От Валентина до Валентина

«Начал с того, что отменил отчество, потом выеб, впрочем, классно выеб, пятерка ему за секс. А теперь вот перешел на ты с целым начальником департамента. Силен, медвежище! И хуй у него как граненый стакан. Такой же короткий, и такой же толстый. Итак, сегодня меня сношали граненым стаканом», – весело думала Наташа, блаженно подмываясь на шефском биде. Она вышла с румянцем и счастливой улыбкой на лице.

– Наталья Владимировна, проходите, разделите со мной второй завтрак! – громко, очевидно в расчете на секретаршин слух, пригласил Мишин.

«Смешной какой! Такой медведь, а все кого-то стесняется», – улыбнулась Наташа и, шаля, ответила в тон: «Сейчас-сейчас Сергей Анатольевич! Вот только отчетные графики соберу!»

Они сидели за столом, ели круассаны с конфитюром и шоколадом, запивали все это остывшим кофе и счастливо хихикали, как нашкодившие и не попавшиеся дети. Наташа, глядя на большого Мишина, удивлялась тому, что такой человек оказывается умеет так непритворно радоваться просто от успешного соблазнения очередной бабочки, которая, по правде сказать, и не думала сопротивляться.

– Сергей Анатольевич, – все так же громко обратилась Наташа, – вот вы обещали всяческую помощь при решении моих производственных проблем.

– Я? – округлил глаза Мишин.

– Вы знаете, мне и моим подчиненным приходится много ездить по складам, по встречам. Машин у нас пока нет. Тратимся на такси. Согласитесь, было бы смешно ехать на городском автобусе решать миллионные проблемы.

Мишин сидел с непережёванным куском во рту, не понимая, это всё ещё игра «Обмани секретаршу» или уже вполне себе подача официального рапорта?

– Не могли бы вы дать команду в финансовый отдел, увеличить нам фонды на транспорт хотя бы процентов на пятьдесят?

– Да, да, конечно, я распоряжусь. – Мишин всё ещё оторопело улыбался, понимая, что его красиво развели. Пусть на копеечную сумму. Дело не в деньгах. Сама лёгкость решения проблемы заставляла Мишина восторженно глядеть на Наташу, видя в ней не просто обворожительную женщину, но и вполне себе состоявшуюся бизнес-вумен, умную, вероятно расчетливую и не исключено даже в чем-то опасную. Все эти ощущения и мысли Мишин сейчас вряд ли сформулировал бы. Если бы его сию секунду попросили отрекомендовать Наташу, он дал бы ей восторженную и исчерпывающую характеристику: «Классная баба!»

После затянувшейся аудиенции у начальника Наташа поднялась к себе на этаж, прошла в кабинет, разложила на столе подготовленные предложения по договорам, а сама встала перед зеркалом, укладывая щеткой волосы и поправляя в макияже видные только женщинам мелкие недочеты. Начальница должна выглядеть безупречно, чтобы у подчиненных не было даже малейшего повода усомниться в том, что она практически все время на работе напряженно думает о коммерческом успехе, и оставшиеся пять минут каждого часа посвящает думам о Родине.

Когда за Наташей закрылась дверь, Мишин позвонил Краснолицему и с интонацией радостного превосходства сообщил: «Антоша, всё – один-один в мою пользу!» Антон Павлович коротко ответил: «Признаю» и повесил трубку.

Весна в Москву ворвалась бурно, без предупреждения. Еще вчера под серым небом ветер играл снежными змейками по укатанной ледяной корке, а сегодня вовсю шпарит солнце, сугробы почернели и осели в грязь. По мокрому асфальту суетливо зажурчали струйки талой воды. Да и сам ветер, еще вчера сердитый, по-зимнему холодный, безжалостно трепавший беззащитные плети берез, сегодня те же березовые плети ласково теребит, побуждая их проснуться, порадоваться теплу и солнцу, приготовиться одеться в зеленый весенний наряд.

Город пропитался ощущением радости и возрождения. И даже по крышу грязные автобусы и автомобили не сильно портили веселый праздник прихода весны, ну хотя бы потому, что чистыми автобусы в Москве бывают лишь иногда, летом, по великим праздникам.

У Наташи жизнь вошла в ровную рабочую колею, иногда позволявшую ей немного «вильнуть» в сторону. Соседка Женя была просто провидицей, когда предполагала наличие в аэропорту богатого выбора влюбчивых пилотов и инженеров. Периодически случалось, что кто-то из небесных романтиков вдруг приносил Наташе букет или коробку конфет. Они некоторое время интересно беседовали, совершали совместные походы в аэропортовскую столовку для персонала. Иногда эти встречи заканчивались после работы в Наташиной комнате отдыха.

Наташа и ждала такие встречи и боялась их, потому что почти всегда, когда человек начинал ей нравиться чуть больше, чем просто партнер для секса, она намеком давала понять, что готова к более серьезным и ответственным отношениям. Как правило, после недолгих раздумий партнер исчезал. И вообще, старался по минимуму светиться в тех местах, где можно было бы предполагать появление Наташи.

С одной стороны, это было объективно. Наташа заводила романы с людьми «за тридцать», а среди них процент неженатых или разведенных был исчезающе мал. И конечно, почти никто не собирался вот прямо здесь и сейчас разводиться со своими женами, взваливать на себя груз проблем с детьми и алиментами. Да и в целом, подавляющее большинство мужчин спокойно жили в семьях, любили жен, но при этом не видели ничего предосудительного, чтобы иногда попробовать свежатинки, нежного комиссарского тела, так сказать.

Наташу даже такая ситуация вполне устраивала, так как она была еще молода, красива, умна и при заметной должности. Она помнила еще со школы философский закон перехода количества в качество и верила, что скорее раньше, чем позже обязательно найдется достойный принц, который увезет ее в счастливые дали на своем белом мерседесе или белом аэробусе, и у них будет много обворожительных детей, и они будут жить долго и счастливо и умрут в глубокой старости в один день. Желательно, обнявшись.

Из Еревана, под флагом дочки «Русских крыльев» прилетел первый рейс на аэробусе А320. На маленький митинг по поводу встречи первопроходцев у главного входа собрались все, кто был оповещен, кому в обед нечего было делать, а также существующие всегда и везде любительницы самолетов и красивых молодых капитанов. Наташе тоже захотелось взглянуть на героя.

Командир Александр Силин представил самолет и рассказал о его неоспоримых достоинствах и преимуществах по сравнению со старичком Ту-154. Силина слушали восторженно и аплодировали стоя. Совсем бы не помешали назойливые любители автографов, но как-то так случилось, что ни у кого в нужный момент не оказалось под рукой плаката или хотя бы буклетика с изображением самолета с оранжевым хвостом.

Наташа, уже совершенно освоившись с ролью человека, на которого смотрят с восхищением и слушают внимательно, подошла к покорителю Кавказского хребта и спросила: «Александр, по карте я смотрела, что ваш маршрут пролегал прямо через Кавказские горы, чуть ли не в самой высокой их части. Скажите, вы видели Эльбрус, и еще – вы ощущали волнение, когда летели на большой высоте над такими высокими горами?»

Силин, прежде чем начать говорить о мужественном экипаже и командной работе, вежливо, по-офицерски спросил: «С кем имею честь?» Наташа слегка опешила от такого белогвардейского политеса, но быстро нашлась и, округлив в восторге глаза, промолвила: «Наталья, начальница департамента». Она не стала уточнять какого именно департамента. Это было бы длинно и ни к месту. Александр, увидев лучащиеся глаза Наташи, тоже немедленно понял, что ни должность, ни место работы не имеют значения, когда на него, как на героя, смотрит такая женщина.

Повернув лицо к ожидавшей ответа массовке, Александр поведал о стратосферной высоте полета, о закрытом облаками Эльбрусе и об очень колючих с виду Кавказских хребтах. Публика зааплодировала. Капитан коротко поклонился и попросил отпустить его и его экипаж в гостиницу на отдых после сложного полета.

Встреченный тепло и местами даже восторженно, Саша Силин пребывал в счастливой уверенности в своей неотразимости. Наташа же просто играла и даже позволяла себе чуть-чуть переигрывать. Статный высокий Александр ей безусловно нравился, но было непонятно, он тоже просто играет на публику роль Чкалова или на самом деле верит, что он уникум?

Чтобы развеять свои сомнения, да и просто ради приятного, и возможно, полезного знакомства, Наташа дала Александру свою визитку, пригласив его заходить в любое время на чашку кофе.

Саша не заставил себя долго ждать и уже часа через два, которые он потратил на душ и короткий освежающий сон, постучался в дверь Наташиного кабинета. На Саше были узкие голубые джинсы, белая водолазка с высоким горлом. Поверх нее был надет хороший кремовый замшевый блейзер. Девушки из рядового состава департамента в полуоткрытую дверь завистливо проводили голубоглазого красавца взглядами.

– Здравствуйте еще раз, Наталья Владимировна. Я весь к вашим услугам. – Саша испытующе посмотрел в глаза Наташи, – Надеюсь, я не сильно отвлекаю вас от работы. Зато могу рассказать про Ереван, Арарат, Севан и бастурму. Хотите?

– Бастурму хочу, – рассмеялась Наташа. – А еще про что можете рассказать?

– Ну, у нас широкая маршрутная сеть. Правда, в основном на Кипр и во Францию. А еще в Новосибирск и конечно сюда к вам.

– Ладно, давайте начнем с самого романтичного в вашем списке. Расскажите про армянскую жемчужину Арарат. Правда, что там на вершине обломки Ноева ковчега нашли? Вы их с высоты видели?

– Арарат, Наталья Владимировна, только номинально и в мечтах армянский. Это давно турецкая территория. Армяне на Арарат только облизываются, да в качестве фиги в кармане называют Араратом свои посредственные коньяки. Вы пробовали их продукцию в сравнении с коньяками из Коньяка?

Наташа замерла от изумления, слушая Александра. Мало кто из пилотов мог так свободно, интересно и грамотно говорить. Саша излагал прямо как диктор центрального телевидения. Он не использовал слова дважды, в его речи не было паразитов и мычания. Он спокойно и привычно говорил красивым русским языком. «Все-таки есть в нем белогвардейское прошлое», – улыбнулась своему предположению Наташа.

– Александр, вы так плавно рассказываете, не запинаетесь, не задумываетесь. Это от того, что вам где-то приходится выступать перед публикой?

– Что вы, Наталья Владимировна, выступаю только перед пассажирами, когда говорю им о высоте полета и температуре за бортом. У меня хобби. Писательство. Но я бы точнее сказал – графоманство. Наверно, в этом причина.

– А в чем разница? Я понимаю, что термин «графоманство» звучит как-то обидно. И все же?

– Писатель – это человек, который пишет и этим зарабатывает. А графоман – это человек пишущий не ради денег, а ради ощущения, что он литератор. Вот я – типичный графоман. Начал писать свои опусы ещё в лётном училище. Понятно, что в СССР их никто не публиковал. Потом писал «в стол», а последние годы публикую рассказы на литературных сайтах, созданных для моральных калек вроде меня.

– И о чем ваши, как вы изволили назвать их, опусы?

– Да все о том же. Небо, самолеты. Ничего героического. В заслугу себе могу определить только то, что всячески избегаю официоза и пафоса.

Наташа таяла от обилия редко используемых в обыденной речи терминов. Саша представал перед ней Лермонтовым, Львом Толстым и Довлатовым одновременно. Живой писатель сидел в ее кабинете, улыбался и свободно говорил о своем творчестве. И неважно, что он из скромности называл себя каким-то графоманом!

– Александр, а можно где-то почитать что-нибудь из ваших произведений?

– Есть на разных сайтах. Есть на Самиздате, есть на Прозе. Наберите в окошке «Автор» Александр Силин и попадете на страничку с моими работами.

– Я обязательно почитаю ваши рассказы! А есть что-то про нашу компанию, или хотя бы про ваше отделение? Про пилотов, какие-нибудь интересные истории из их лётной жизни?

– Этого добра навалом. Но знаете, эти вещи на любителя и, в немалой степени, они ориентированы на людей из мира авиации, даже скажу больше – из мира непосредственных полетов и управления самолетами. На мой взгляд, есть интересные вещицы, но вам они могут показаться непонятными и скучными.

– А с чего советуете начать чтение, чтобы и интересно, и понятно?

– Попробуйте «Небесный Walker». Это для широкого круга.

– Вы удивительный человек! Я не ожидала. Правда! Вы не будете против, если я буду вместо длинного «Александра», называть вас просто – Саша?

– Именно это я и сам хотел предложить, но все не решался. Тогда вы – Наташа?

– Да, друзья меня так зовут.

– Наташа, время к шести, вы до какого времени на работе?

– Обычно, если никакой запарки нет, в шесть тридцать начинаю сворачиваться. А что, есть план?