Небо и море

И наконец, вершиной моей коллекции игрушек в Челябинский период жизни стал изумительный трактор. Оранжевого цветя, на гусеницах, с четырехцилиндровым мотором, в прозрачных цилиндрах которого двигались вверх-вниз, освещенные розовым светом, поршни.

Трактор стоял на полке в магазине игрушек. Стоил баснословно дорого, что-то около шести тогдашних рублей. Периодически, когда меня забирала из садика бабушка и вела к себе домой, мы заходили в тот магазин, и обычно, бабушка покупала мне очередную копеечную однодневную машинку. Я был благодарен бабушке за подарки, но всегда подолгу стоял, разглядывая волшебный трактор.

И вот однажды, по какой-то причине меня забрал дед. Естественным образом мы зашли в магазин.

– Ну что Митя, выбирай что сегодня купим, – опрометчиво предложил дед.

– А можно трактор…? Просто посмотреть?

– Наверно, можно. Сейчас спросим. Девушка! Покажите ребенку вон тот трактор, пожалуйста.

Продавщица осторожно, как огромную ценность сняла трактор с полки.

– А батарейки к нему круглые или квадратные? – поинтересовался дед.

Я их дальнейший разговор не слушал. Старался поскорее рассмотреть, потрогать и запомнить побольше деталей. И как мотор включать, и как поршни в нем бегают, и как включаются фары и как крутятся настоящие гусеницы.

– Ну что Митряс, рассмотрел? Подходит тебе? Берешь?

Я не понимал слов. Просто решил, что уже уходим и пора прощаться с трактором. Я протянул трактор продавщице.

– Бери мальчик, он твой. Дедушка купил его тебе, – улыбнулась продавщица.

– Пойдем-пойдем, бери трактор и пошли, а то дома баба Лиза с ужином заждалась, – легонько подтолкнул меня к выходу дед.

– Дед Боря, а ты правда его мне купил? – мне трудно было поверить в свою удачу, – На день рождения?

– Нет, до дня рождения тебе еще далеко. Просто так купил. Потому что я тебя люблю.

Вообще-то, поведением в магазинах я отличался в очень плохую сторону. Мама говорила, что для меня было в порядке вещей требовать себе игрушку, катаясь по полу в магазине и истошно вопя «Хочу!!!» Но вот я этого не помню. Помню себя божьим одуванчиком и послушным ребенком.

В конце 1965 года в Челябинск завезли бананы. Их продавали всюду, как картошку. И в гастрономах и даже с лотков на улице как мороженое. Родители сами ели заморские фрукты и меня изобильно ими кормили. Однажды мой желудок не выдержал, я долго страдал на горшке. В следующий раз я откусил банан лет через тридцать, а до того даже запах бананов был мне ненавистен.

В детстве я здоровьем не очень отличался. Мама меня периодически поила рыбьим жиром, который я любил настолько, что просил вторую ложечку и потом тщательно ее облизывал. Поили меня какими-то витаминными настойками и даже кагором. От кагора я спал и набирался красных кровяных телец. В садике всю нашу братию каждое утро поили из специальных аптечных мензурок дрожжевым напитком. Мы выстраивались гуськом в затылок, подходили и по очереди брали каждый по мензурочке. В дрожжах «витамин А, а может Б», как говорила нянечка, рекламируя напиток.

Детский сад, в который меня водили, располагался в типовом двухэтажном здании с широким крыльцом посередине. С двух сторон крыльцо украшали белые гипсовые олени с оленятами. Здание было построено еще задолго до эпохи хрущевского минимализма и упрощенчества и в его облике сохранились элементы приятных архитектурных излишеств, которые придавали садику уютный домашний вид.

В декабре 1964 года было не очень морозно, снег лепился, и кому-то из воспитательниц пришла в голову замечательная идея дополнительно украсить к Новому году территорию детсада снежными фигурами. Долго обсуждали, что же именно получится создать силами непрофессиональных скульпторов. Предложений было много: и Деда Мороза, и китайского дракона, и крепость, и просто снеговика. В итоге, после жарких прений и реальной оценки собственных сил, остановились на двух больших шарах по сторонам дорожки перед крыльцом и как раз перед оленями, установленными немного выше. Но, чтобы шары не напоминали такие же, как в соседнем парке, их решили украсить цветными льдинками из замороженной разноцветной воды.

Утром, приведя своих чад в садик, мамы ахнули! Действительно, вышло красиво! Белый снег словно весело смеялся красными, синими, зелеными квадратиками льда. Снежные шары стали похожи на большие сахарные головы, утыканные пестрыми леденцами.

К сожалению, дети, дождавшись прогулки, поняли намек на леденцы буквально. Очень скоро все льдинки в пределах досягаемости детских ручонок оказались выколупанными и съеденными.

Во избежание простудных заболеваний, заведующая распорядилась выковырять оставшийся цветной лед и просто посыпать шары бумажными конфетти.

В Челябинске делали отличное мороженое, и мама не упускала возможности купить себе брикет в вафельной обкладке. Я любил эскимо, но в силу нередких простуд, эскимо мне заменяли творожные сырки в шоколаде. Вид такой же, вкус тоже примерно похож. Если осознать, что ничего другого все равно не будет, то было легко смириться со злодейкой-судьбой и с аппетитом есть эрзац-эскимо. Особенно это легко получалось, когда идешь из магазина по снегу. Сырок холодный – вполне себе мороженое.

Иногда раз в месяц, иногда – чаще, в гости к бабушке приводили ее внуков Игоря, Наташу и меня. Однажды зимой 1964 года в маленькой дедовой квартире собралась вся его семья. Я с папой и мамой, Игорь которому скоро было бы уже шесть лет с отцом Виктором и мамой Тамарой. Восьмилетняя Наташа с папой Лешей и мамой Валей. Ну и конечно хозяева – дед Борис и бабушка Лиза.

Было шумно и весело. У бабушки с дедом была не очень большая двухкомнатная квартира, но на один вечер места хватило всем. Взрослые разговаривали и играли в карты за круглым столом. Дети возились на дерматиновом диване с бабушкиными фарфоровыми слониками, иногда пытаясь смотреть непонятную передачу на маленьком экране большого телевизора.

Но интереснее всего в бабушкиной квартире было играть в прятки!

Под кроватями в спальне были сложены чемоданы с вещами. Если спрятаться за ними и сидеть тихо, никогда в жизни никто тебя не найдет. В кладовке было удобно затаиться за ящиком с дедовыми инструментами. Можно залезть в шифоньер или спрятаться за золотистой бахромой скатерти, свисающей со стола. Но когда тебя начинают находить даже в этих надежных местах, приходится придумывать новые и неожиданные.

Замечательные места были на кухне. Там у бабушки стояла белая печь. Рядом с ней ящик с углем, а напротив стол и комод с посудой. Но, к сожалению, прятаться там нельзя. Лезть в комод и за угольный ящик строго-настрого запретили родители. В комоде посуда, а в ящике с углем таилась опасность получить свое чадо в костюме трубочиста.

Зато в закутке, в кладовке, сложены щепки для растопки печи. Для приличного вида куча прикрыта старым покрывалом. Если залезть под покрывало и притвориться щепкой, можно спокойно ждать, пока водящий не станет сдаваться. Вот я и придумал спрятаться именно там. Когда Наташа договорила «Кто не спрятался, я не виновата!» я быстро залез под покрывало и уселся на кучу щепы.

Вдруг, как будто пчела ужалила в попу. Я с криком подскочил. Захотелось выскочить и убежать из такого негостеприимного убежища, но даже просто идти было очень больно. Здоровенная заноза порвала мои сатиновые штанишки и глубоко воткнулась в мягкое мясо.

Все сразу громко заговорили, забегали, засуетились. Заохала бабушка, мама подхватила меня на руки, тетя сердито выговорила Наташе, что игра не доводит до добра, а дед, как опытный фронтовик, потребовал показать рану. Папа с дядей Виктором убежали к управдому звонить от него в дежурную больницу.

Аккуратно, чтобы не задеть раненую попу, мама одела меня в теплые штаны и шубу. Побледневшая тетя прижала руки к сердцу. Дядя Леша взволнованно закурил на кухне в форточку.

Наташа и Игорь стояли в сторонке, и сочувственно смотрели на мои сборы в дорогу.

– Вырезать занозу будут, – со знанием дела сказала Наташа. Услышав слово «вырезать», Игорь сморщился и опасливо потрогал свою попу.

Наконец в дверь залетел папа, схватил меня, одетого и замотанного шарфом и, гремя санками по мраморным ступеням, мы втроем с мамой и папой устремились на улицу. Мама, на ходу застегивая пальто, едва успевала за прыгающим через две ступеньки папой.

По звонкому укатанному снегу папа почти бегом повез санки с пострадавшим в больницу. Мне приходилось сидеть на одной половине попы. Было неудобно и немного больно, но приходилось терпеть. Я уже знал, что мальчикам неприлично плакать. И конечно, было очень интересно узнать, как это из попы можно вырезать занозу?

В белом больничном кабинете медсестра первым делом восхитилась мужеством молодого человека! Понятно, что после этого молодому человеку плакать совсем расхотелось. Я начал показывать, что мне совсем не больно и не страшно.

Пока хирург вынимал из попы занозу, я успел рассказал медсестре и про прятки у бабушки, и про детский сад, и про маму, и про папу. Когда я ответил на последний вопрос, врач прилепил пластырь на ранку и сказал, что до свадьбы заживет.

Так я и не узнал, как вырезают занозы.

Весной 1965 года часто случались ранние оттепели. На солнечных местах уже в марте появились проталины и там начала пробиваться зеленая травка. В один из таких необычно теплых дней мама и папа вели меня четырехлетнего домой из детсада. На вечерних апрельских улицах торговали бананами и еще чем-то привезенным из теплых стран. Я уже успел объесться бананами и недовольно морщился, когда ветерок со стороны фруктового лотка приносил их сладковато-тягучий аромат.

А вот, например, арбуз… Какой он?

В букваре на странице с буквой «А» нарисован такой красивый полосатый арбуз со стоящей рядом яркой красной долькой! Когда мама спрашивала, какая это буква, то думалось совсем не о букве, а о чем-то необычайно вкусном сладком-сахарном и не таком нудном как бананы.

Вдруг издалека, из темноты аллеи ветерок принес что-то свежее, новое и необычное. Я непроизвольно замедлил шаг, повиснув на руках мамы и папы.

– Что случилось, Димочка? – спросила, наклонясь мама.

– Мама, арбузами пахнет!

– Арбузами? – мама с папой недоуменно переглянулись.

– Арбузам еще рано, – сказал папа. – До них еще месяца четыре, а то и пять. Вот вырастут – обязательно купим.

Теперь все понятно. Арбузы уже есть! Но они пока еще малюсенькие, спрятались под прелой прошлогодней листвой и пахнут. Осталось потерпеть немного, они вырастут большие, превратятся в тяжелые зеленые арбузищи! И когда их запахом пропитается не только эта весенняя аллея, но и весь город, вот тогда и настанет арбузное время. И самый большой, самый красный и самый душистый арбуз папа принесет домой.

А пока в теплом влажном весеннем воздухе разлит сочный запах приближающегося арбузного лета.