой любимый носовой платок с нарисованной на нем знаменитой шахматной партией«Белые начинают и дают мат в три хода». Пэн достал этот редкостный носовой платок и, схватив бывшего Джонни за конопатый нос, заставил его высморкаться.
– Понимаете, сэр, – сказал мальчик, – пропал мой Биг. Вы не представляете, сэр, какая это была собака!
– Собака?! – вскричал Трикитак. – Пропала собака?!
Он очень разволновался, потому что:
Пэн Трикитак любил собак.Известно это всем.А кошек всяких и мышейОн не любил совсем.Пэн Трикитак любил собак,И все они, похоже,Его любили тоже.Вот потому-то Пэн принял это событие близко к сердцу, совсем БЛИЗКО К СЕРДЦУ – в левый карман жилетки.
– Давай по порядку! – велел он.
– Давно-давно, позавчера, к нам из деревни приехала бабушка, – начал рассказывать мальчик, – и сразу все стало шиворот-навыворот. Туда не ходи, это не трогай, там не бегай… В доме поселились какие-то СТЫД и СРАМ…
– А, знаю-знаю, – заметил Пэн, – я знаком был с ними в детстве, Стыд и Срам – занятные ребята, передай им, пожалуйста, привет.
– А сегодня Биг съел шнурки от моих ботинок и разгрыз бабушкину горжетку. Он это сделал не нарочно, а она его вы-ы-гнала… – И Джонни заплакал. – Пропал мой Биг! Если б вы знали, сэр, какая это была собака!
– Да, судя по всему, это была собака из ряда вон выходящая.
– ИЗ РЯДА ВОН ВЫБЕГАЮЩАЯ! – поправил Джонни Трикитака.
– Первым делом, – сказал Пэн, – ты должен написать мне заявление, что у тебя пропала собака. Иди сюда! – Пэн поднялся из-за стола под надписью«Директор» и пересел за стол «Прием находок и заявлений». – Вот бумага, вот карандаш. Пиши:
«Директору стола находок мистеру Пэну Трикитаку от девятого сего месяца насчет пропащей собаки
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу найти точка. Звали БИГ точка. Очень хорошая точка. Из ряда вон выбегающая подпись Джонни».
– Написал? – спросил он.
– Написал, – ответил МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ.
Вот это заявление:
– Очень хорошо, – сказал Пэн, прочитав. – Только собак ты рисовать не умеешь. Это не собака, а свинья какая-то.
Он положил заявление в синюю папку «Дело № ___», подумал и сказал:
– Кажется, мне как директору необходимо направить сотрудника Трикитака в командировку по делу о пропавшей собаке Биге… Подожди-ка, Джонни, я только выпишу мне командировку. Тетя Тротти всегда говорила, что у меня КОМАНДИРСКИЕ наклонности. – И он, сев за стол «Директор», резво застрочил что-то по бумаге, на ходу объясняя Джонни: – Понимаешь, я должен потом отчитаться перед собой о командировке. Ты же слышал, в таких случаях говорят: ДАТЬ СЕБЕ ОТЧЕТ.
Трикитак и Джонни вышли на улицу.
– Дело в том, – сказал Пэн, надевая канотье, – что мы отправляемся в командировку к моему большому другу и соседу эсквайру Смиту. Он обязательно посоветует нам, как быть. Он просто мастер ДЕЛО ДЕЛАТЬ.
– А далеко эта КОМАНДИРОВКА? – спросил Джонни.
– Совершенно близко! – успокоил его Трикитак. – Я давно хочу навестить Смита, да все РУКИ НЕ ДОХОДЯТ…
– Так пойдем ногами! – предложил Джонни.
И они пошли. Их обгоняли кебы и прохожие с собаками, с большими собаками и маленькими, с самыми разными собаками, но беда в том, что среди них не было ни одного Бига. Наконец Трикитак сказал:
– Видишь дом из красного кирпича под зеленой крышей? Это мой дом. А рядом, за тем большущим забором, – дом эсквайра Смита.
Трикитак и Джонни долго стучали в калитку, но им никто не открывал. Тогда МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ перелез через забор и открыл калитку. Трикитак подошел к дому, постучал в окно и сказал:
– Смит, дружище, ведь вы здесь, почему же вы не открываете?
В окне показался красный, как редиска, нос эсквайра, и недовольный голос сказал:
– Потому что тихий час! С трех до пяти у меня ТИХИЙ ЧАС, понятно вам, сэр? И нечего барабанить в калитку!
– Нет, тут что-то не так! – сказал Пэн. – С трех до пяти – это уже получается ДВА ТИХИХ ЧАСА! И вечно вы, эсквайр, норовите двойную порцию оттяпать. Открывайте дверь немедленно, мы пришли ЗА СОВЕТОМ!
Эсквайр удивился так, что чуть не вывалился из окна.
– С чего вы взяли, сэр, что эта штука у меня? Обыщите хоть весь дом – никакого Совета вы не найдете!
Шлепая босыми ногами, он прошествовал в переднюю и открыл дверь.
– Очень рад, джентльмены, – сказал Смит, – но, к сожалению, мне нечем вас угостить. Я как раз собирался сегодня пообедать у вас, Трикитак.
– Очень кстати! – воскликнул Пэн. – А что это за запах доносится из кухни? Похоже на жареных цыплят под белым соусом…
– Что вы, – сказал эсквайр, и лысина его покраснела, – это пахнет сапожной ваксой, не будь я Бенджамен Смит, отставной сержант! Сегодня утром я чистил сапоги.
– Да? – искренне удивился Пэн. – А мне показалось, что, кроме жареных цыплят, на кухне лежит еще копченый окорок, кусочек балыка, пирожки с капустой и смородинная наливка…
– Наверно, сэр, это запах из конюшни, – упавшим голосом пробубнил эсквайр. – Я никак не соберусь ее почистить…
Но Трикитак уже нес из кухни и жареных цыплят на блюде, и копченый окорок, и балык, и пирожки, и большую бутыль смородинной наливки, что горела на солнце, как огонь.
– Ого! – удивился Смит, глядя на все это. – Кто бы мог подумать, что у меня в кухне окажутся такие полезные вещи! Как это вам удалось, сэр?
– Просто если вы собираетесь обвести кого-то ВОКРУГ ПАЛЬЦА, – ответил Пэн, – то не вокруг указательного, потому что ваш УКАЗАТЕЛЬНЫЙ палец всегда смотрит в сторону кухни.
– А у меня эти цыплята вылетели из головы! – попытался оправдаться Смит.
– Это очень странно! – строго возразил Пэн. – Как это цыплята могли ВЫЛЕТЕТЬ, когда они ощипаны и поджарены?
Они сели втроем за стол, и за обедом Трикитак рассказал историю Джонни.
– Что делать, эсквайр? У нас одна надежда – на вас! – закончил он.
Смит задумался. Очевидно, ему польстило то, что у Трикитака с Джонни осталась всего ОДНА надежда, и та как раз на него! Он решил доказать, что НАДЕЖДА ему будет впору.
Все это время из огорода и сада эсквайра доносилось вззззжик-взззжиканье работающей пилы.
– Что там пилят, Смит? – спросил Трикитак.
– А, это я нанял Майкла и Пита, – небрежно отвечал эсквайр, – чтобы они спилили тот высоченный сухой тополь в моем са… – И тут Смит замер, глядя перед собой выпученными глазами. Его толстый нос побагровел еще больше, и вдруг, вскочив, как ошпаренный, эсквайр выбежал из-за стола и помчался в сад, оглушительно вопя: «Ма-а-а-айкл! Пи-и-ит! Бросайте пилить, ребя-а-а-ата!»
Трикитак с Джонни переглянулись и побежали за эсквайром. Высоченный сухой тополь в саду был основательно подпилен, то есть его подпилили почти до ОСНОВАНИЯ. Здоровенные соседские парни Майкл и Пит стояли рядом и, разинув рты, смотрели вниз, на бурлящего эсквайра.
– Я придумал! – крикнул Смит Трикитаку. – Дело надо делать, сэр! Вы возьмете подзорную трубу, залезете на верхушку тополя и осмотрите сверху весь город. Где-то ведь должна бегать эта собака!
– Ура! – крикнул Джонни.
– Ура-то ура… – сказал Пэн. – Но мне бы не хотелось, джентльмены, чтобы эта командировка была последней в моей жизни…
– Неужели вы могли подумать, сэр, что я не позабочусь о вашей безопасности? – с обидой спросил Смит. – Вы полезете на тополь с зонтиком, а на землю я положу мою лучшую пуховую подушку.
После этих слов эсквайр сбегал домой и вернулся, держа под мышкой длинную подзорную трубу и большую подушку, желтую с голубыми цветочками.
– Это будет лучшая ваша командировка, сэр! – воскликнул он, а Джонни от радости захлопал в ладоши.
И Пэн Трикитак полез в командировку на высоченный, сухой, основательно подпиленный тополь. Дерево раскачивалось, зонтик выскальзывал из подмышки, а подзорная труба из зубов, но Пэн бесстрашно поднимался все выше и выше.
Сверху эсквайр и Джонни казались очень маленькими, даже Майкл и Пит сверху не выглядели такими здоровенными, а подушка – желтая с голубыми цветочками, – на которую в случае чего должен был упасть Пэн, – эта подушка вообще была похожа на точку, из тех, что Трикитак обычно ставил в конце своих ЖАЛОБНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ.
Наконец Пэн дополз до последней развилки на тополе, уселся и поднес к глазам подзорную трубу эсквайра.
Боже, какая красота открылась перед ним! Весь город лежал внизу, выкатив на солнце черепичные крыши. Каких только флюгеров там не было – старых боцманов, кованых лошадок, сверкающих на солнце зеркальных шаров на шпилях. В центре возвышалась башня ратуши, на крыше которой гуляли голуби.
– Ну что, сэр, не бегает ли там собака? – крикнул снизу эсквайр.
– Не-е-ет! – крикнул в ответ Трикитак. – Бегает только какая-то старая леди, останавливает прохожих и, кажется, плачет.
Не успел он это прокричать, как дерево под ним заскрипело, хрустнуло и стало медленно валиться набок. Эсквайр, и Джонни, и Майкл, и Пит закричали во все горло, замахали руками и забегали, а Пэн не растерялся, быстро раскрыл зонтик и прыгнул вниз.
Это было здорово! Он медленно опускался, и ветер приятно ворошил его волосы. Честно говоря, Трикитак даже слегка огорчился, что земля уже близко, – ему очень понравилось летать под зонтиком.
Приземлился он на грядке с помидорами. А на подушку – желтую с голубыми цветочками – прямехонько упал высоченный сухой тополь.
К Пэну подбежали эсквайр, и Джонни, и Майкл, и Пит, поставили его на ноги, отряхнули, и Смит воскликнул:
– Браво, сэр, это была прекрасная командировка! Я очень рад, хоть вы и раздавили три помидора…
В это время все услышали лай и повизгивание, доносившиеся из сарая с кроликами.
– Кстати, сэр, я совсем забыл, – сказал эсквайр. – Утром на прогулке за мной увязалась одна смешная собачонка. Я запер ее в сарае и решил подарить вам, довольно быть одному! – С этими словами Смит открыл сарай, и оттуда выбежала маленькая собачка – белая, с черным ушком и закрученным хвостом. Она выскочила из сарая и с визгом бросилась прямо к Джонни.
– Би-и-иг! – заорал Джонни. – Мой славный Биг!!! – И завизжал вместе с собакой. А Майкл и Пит, заткнув уши, бросились домой.
– Какая удачная командировка, джентльмены, – сказал обрадованный Трикитак. – Теперь, Джонни, мы должны вернуться, и я тебе возвращу Бига за столом«Выдача опознанных вещей».
По пути они встретили старую леди, ту самую, которую увидел в подзорную трубу Трикитак.
– Джонни! – крикнула она. – Ты жив, мой мальчик! – и бросилась обнимать МАЛЬЧИКАКОТОРЫЙСТОЯЛВУГЛУ-КОГДА-то. – Я согласна, пусть эта дурацкая собака остается, но чтобы ты не смел больше уходить из дома без спроса!
– Мистер СПРОС – это твой воспитатель, Джонни? – полюбопытствовал Пэн. А эсквайр шаркнул ножкой и поклонился старой леди.