Обыкновенные люди

– Я… – замялась Женя, почувствовав, что начинает плакать. – Я просто не знаю… Как быть дальше… Она… знаешь…

– Знаю, – спокойно произнесла девочка. – Твоя единственная подруга, – посмотрела она через цветочек на Женю, словно прицелившись.

– Тогда… – протерла намокшие уголки, – Может… ты отправишь меня к ней. Я так хочу снова увидеть ее. Больше всего на свете.

Девочка положила цветочек в кармашек платьица.

– Знаете, тетенька, – вдруг изменился ее голос, став по-детски беззаботным. – Вы, наверное, меня за кого-то другого приняли. Обознались, верно.

На горизонте появилась женщина.

– Мама! – крикнула девочка и побежала навстречу.

Женя подняла один из белых цветочков.

– Ничего не понимаю.

Сверкающая дверь

Женя смотрела, как июньский день переходит в июньский закат. Девятиэтажка напротив начала погружаться в него, уступая рассеянным столпам, опускающимся с неба. Особенно досталось окнам, их стеклянные лица покраснели, точно у них температура. Дома, что поближе к печке, испеклись в пряничные домики. Аппетитные и песочные. Закатное солнце определенно любит печеньки.

На подоконнике немного светло и немного одиноко – цвета морковного портфеля. Посмотрела вниз – переход тоже окрасился, позабыв, что когда-то был проклятой зеброй.

В следующий раз Женя увидела девочку в белом воротничке как раз на закате, когда та одиноко сидела возле большого стеклянного здания.

– Тебе, тетенька, поговорить не с кем? – спросила девочка, когда Женя, сняв наушники, подсела к ней на скамейку. – Или ты меня преследуешь?

– Нет, – ответила Женя.

– Знаешь, тетя, не стоит тебе преследовать меня, – помрачнела гимназистка, хладнокровно посмотрев темно-карими карьерами, от которых даже мурашки на локтях бросило в дрожь. Женя чуть не подпрыгнула, а носки, кажется, вспотели.

– А не то я Маме все расскажу, – вдруг смягчился детский голосок и вновь вернул себе семилетнюю легкость.

– Я вовсе не думала тебя преследовать… – почти оправдываясь, пролепетала Женя. – Кстати… А где твоя мама?

– Ушла.

– Ушла? А когда вернется?

– А вот это, тетенька, совсем не твое дело, – отстранено произнесла девочка. – Есть вопросы, которые имеют ценность, только пока остаются вопросами. Кто знает, что случится, когда ответишь на них, – покосилась гимназистка.

Женя замялась.

– Скажи… а как там… У нее там все хорошо?

Девочка ответила:

– Да. Более чем. Я бы даже сказала, получше, чем у тебя, тетенька.

– Хорошо, – вздохнула Женя, она все доставала себя тем, что не задала этот вопрос при их встрече возле яблони, и теперь, получив ответ, почувствовала себя яблочным киселем. Расслабленно расползлась на скамейке.

– Тетенька, а что тут делаешь Ты? – вдруг спросила маленькая гимназистка.

– Я? – удивилась Женя.

– Да, – девочка демонстративно уставилась на большущие наушники.

– Я музыку слушаю, – в недоумении сказала Женя и задумалась.

– Ясно, – безынтересно произнесла девочка и продолжила смотреть на закат впереди.

– А… ты слушаешь музыку? – ни с того ни с сего захотелось спросить Жене.

(Интересно, какую музыку слушает такая как Она? И слушает ли вообще?)

– Мне нравится современный поп, – уверенно ответила девочка.

Женя скривилась. Так, словно уличила девочку в дурном вкусе. Надо же! Поп? Тут она уже не могла сдерживаться. Хотела похвастаться своим безусловно Правильным вкусом.

– А вот мне современный поп совсем не нравится. Фигня полная! (когда еще такое Ей скажешь!) – Женя произнесла это с такой гордостью, словно относится к совершенному другому – вышестоящему классу людей. – Я люблю…

– Я знаю, – безразлично произнесла девочка.

– А тебе не нравится? – прищурилась Женя.

– Поет-то он не плохо, даже очень хорошо, – ответила гимназистка, не отрываясь от заката, словно видела там кого-то. – Только вот, мне не нравится, когда его слушают.

Тут Женя напряглась.

– Не нравится, когда слушают? – это прозвучало донельзя обидно.

– Что это значит? Не нравится?

– То и значит. Тетенька, ты уже в шестом классе, а все еще не понимаешь смысл таких простых слов?

– Ладно, – обиженно вздохнула Женя. – Каждому свое… – ей скорее было обидно даже не за себя, а за музыканта с микрофоном, который из динамиков мог услышать эти неприятные слова. – Подумаешь…

Но девочка, словно не заметив этого, продолжила:

– Дело не в том, нравятся мне или не нравятся, как такие, как он, поют. Мне не нравится, когда их слушают такие, как Ты, – качая маленькими ножками, сказала она.

– Такие, как я? – нахмурилась Женя. – Не понимаю я тебя. Все дело как раз в этом. Если нравится – надо слушать, разве нет? Что еще нужно? Разве нужны еще какие-то причины?

– У каждого свои причины. Свои причины слушать и свои причины не слушать, – отстраненно произнесла гимназистка.

– Это разве ответ? – скривилась Женя.

– А зачем ты слушаешь его? – вдруг с каким-то железным привкусом спросила девочка, когда закат окрасил ее в ароматно-морковный портфель. – Какая твоя причина слушать мертвых?