Сказ о ведьме

– Знамо дело! – усмехнулась высокомерно, да и вдруг совсем рядом оказалась.

Стоило только руку протянуть да коснуться ее. Только в глазах столько презрения и надменности, что рука не поднялась потрогать.

– Глупое дело ты задумала, да плохое – душу свою задаром отдать! Но я помогу тебе! Быть теперь тебе моей прислужницей, девкой на поручениях. Будешь исполнять мои веления исправно и в срок, – не терпящим возражений голосом сказала красавица испуганной девушке.

– Что делать то надо? – пролепетала она, понимая, что деваться ей теперича некуда.

А Дева только плечом презрительно повела, да губы свои алые поджала.

И со всей силы ткнув руками в грудь, толкнула девушку в самую трясину.

А та только и успела взмахнуть руками, да не помогло это. Улетела в болото плашмя.

От страха закрыла глаза. И приготовилась, что жижа болотная поглотит ее. И внутренне сжалась, ожидая удара.

Тут ей подумалось, что падает она уж очень долго. Боязливо приоткрыла глаз – а она стоит. Рядом та же дева. Огляделась вокруг.

Изба, как изба, разве, что просторная, да только без окон. И стол большой, и лавки подле стены, и печка в пол горницы.

Огляделась девица, да не успела как следует осмотреться. Снова скрутило ее, словно куклеху тряпичную, да горящих углей сыпанули в горло. Упала на колени, да пыталась откашляться. Только отступил кашель, как взмолилась она:

– Богиня Морена! Матушка! Нави властительница, темного мира повелительница! Молю-умоляю, сними с меня сестриц своих лихоманок, да трясовиц.

Дернула подбородком красавица, губу прикусила, а потом своим прекрасным голосом, будто пропела:

– А угадаешь, какая из моих сестриц тебя мучает, отпущу!

Задумалась девица, вспомнила все бабушкины тихие рассказы. Вот бывало заболеет она, так старушка протирая ее тело все приговаривала, да учила уму-разуму: «Трясея – падучей трясет, да судорогами; Огнея – изнутри, словно огнем жжет; Ледея – холодом знобит-лихорадит; Гнетея – камнем во чреве лежит, да рвотой мает; Грудница – тяжестью само сердце давит; Глухея – на голову давит, да глушит; Ломея – тело ломает, да гнет; Пухнея – отеками давит; Желтея – печень мучит; Корчея – тело крючит, да жилы тянет; Глядея – спать не дает, да покою лишает; Хрипея – кашлять не дает, у сердца стоит, сушит; и только Невея до последнего рядом стоит, ибо ей верное имя – смерть.»

– Не одна сестрица-лиходейка меня мучит, а сразу несколько, – смело глядя в глаза Морене девица отвечает, – и Трясея…

И тут же легким, серым дымком вышла, да рядом со своей старшей сестрицей встала безобразная старуха…

– … И Огнея… – продолжила девица.

И снова сизым дымком, рядом образовалась уродливая сестрица.

– … И Ломея…

Тут же рядом сестрица встала.

– … И Корчея с Хрипеей! – выпалила напоследок, она освобождаясь от их гнета, да вставая на ноги.

Оглядела мучивших ее лихоманок, да глубоко вздохнула от радости.

– Хорошо! Молодец, девка! – похвалила ее Моревна, – будешь им помогать, да наказы их исполнять.

Поклонилась в пояс девушка, принимая указ великой Богини.

И полетели дни в трудах. Поначалу тяжеловато было девушке, хоть и не была белоручкой, да никакой работы не гнушалась, но побаивалась она страшных да уродливых сестриц. Да вскоре пообвыклась, притерпелась, смирилась, а позже научилась с ними ладить. Трясея уж очень любила сладенькое, так ей самые лакомые кусочки и доставались. Огнею приласкаешь, погладишь она и успокаивается. Корчею потчевала горячим молоком на ночь, а Пухнея очень уж сказы любила. Так, потихонечку, к каждой из сестриц она и нашла подход. Изучила все их привычки, повадки, помогала им, да жалела их.

И они чаще стали хвалить свою помощницу. Долго ли коротко ли длилась ее работа на сестриц-лихоманок, а однажды явилась сама Морена, призвала девицу:

– Хвалят мои сестры тебя за работу твою.

Девица от смущения опустила глаза.

– Если мои сестрицы довольны, если ты смогла им угодить, – молвит Богиня своим чарующим голосом, – то возьму я тебя к себе в услужение.

Испугалась девушка, аж воздух застрял в груди.

А Морена только пальцем поманила и пошла в свои хоромы. Девушке делать не чего надо идти за новой хозяйкой.

Поначалу, она хлопотала по хозяйству как обычно: чистота, порядок, вовремя накормить, одеть, причесть. Крутилась как белка в колесе. И совершенно некогда было обдумывать свое положение.

Сидя за огромным дубовым столом, начищая столовые приборы до блеска, она прикидывала в уме, с чем готовить пирог: с яблоками или вишней. Ложки и так блестели, но ей нравилось ловить в них свое отражение: пухлые щечки, щелочки глазки, нос картошкой. Так умильно она выглядела в их блестящей поверхности. У них дома ложки были только деревянные и в них вот так вот не посмотришься.

Она старалась гнать от себя воспоминания о доме. Но, все равно, иногда, они сами ее находили. Вот и сейчас. Она застыла глядя на себя в отражении, а мыслями была в далеком прошлом.

– Брось эти ложки, ни куда они не денутся!

Она вздрогнула от неожиданности и послушно положила ложки на стол.

– Иди за мной!

Она привыкла к этой холодной, высокомерной красавице, к ее приказному тону. Но каждый раз, идя следом за ней, у девушки замирало сердечко. Потом то оказывалось, что дело пустячное: то подол парчового платья прихватить, чтоб не оторвался; то помочь свитки собрать, то перед гостями стол накрыть.

В горнице было светло как днем. На столе лежали большие темные предметы. Девушка никогда таких не видала.

Морена подошла к столу и, придвинув предмет ближе, взяла и открыла его:

– Иди сюда, – приказал она девушке и сама села за стол.

Девица встала по правую руку и с удивлением разглядывала то, что ей показывала богиня.

– Это книга, – пояснила тихим голосом Морена разглаживая темные страницы с диковинными значками.

Девица слушала, как тает голос гордой красавицы от прикосновения к необычному предмету.

– Сядь рядом! – приказала Морена.

Девица дернулась от неожиданности, споро отодвинула стул и дрожа села рядом.

Так и началась ее учеба. Она и помыслить не могла, что ей – бедной сироте, откроются все знания миров. Да и кто ей их рассказывает, да указывает – сама Царица подземного мира, богиня Морена, жена самого Кащея.

Вскоре девица и сама могла священные книги читать, да знаниями разум свой наполнять. Видеть стала многое, подмечать и понимать.

Долго ли коротко ли длилось ее обучение, но однажды она проснулась с мыслью: «Вот и все!».