Одинокий вагончик

– И вот казалось бы. Ночью я был уверен, что уеду. Был полон амбиций и решимости. А сейчас плутаю в сомнениях и считаю свою идею глупой.

Надо сбросить груз и написать об этом стих или какой-нибудь прозаический текст.

Жизнь коротка. Нужно успеть столько всего сделать. Сегодня начинаю всё с чистого листа. Вот бы убрать лишний вес и бока. Хотя, наверное, это всё самонакрутка. Чёртова самооценка! Мне нужна девушка! Может, хоть она спасёт моё самолюбие. Чего я способен достичь? Ведь я могу стать кем угодно и получать неплохие деньги. Вот все завидовать будут. Было бы неплохо побриться. А может всё же главное научиться жить? Мне же это нужно сделать, правильно? Но это вряд ли выйдет. Ведь если у меня будет девушка, то об этом и речи быть не может, потому что в наше время они любят всё брать на себя. Я постоянно чувствую себя виноватым и у всех хочу просить прощения. Хотя я не такой уж и плохой. Возможно, это просто комплексы. Чёртовы комплексы.

Все мои проблемы могут начинаться с комплексов. Хотя я всё равно буду болваном в чьих-то глазах. Этого никак не изменить.

Что я вообще тут делаю? Зачем я здесь хожу, будто стараясь впечатлить зрителей своей романтичностью? Людям ведь вообще плевать на то, что я из себя представляю.

Мне уже двадцать, а я до сих пор не понял главного. Что я здесь делаю?

Как я здесь очутился? Я писатель? Но писатель должен иметь цель. Он должен уметь отправляться в неизвестность. Это не домик строить из спичечных коробков.

А с девушками так вообще… Когда вижу красивую, у меня трясутся колени. Начинаю нервничать и разум перескакивает с одной мысли на другую.

Я замёрз гулять. Но мне вроде легче. Надо что-нибудь написать. А если не напишу, забуду.

Для начала. Начало. Начну… Как бы начать?

Было бы неплохо съесть горячий бургер и выпить кофе. Ведь я замёрз.

Оллимпио достал трясущимися руками телефон из кармана, опёрся на столб блекло-жёлтого фонаря посреди узкой улицы с влажным асфальтом и начал что-то писать.

– Так. Надо писать. Хотя еда может помочь думать. Нет, я сперва напишу, а потом поем.

Итак.

«Отпускаю те года, в которых ждал судьбы повиновенье.

Понимаю:

Чем старей,

Тем больше ощущаю счастье в памяти забвеньем».

– Нет. Чертовщина какая-то. Надо идти домой и поесть.

По пути домой Оллимпио сорвался и купил в магазине виски. И пока шёл, глотал его на каждом шагу.

Через три километра ночной прогулки он уже был пьян и зажат. Думал, что в очередной раз сделал всё не так. Колени, челюсть и рёбра дрожали от холода. Но он продолжал непокорно стоять на улице уже перед домом и смотреть на звёзды.

– Кинематографично я стою. Хоть снимай фильм. Мне с детства кажется, будто я главный герой вечного сериала, который смотрит какая-то семейка гоблинов на дешёвом телевизоре. Мне паршиво. Но мне и хорошо. От дрожи в челюсти расслаблен живот. Но я совсем потерялся в жизни. Что мне делать? Проще всего наглотаться валерьянки и откисать до следующего вечера. А это выход? Ни черта это не выход.

Боже, как бы я хотел с лёгкостью отпускать то, во что вкладывал свою душу. И жить дальше!

Скольким девушкам я писал стихи. Ради скольких тренировался и развивался. Всё напрасно?

Помню былые влюблённости.

Одна была похожа на актрису. Другая на гимнастку. Третья на учителя. Четвёртая вообще казалась девушкой орхидей. У пятой были горящие интересом глаза, которые не отрывались от меня. У десятой глаза полнились печали. А у сороковой… просто голубые глаза, к которым я ничего не чувствовал.

Все девушки хорошие. Но однажды у них случались несчастья, и повсюду начинала царить тьма. Боже, теперь у меня страх перед каждой девушкой. Почему так? Я никого не люблю. Теперь я не верю в любовь и счастье. Хотя. Может, я уже излечился? Ведь любовь – это болезнь. Может, одиночество всё изменит? Всё вернёт. Может, это возродит во мне страсть к выживанию, и я захочу быть не один. Перестану бояться девушек? А может, мой мир пожелает всего и сразу. Нет. Всё бессмысленно. Я же всё равно когда-то умру. Скорее всего, я чего-то не понимаю во всех этих перипетиях судьбы. Явно! Во главе всех событий – неожиданные странности, которые вводят меня в заблуждение и заставляют что-то выбирать. А дальше буду виноват сам в своём выборе из предоставленных мне вариантов. Хоть правильных, хоть нет.

Оллимпио резко захотел плакать, но не мог выдавить из себя и слезинки. Он медленно сполз по холодной каменной стене своего дома на землю и, опустив голову, тяжело вздохнул. И в таком положении проспал до утра, пока его не разбудил сосед, когда выезжал из дома. Знаешь, он постоянно накручивал на палец волосы, причём непроизвольно, и также часто накручивал себя. Это было его самоподавление.

3

Вся проблема подростёнка Оллимпио была в том, что он стал неудачником, потому что в глубине души считал себя таковым. Он угадывал в масках других людей что-то более прекрасное, чем он видел в зеркале. И что-то более прекрасное, чем оно было на самом деле. День за днём он придумывал себе проблемы, в которые верил. А сейчас он живёт один. Да, он сделал то, чего хотел. Вчера ему казалось, что его спасением станет одиночество, но оно ещё сильнее покорёжило. Ещё больше заставило страдать. Добавило мыслей о том, что мир – полное дерьмо и несправедливая груда камней. То есть людей. Но тратить вечность на то, чтобы поднять самооценку и показаться самому себе лучше, чем окружающие, – это всё равно путь к несчастью. Счастье было в нём самом. Оно его окружало. И счастье находилось в его голове, как и несчастье.

Мир становился тёмным, когда он видел его таким. Оллимпио начинал страдать, когда хотел стать лучше, но запрещал себе это. А в его душе царила вера в то, что лучшее ждёт его в будущем. Лучшее бывало когда-то в детстве. А в настоящем времени он долгое время разочаровывался во всём, включая самого себя. Никто не был виноват в несчастьях Оллимпио. Но он всех считал причастными к своей печальной судьбе.

Он считал себя неудачником, хоть это и было результатом его решения.

Я поставил пустой стакан со стекающейся по нему пеной и замолк.

– Вам полегчало? – спросил бледный и уставший бармен. На его лице было написано, насколько осточертела ему эта работа.

– Полегчало? Мне? Кх-кх. Да, полегчало, дружок. Спасибо, что послушал, – улыбнувшись, сказал я.

– Это была ваша история? – неубедительно изображая интерес, спросил ещё бармен.

– А это останется загадкой, дорогой, – пробормотал я, глядя в деревянный стол.

– Знаете, я вас понимаю. Мне кажется, будто я сам прошёл через это всё. И мне так же паршиво на душе бывает.

– А ты меньше думай, что жизнь паршива и коротка. И увидишь реальность, а не то, что придумал. Наши тараканы – наши враги. И вести с ними сражение только нам самим. А оружие для этого мы создаём сами. И тараканов тех, по сути, тоже.

– Ясно. И зачем тогда жить? Если всё напрасно?

– Ни черта тебе не ясно. О чем я говорил?

– Да я всё понял. Только, можно всё же как-то всю вашу историю подытожить? – растерянно предложил бармен, явно не вникнув в мои слова.