Тюремщик

– Откуда они здесь? И зачем?

– Не знаю. Могу только предположить. Причем самое худшее, – Дэмьен подошел к двери, крепко сжимая меч, и прислушался. – Он сказал, что внизу есть кому охранять заложников. А под нами только консульская ложа. И тогда заложники – это…

– Семья консула! – Кэри, побледнев еще больше, стиснула руки на груди. – Куда вы, хайсит?!

Дэмьен на секунду замер в дверях и, приложив палец к губам, прошептал:

– Я должен убедиться. Сиди тихо.

Кэри не успела судорожно выдохнуть, как Тюремщик исчез в проеме, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Он спускался, стараясь не шуметь, и отстраненно радовался, что на нем сейчас ботинки, а не тяжелые подкованные сапоги. Вжавшись в стену, Дэм остановился в нескольких ступенях от выхода на третий ярус и прислушался. Где-то на грани слышимости можно было различить бравурные звуки оркестра, но в самом фойе царила напряженная тишина. Дэмьен почти решился выглянуть из-за поворота, когда неожиданно совсем рядом услышал:

– Сколько можно ждать?

Голос был приглушенный, и, судя по тому, что Дэмьен без труда различал каждое слово, говоривший находился совсем рядом. Дэм осторожно поднялся на несколько ступеней, на всякий случай оставляя между собой и говорившими еще один поворот винтовой лестницы. И снова прислушался. Ответ собеседника не заставил долго ждать.

– Сколько потребуется. Время еще есть. Осталось два акта, это как минимум два с половиной часа, – голос говорившего был тих и ровен, но даже с такого расстояния ощущалось напряжение собеседников.

– Сект бы побрал этого консула! – громким шепотом воскликнул первый. – И почему именно сейчас ему стукнуло в голову удалиться в покои Уединения? Вы даже требования свои не можете ему предъявить! Несмотря на прямую телефонную связь.

– Да, не повезло. Но, думаю, все обойдется. Консул никогда не засиживается в покоях больше двух часов – он слишком ценит свое время.

– Но почему вы решили, что он согласится на отречение?

– Потому что захочет сохранить жизнь своим детям. Ты не согласен?

Дэмьен решил, что услышал достаточно и нужно действовать, но, поколебавшись немного, остался недвижим.

– Вам виднее, – продолжал первый голос. – Это ваш заговор и ваш план. А я и мои люди только исполнители по найму. Кстати, лучшие.

– Да, уж наслышаны. У Края все самое лучшее. Но пока не дошло до дела, вели своим людям вести себя потише. Пока не предъявим требования, никто ничего не должен заподозрить.

– А какая разница? Раньше, позже…

– Где твоя голова, Ней? – главарь даже повысил голос. – Сегодня в зале половина помешанных на подвигах вояк. Бывших и настоящих. У них мозгов в десять раз меньше, чем гонора. Что будешь делать, если они решать поиграть в героев? Перебьешь их всех? Думаешь, тогда нам так просто дадут уйти? Да, мы воспользуемся потайным ходом и сбежим, прихватив заложников, и дальше все пойдет по плану «Б». Но чем больше будет жертв, тем сложнее нам будет его выполнить. Сказать по правде, консул не устраивает военных так же, как нас. И если он подпишет отречение, никто плакать не станет. Но если мы будем вынуждены пролить их благородную хайситскую кровь – вот тогда нам не поздоровится. Так что просто сидим и ждем и стараемся ничем себя не выдать. Ясно?

Ответа боевика Дэмьен не услышал, он спешил обратно в комнату, на ходу продумывая план действий. И был в этом плане один очень скользкий момент.

– Я не могу, хайсит! – Кэри в ужасе отшатнулась от окна, за которым стоящий на узком карнизе Дэмьен протягивал ей руку. – Если Единому угодно оборвать мою жизнь, то пусть это сделает благородный меч, а не камни мостовой под нами.

– Ты должна, Кэри, – Тюремщик уже потерял терпение. – Это приказ. Ты не в состоянии выполнить свои обязательства по контракту и, значит, будешь делать то, что я скажу, если не хочешь, чтобы прописка твоего брата была аннулирована. Снимай туфли и перелезай ко мне. Я тебя поддержу.

Кэри обреченно наклонилась и начала стаскивать, как назло, сопротивляющиеся туфли. Страх, сжимавший сердце весь день и ослабивший хватку, лишь пока Тюремщик спал, вернулся с удвоенной силой. Теперь она прекрасно понимала, с каким человеком связал ее проклятый контракт. С высоким, лысым, проницательным, ловким, хладнокровным, безрассудным, решительным, абсолютно безжалостным и смертельно опасным. Ее до сих пор бросало в дрожь при воспоминании о том, как он стоял над истекающим кровью противником и в его глазах плескалось самое настоящее удовольствие. Видит Единый, ему нравилось убивать. И что бы Тюремщик ни говорил, ей уже все стало ясно. Его благородная внешность теперь не в силах ее обмануть. Это сожительство не закончится ничем хорошим.

К тому же, лишившись парика, Тюремщик изменился почти до неузнаваемости. Маску заносчивого, изнеженного хайсита с него будто ветром сдуло. Кэри могла бы поклясться, что ее высокородный сожитель одного поля ягода с теми бандитами, чьи трупы он зашвырнул в густые заросли окружающих Театр кустов, опасно свесившись из окна. Туда же полетел перепачканный кровью ковер, а теперь и ее туфли.

– Будем надеяться, что исчезновение тех двоих обнаружат не сразу. А обнаружив, спишут на трусливое бегство.

Тюремщик аккуратно прикрыл окно и, крепко схватив Кэри за руку, повлек зажмурившую глаза девушку по узкому карнизу.

Их акробатический этюд запомнился Кэри очень смутно. Одно из самых ярких воспоминаний – как повисший на одной руке Тюремщик раскачивал ее, чтобы закинуть в полуоткрытое чердачное окно. А после, через вдох чихая от въедливой чердачной пыли, они бежали по театральным коридорам в кабинет директора, где находился второй телефон Театра.

Кэри без сил опустилась в огромное кожаное кресло, а Тюремщик, двумя резкими фразами осадив возмущенного неожиданным вторжением директора, уже диктовал телефонистке номер премьер-министра. Детали правоохранительной машины завертелись, и спустя полчаса Первый театр превратился в театр военных действий.

* * *

– Об этом не может быть и речи!

В голосе Бертрана холодная сталь. Оторвавшись от чертежей здания и обсуждения деталей операции с полковником Свеном, он в очередной раз повторяет:

– К группе захвата я тебя на арбалетный выстрел не подпущу. Неужели тебе до сих пор неясно, что жизнь Главного Тюремщика ему не принадлежит? Ты не должен рисковать собой ни при каких обстоятельствах. Понимаешь?!

Дэмьен все понимает. И что нет у него необходимых навыков, и что не имеет он права рисковать, и что нужно, стиснув от бессилия зубы, положиться на профессионалов. Еще понимает, что план совсем недурен: огорошить ничего не подозревающих бандитов, которые даже еще не успели предъявить свои требования, заявлением о немедленном беспощадном штурме. Якобы премьер-министр все узнал, но не решился сообщить консулу черную весть о взятой в заложники семье, а на свой страх и риск отдал приказ о проведении операции. Подслушанный разговор позволил предположить, что в таком случае при начале штурма террористы просто сбегут через потайной ход, прихватив с собой заложников.

Но потайной ход уже перестал быть потайным благодаря спешно найденным старым чертежам Театра. И вторая штурмовая группа заняла там выгодную позицию. Стрелять будут усыпляющими дротиками, чтобы избежать любого риска для консульской семьи, и чтобы было кому после штурма языки развязывать.

Все выглядит вполне приемлемо, по крайней мере на словах и бумаге. Но в груди Дэмьена зимний холод. Он точно знает, что должен быть там. Потому что… должен. Такие предчувствия не раз спасали ему жизнь, но на этот раз обязаны спасти чужую. И Дэм повинуется им куда охотнее, чем приказам дядюшки, который в разгар обсуждения не замечает поспешного исчезновения племянника.

Из оружия Дэмьену удалось раздобыть лишь короткий меч. Попытка стащить арбалет едва не привлекла к нему ненужное внимание. Пробежав по перепутывающимся ходам закулисья и доведя до обмороков с десяток актеров и актрис своим обнаженным клинком вкупе с окровавленной рубашкой, он оказался в каком-то подсобном помещении, полном бутафорских автоматов и пулеметов. Сквозь щель в рассохшихся досках туда проникали свет софитов и буханье очередного марша. Приникнув к щели, Дэмьен выругался – он оказался на втором ярусе, возле самой сцены, и до пустующей консульской ложи предстоял еще немалый путь. К тому же неизвестный. Расспрашивать перепуганный нашествием Тайной полиции персонал было бессмысленно – его очень скоро перехватили бы и доставили прямиком в распростертые дядюшкины объятия.

Дэмьен тоскливо перевел взгляд на шестой технический ярус, опоясывающий зал узким мостком. Вот куда ему нужно попасть во что бы то ни стало. И тогда он спустится на балкон вон по той увитой декоративным плющом колонне. А потом, тихонько проскользнув через неплотно прикрытую правую дверь, укроется за тяжелой бархатной шторой, отделяющей вход в ложу от остального фойе. Незаметный, притаившийся там, откуда террористы меньше всего ждут опасности, Дэмьен будет в курсе происходящего. И вмешается в нужный момент.

Но если драгоценное время уйдет на плутание по лабиринту служебных коридоров, начнется штурм, и…

– Я покажу тебе дорогу, если хочешь, – раздался приглушенный хриплый голос.

Дэм круто развернулся, на всякий случай вскидывая меч. В каморке никого не было. Какое-то время он стоял, безрезультатно прислушиваясь, и только услышав сухой смешок, понял, что хриплый голос прозвучал в его голове. В его Комнате.

На долгие размышления времени не оставалось, поэтому Тюремщик, загнав толпу вопросов в самый дальний пыльный угол сознания, прямо спросил своего заключенного:

– Почему я должен тебе доверять?

– Ты не должен. Но если хочешь оказаться там вовремя, то можешь рискнуть и поверить мне на слово.

– Я знаю, чего хочу, – Дэмьен кинул быстрый взгляд на правительственную ложу. – А чего хочешь ты?

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Я хочу, чтобы ты поскорее сдох, Тюремщик, – прохрипел узник. – И для меня наконец-то все закончилось. А поскольку твой план – чистой воды самоубийство, то я с радостью помогу тебе его исполнить.

– Не дождешься! – ухмыльнулся пришедший в себя Дэмьен и выскочил в коридор. – Куда теперь?

– Налево. Потом вверх по лестнице и направо, – донеслось указание. – И не забывай отвечать мне вслух. Твой телевизор транслирует только голос, а не ментальную речь. Понял? Тогда шевелись.

«Ишь раскомандовался!» – мысленно фыркнул Дэм, прибавляя скорость.

Он бежал по театральным коридорам, внимательно вслушиваясь в краткие, точные указания узника, и вскоре оказался там, где рассчитывал, – на техническом ярусе как раз над ложей.