От Валентина до Валентина

– Этот гад… Этот гад… – простонала Наташа, – в наш праздник блядь привел.

Женя думала не больше десяти секунд.

– Из-за этого говна ты так разревелась? А ну, вставай скорее, успокойся и всё расскажи. Он бил тебя?

– Нет…

– Ругался на тебя?

– Нет… Он эту сучку ебал, когда я пришла поздравлять его с нашим днем.

– Так! С этой минуты ты забыла его имя! Забыла? – с напором спросила Женя.

Наташа согласно кивнула.

– Уже хорошо! Пойдем ко мне. У меня тепло. Выпьем водочки, закусим чем Бог послал, поговорим и все забудется. Подумаешь, ебаришка нашелся уникальный! Всё! Нет его! Пойдем, дорогая!

Женщины, обнявшись, вышли во двор и тут же зашли в дверь соседнего домика. Наташа утерла слезы. О её страданиях напоминали только красные глаза и припухшие покусанные губы. Женя, покопавшись в неглубоком подполе достала холодную бутылку «Столичной». Оттуда же извлекла банку маринованных огурцов, нарезала хлеба и добавила немного ломтиков буженины.

– Не богато, но что уж есть. Буженина так вообще с Рождества осталась. – она налила водки на дно рюмок, – Ну давай! Чтоб ему пусто было, а нам счастье и веселье!

Женщины чокнулись. После третьей их глаза заблестели. По еще недавно горестно-бледным Наташиным щекам разлился румянец.

– Вот, что я скажу тебе, Натулечка, – Женя доверительно наклонилась к Наташе, – Чтобы выбор был и можно было бы держаться от альфонсов подальше, бросай ты свою швейку и устраивайся на работу в аэропорт. Мне свояк пару дней назад сказал, что там новую компанию принимают. Работников набирают. Ты девка молодая, красивая, умная. Запишись к ним в стюардессы. Будешь вся в шоколаде! Нормальные деньги появятся. И главное – там мужики адекватные водятся. Будешь летать, знакомиться. Тебе даже никого соблазнять не надо. Сами на тебя кидаться будут. А ты только выбирай лучших да присматривайся, может кого и убедишь жениться.

– А кто у тебя свояк? Он откуда все это знает?

– Да, Николай из синего дома по Кирова. Он же там на трапе работает. Все новости про аэропорт знает. Ну давай еще по тридцать за твою удачу и перемены к лучшему!

– А что сама не устроишься?

– Поздно мне. Я интересовалась. Только до 28 лет берут. А мне уже скоро тридцатник. Да у меня и так все на мази. Муж есть. Не пьет, не курит. Работящий. Сына обожает. Меня слушается. Сейчас вот еще немного подкопим и будем думать брать в ипотеку квартиру или попробуем свой дом строить. Если только один Кирюша будет, тогда трешки хватит. А если еще кто родится, то дом нужен.

– А что, уже есть наметки на следующего?

– Нет пока. Думаем. Ну так что? Поедешь записываться? Тут быстро надо. А то наберут и начнут морды воротить от нас таких красивых.

– А что бы и не съездить? В понедельник возьму отгул и скатаюсь, – Наташа решительно рубанула воздух.

В окошко кто-то часто постучал. Как будто кошка поскреблась. Женщины обернулись на темное стекло. Наташа пригляделась и отшатнулась: – Он!

– Игорёха твой, что ли? Неудачник? – Женя распахнула окошко, – А, сучёныш заявился! А ну уёбывай быстрым шагом, а то я тебя нечаянно кочергой уебу!

Игорь за окном опешил, – Мне бы с Наташей поговорить… – промямлил он.

– А хули тут говорить? Наташка, дай мне ружье со стены, сейчас я ему его блядские яйца отстрелю! Давай говорю, пока не убежал!

Ружья у Жени не было, но угроза все равно подействовала, и в окно донеслись частые удаляющиеся шаги по скрипучему снегу.

– Всё! Больше не сунется! Давай еще по пятьдесят за нашу победу!

Утром приехала уставшая и издерганная работой мать. Поблагодарила Наташу за приготовленный завтрак и легла отсыпаться. Наташа позвонила на фабрику и попросила отгул. Цель уточнять не стала. Мало ли для чего молодой женщине может понадобиться свободный день?

В понедельник Наташа в обычное время отъезда из дома приоделась, причесалась, накрасилась. С удовлетворением от результата осмотрела себя в зеркале.

«Если подгадать к Зарубинской электричке, для которой Зарубино – начальная станция, то можно ехать вполне с комфортом и, даже выходя на «Взлетной», не придется поправлять помятую в давке одежду и прическу. Впрочем, вариантов масса. Можно и до Домодедова доехать, а там перепрыгнуть на аэропортовскую». – размышляла она о предстоящей поездке. Снега навалило столько, что Наташа с трудом преодолевала наметённые за ночь сугробы. Время до Зарубинской быстро истекало, а тут еще выстроилась очередь в билетную кассу!

«Придется через пятнадцать минут ехать на проходящей. А это значит в давке. Скорее всего, в тамбуре. Опять какой-нибудь малолетний идиот полезет щупать», – ворчливо размышляла Наташа, поднимаясь на мост через железнодорожные пути.

Вдали сквозь редкую снежную завесу показался яркий прожектор электрички. Люди начали перемещаться, стараясь занять место у края платформы там, где обычно открываются двери вагона. Машинист свистнул, призывая пассажиров думать о безопасности, а не о возможности первым заскочить в теплое нутро вагона. Наташа, как и ожидала, оказалась в тамбуре. «Да оно и к лучшему, – подумала она, – все равно выходить через три остановки».

Вплотную, лицом к ней оказался молодой человек в недорогой куртке и спортивной шапочке. Наташа двумя руками прижала к груди сумочку, как бы защищаясь ею от молодого человека. Электричка дернула и молодой человек, неловко переступив, навалился на Наташу. При этом, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, он поднял руку, но только ладонью надавил Наташе на грудь. Наташа выразительно посмотрела на нахала, подвигала плечами и взяла сумочку еще выше, чтобы гарантировать свою неприкосновенность от посягательств.

– Извините, я не хотел… – выдавил из себя молодой человек и густо покраснел.

– Держаться надо за поручни, а не за меня, – отрезала Наташа.

– Я постараюсь дотянуться, – пообещал он.

Наташа поджала губы. Поезд набрал ход и шел ровно, немного раскачиваясь из стороны в сторону.

– Вы поймите, я не специально. У меня протез неважный. Не всегда удается балансировать без поддержки.

Наташа посмотрела на парня с интересом. Свои приставания к ней еще никто не оправдывал плохим протезом. Поезд начал резко тормозить. Теперь уже Наташа, потеряв устойчивость, навалилась на молодого человека. – «Теперь вы меня извините» – сказала она, посмотрев в улыбающиеся глаза молодого человека.

– Вот видите, у нас сегодня как в цирке, то я валюсь, то вы. Давайте, держитесь за меня, а я попробую дотянуться до поручня.

– А у вас действительно протез? А то я думала, что просто вы ко мне так оригинально подкатываете?

– В Афгане стопу оторвало, вот уже скоро пятнадцать лет, а все никак не обзаведусь нормальной подпоркой. Я на «Взлетной» выхожу. Еду на работу в аэропорт. А вы?

– Мне тоже в аэропорт. А вы там кем работаете?

– Сейчас сижу у монитора. Чемоданы проверяю

– А я уж думала, вы как Маресьев, – опасно пошутила Наташа.

– Я бы смог. Да вот, опоздал на шестьдесят лет.

– А я попробую в «Русские Крылья» устроиться. Говорят, там проводниц набирают. Не слышали?

– Как же! Слышал. И даже одну кандидатку проводил в их отдел кадров. Могу и вас поводить.

– Буду вам премного благодарна! – обворожительно улыбнулась Наташа, испытывая облегчение, что ее глупый намек на Маресьева не обидел молодого человека.

Динамик из салона в тамбур хрипло донес: «Станция Взлетная». Народ зашевелился активнее, готовясь покидать электричку и заранее продумывая пути просачивания сквозь плотно спрессованные тела тех, кому на «Взлетной» не выходить.

Когда двери распахнулись, оказалось, что выходят многие, и Наташа с молодым человеком оказались на платформе почти без потерь и утрат во внешнем виде. Молодой человек еще и успел галантно подать Наташе руку.