Невеста с опытом работы

Полюбовавшись на их вытянутые лица, я скомандовала отступление и повела свой приунывший эскорт с террасы.

В зале танцевали что-то вроде медленного хоровода, резко припадая на одну ногу и ритмично воздевая руки. Ну, такие танцы меня совсем не прельщают, обойдусь. Я внимательно наблюдала за фрейлинами, поэтому и заметила, как Эвелин сунула в руку смуглого кавалера записочку. Она проделала это так ловко, что я бы ничего не заподозрила, если бы не была настороже. Ну что же, мой святой долг – отравить ей свидание. Это мой жених, во-первых, а во-вторых, – она моя сотрудница, а про начальство говорить гадости – очень нехорошо, работу можно потерять.

Ужасно хотелось подойти к лэрду Денверу, одиноко прислонившемуся к колонне, но я сдержалась – еще убьют кавалера раньше времени, а у меня на него большие планы. Уйти из зала сразу я не смогла – папенька грозно посмотрел в мою сторону и пошевелил пальцами, отчего на многочисленных перстнях заиграли зайчики. Я подошла, поклонилась и, получив дозволение, присела на свой стульчик у трона отца. Папенька пожелал меня повоспитывать.

Впрочем, делал он это достаточно мягко, тактично объясняя мне недопустимость моего поведения. Все-таки папенька меня действительно любит. Я кивала, говорила «Да, папенька», и еле сдерживала зевоту. Нет, заботливые отцы во все эпохи и времена одинаковы!

– Папенька, в зале нет фрейлины Эвелин и моего жениха из Островной империи, – прервала я его нотацию, пересчитав фрейлин.

– Ну и что? – буркнул папенька, сбитый с мысли.

– Как что? – я вытаращила глаза. – Тут столько незнакомых мужчин, это же неприлично и опасно для ее чести!

– Какая еще опасность, не говорите ерунды! – не внял папенька.

Я же просто чувствовала, что пора! Надо бежать и вовсе не в парк. Схватив за плечо пажа, приказала ему немедленно отвести меня к покоям островного жениха, как его там? Паж понятливо кивнул, и резво побежал, за мной двинулся изумленный папенька, не окончивший воспитательную беседу, тут же к нам присоединилась баронесса, не собирающаяся отпускать короля, и подтянулись остальные фрейлины, бросающие на меня недоуменные взгляды.

Возле роскошных резных двустворчатых дверей я приостановилась, дожидаясь отстающих. За дверями явно происходило действие, о котором юная принцесса не имела права не то, что знать, но даже догадываться. До наших ушей донеся громкий красноречивый стон.

– Ее там мучают, слышите, она стонет? – вскричала я и картинным жестом толкнула створки. К моему удивлению, они бесшумно распахнулись. Запираться надо, уважаемые!

Перед камином, на роскошной белой шкуре лежала обнаженная Эвелин. Над ней нависал Карим-аль-как его там, тоже обнаженный и прекрасный, как бог! В бликах огня блестела бронзовая спина с капельками пота, с перекатывающимися мыщцами под гладкой кожей. Упругие круглые ягодицы бросались в глаза. Карим вдавливал свое тело в лежащую под ним девушку. Ее белая тонкая рука порхала по смуглой спине, одна нога была закинута на поясницу мужчины. Девушка стонала и извивалась.

Я завистливо сглотнула, не чувствуя ни малейшей неловкости. Не такое видеть приходилось. Будем считать, что тут кино для взрослых с эффектом присутствия. Нет, Карим, определенно, был хорош! Право слово, хорош! Так и хочется попробовать его смуглую кожу на вкус, ощутить горячий поцелуй… пусть у него жены там, но я-то здесь! Мне ж не замуж, мне только попробовать! Породистые самцы на дороге не валяются!

Парочка, наконец, поняла, что они не одни. Эвелин замерла и завизжала. Карим укоризненно посмотрел на ворвавшихся. С одной стороны, мне было немного совестно – так обломать людям свидание. С другой – брюнетка заслужила. Нечего о принцессе гадости говорить и дорогу перебегать.

Дальше были ожидаемые упреки, возмущение и негодование, обрушившиеся на голову распутницы. Прижимая к груди свое платье, она глотала слезы, даже не пытаясь оправдываться. Я же жадно рассматривала Карима, который, с сожалением покинув место у камина, накинул на плечи длинный блестящий халат. Халат он демонстративно не завязал, и я могла наслаждаться видом крепкой груди, подтянутого живота, дорожкой черных волос, спускающихся к органу, не закончившему свою работу. Я тяжело вздохнула. Такое добро пропадает! Сегодня точно пропадет.

Баронесса ахнула, подбежала ко мне, закрыла глаза мягкой ладошкой и меня незамедлительно вытолкали из покоев разврата. За мной выскочили покрасневшие фрейлины. Я озабоченно поинтересовалась, не нанес ли вреда этот ужасный варвар нашей подруге, ведь так громко стонать без причины не станешь. Наверняка у нее что-то болит! Баронесса что-то прошипела сквозь зубы. Другие фрейлины бубнили уклончивое и утешительное, а рыжая посмотрела с ненавистью.

– Что теперь будет с лирой Эвелин? – спросила я уже у дверей своей спальни.

– Известно что – отправят в монастырь Святой Бригитты на покаяние.

– Но монастырь для падших женщин! – наивно захлопала глазками я. – Каждая может упасть в обморок! Вы же сами только что уверяли меня, что Карим ничего ей не сделал, что он оказывал помощь? Хорошо, что он оказался рядом, смог расшнуровать корсет и согреть бедняжку у камина! Неужели всех, упавших в обморок, отправляют на покаяние?

Кто-то, не сдержавшись, громко хрюкнул. Остальные посмотрели на меня с жалостью. Я с честью выдержала взгляды, сохраняя наивное выражение.

– Завтра поблагодарим его за спасение нашей фрейлины,– непреклонным тоном сказала я и, пожелав спокойной ночи, с гордым видом удалилась в опочивальню.

Глава 3

Утром я по привычке встала рано и собралась на пробежку. Бегать, когда все еще спят, кругом царит блаженная тишина, лишь щебечут птички, косые солнечные лучи разрезают листву, и воздух особенно свеж – ни с чем не сравнимое удовольствие! Но, обследовав два огромных шкафа в гардеробной, я убедилась, что ничего похожего на брюки, лосины или хотя бы шорты там не наблюдается. Только панталончики с кружевами, вышивкой, оборками, разных оттенков белого и розового цвета. В платье до пяток бегать и делать гимнастику неэффективно и глупо. С верхом тоже была проблема. Сорочки и что-то вроде рубашек я нашла, но это было, скорее всего, тоже белье. А вот легкие сапожки на плоской подошве нашлись. Пойти побегать в белье и сапожках я не отважилась. Вряд ли бы это удалось больше одного раза, потому что после такого монастырем бы не обошлось. Принцессу поместили бы в лечебницу для скорбных духом. А у меня тут стадо женихов без присмотра останется.

Пригорюнившись, я села на подоконник и стала малодушно думать, а не поспать ли мне еще пару часов, раз не вышло со здоровым образом жизни? И как я вчера вечером не подумала о том, что явно неспортивная принцессочка вряд ли в гардеробе имеет подходящий наряд?

За окном послышался хруст гравия. Я перегнулась через подоконник и увидела пажа, бодро шагающего с объемной корзиной в сторону флигеля.

Я свистнула. Паж остановился и стал крутить головой. Наконец он сообразил и задрал голову. Пацан увидел меня в окне, тут же сорвал с головы берет с пером, и низко поклонился. Я восхитилась: поклониться так изящно, держа большую корзину на весу – это надо уметь! Показала ему знаками, чтоб зашел ко мне. Он показал на корзину и замахал руками. Ладно, пусть сначала отнесет свой груз, а потом ко мне. Парень кивнул и припустил быстрее.

Я приоткрыла выходящую в коридор дверь гардеробной и ждала пажа. Кстати, очень удобно, что из гардеробной был отдельный выход в тупичок, закрытый от широкого коридора тяжелой портьерой. Парень сообразил, где его ждут и тихонько вошел. Я тут же приложила палец к губам. Отлично, парень как раз моего роста!

Шепотом я попросила его принести запасные штаны и рубашку. Пригласить его на пробежку с собой я решила в последний момент, я ведь банально могу заблудиться. А я вовсе не хочу волновать внезапным исчезновением весь курятник, совсем кислород перекроют. Да и союзники мне нужны, а быстроногий разговорчиый паж – это полезный товарищ.

Парень усмехнулся и кивнул. Глаза его весело блеснули. Пажи во всех дворцах одинаковы – готовы к любому озорству в любое время суток. Буквально через десять минут он принес мне одежду, а еще через пять мы уже мчались по парку! Как же хорошо вырваться на свободу!

– Кларенс делла Картелир, – представился паж. – А как тебя зовут?

– Зови… Вероникой, – сказала я. Смотрела я как-то в детстве сериал, там актрису звали Вероника, имя сказочное, но не понравилось, что ударение делали на второй слог. Надо на третий. Впрочем, делать из благородного имени Диана какую-то странную Дайану мне тоже не по душе.

Хилое тельце бежать категорически отказывалось, спотыкалось, мстило за насилие колотьем в боку. Пришлось чередовать бег трусцой с ходьбой.

– Ты странная, – не стесняясь, заявил паж. – Ты новая фрейлина?

– Почему? Новая? – дышать было тяжело, не то, что говорить.

– Так лиру деи Сондерс выкинули вчера из дворца. Значит, взяли новую, а я тебя ни разу не видел. И вышла ты из будуара принцессы.

– Угу, – кивнула я. – Будем… вместе бегать?

– Если смогу, я же гостей обязан ублажать. А кое-кто из них тоже рано встает! – паж даже не запыхался, что вызвало у меня черную зависть.

А, что я удивляюсь, эти же дармоеды-аристократы резались в карты до пяти утра, а в шесть могли уже скакать на охоту, делать им было нечего! Как будто в лесу существуют часы охоты, и он закрывается на обед!

Парень оказался разговорчивым, я скоро узнала всю его историю. Он из благородных, но бедных, все деньги с поместья ушли на покупку офицерской должности для старшего брата, еще у него три сестры на выданье, а его пристроили служить во дворец.

– Наверное, трудно было во дворец попасть?

– Да не особо, я ведь симпатичный, – хмыкнул паж. Паж был действительно хорошенький, кудрявый, с девчачьими серыми глазами и пухлыми губами.

– А что, берут только симпатичных?

– Конечно, зачем во дворце страшненькие? Принцесса у нас красотка, и фрейлины – красотки, и пажи должны быть красивые!

– Только женихи у принцессы ужасные, – буркнула я.

После пробежки я заставила тощее тело сделать гимнастику и отжаться целых пять раз от садовой скамеечки. Больше не получилось. Кларенса невероятно смешили мои движения, но смеялся он как-то не обидно. Да и видел он девушку в штанах наверняка первый раз в жизни. Подбадривал, даже удерживал от падений, а это тело так и норовило потерять равновесие. Паж выбирал самые укромные дорожки и объяснил, что если не хочу лишнего внимания, надо подальше держаться от тренировочной площадки для воинов и от желтого павильона в глубине сада.

– А там что? – я уперлась руками в колени, стараясь отдышаться.

– Павильон наказаний, – поморщился паж. – Для провинившихся слуг.

– О! А попроще, на конюшне, например, выпороть нельзя?

– Нельзя, кони нервничают.

– А тебя пороли? – поинтересовалась я.