Хлеб и война. Как Сталин накормил народ

Возвратившись в Казань, я с головой окунулся в водоворот текущих дел.

Шел декабрь. Морозы прибавили трудностей и огорчений. Население нуждалось в топливе, теплой одежде, в продовольствии. Руководители районов, директора заводов и фабрик упрекали Наркомторг в нежелании считаться с условиями, в которых им приходилось работать. Они полагали, что несправедливо занижаются их заявки на товары, жаловались во все инстанции на неправильность в распределении фондов. Требовалась большая выдержка, чтобы сдержать этот натиск и не поддаваться субъективным соображениям. В самом деле, как можно удовлетворить всех, если располагаешь половиной того, что нужно? Быть добрым легко, когда все есть. А если не хватает самого необходимого, как быть? По сути дела, то была не торговля, а распределение, только без карточек.

В. И. Ленин говорил: «Когда речь идет о распределении продовольствия, думать, что нужно распределить только справедливо, нельзя, а нужно думать, что это распределение есть метод, орудие, средство для повышения производства». Этим указанием мы и руководствовались. Кстати, как показывает опыт, требования, жалобы исходят чаще от тех, кто меньше заботится об изыскании ресурсов на месте и их рациональном использовании.

Время шло. За бесконечными делами я забыл о разговоре в Москве о моем возможном переводе. Но вот в начале января 1939 г. раздался звонок: меня извещали о назначении народным комиссаром торговли РСФСР и вызывали в Москву.

Совет народных комиссаров РСФСР состоял из людей, назначенных на руководящие посты в 1938–1939 гг. Председателем Совета народных комиссаров РСФСР был В. В. Вахрушев – человек энергичный, крутой, беспокойный. Он уделял много времени развитию местной промышленности и промкооперации. В торговых вопросах Вахрушев разбирался слабо. Но это не мешало ему помогать Наркомторгу изыскивать товарные ресурсы, поощрять те организации и предприятия, которые выпускали добротные и красивые изделия. Он часто включал в повестку дня Президиума Совнаркома вопросы о качестве товаров. Как-то я рассказал ему, что поступает много жалоб на плохое качество бритв, выпускаемых Павловской артелью промкооперации. В те годы лезвий для безопасных бритв изготовлялось мало, да и лезвия те больше царапали кожу, чем брили. Большинство мужчин пользовались бритвами Павловской артели.

Мое сообщение обеспокоило Василия Васильевича. Он распорядился вызвать руководителей артели и одного-двух мастеров, изготовляющих бритвы, в Совнарком. На вопрос Вахрушева, что произошло, почему качество бритв плохое, седоусый мастер ответил: сталь не та, при обработке крошится. Из нее и лучший мастер не сделает порядочной бритвы.

– Но есть и наша вина, – чистосердечно признался мастер. – Ручки делаем грубые, держать в руке бритву неудобно. К тому же все они одного цвета, никакой привлекательности.

– А это почему?

Мастер посмотрел на своего председателя артели, ожидая, что он ответит, но тот молчал. Тогда он, не торопясь, проговорил:

– Все спешим план перевыполнить.

Председатель артели смутился и стал объяснять, что квалифицированных рабочих не хватает, а план надо выполнять.

– Ваша бритва с утра портит настроение всем, кто ею пользуется, а это почти половина населения страны, – сердито прервал его Вахрушев. – Вы приносите больше вреда, чем пользы, таким выполнением плана.

Совещание кончилось тем, что принято было решение запретить выпуск бритв до тех пор, пока артель не сумеет восстановить былую славу. Вахрушев предложил изготовить несколько бритв из лучшей стали, с красивой и удобной ручкой, лезвие украсить золотой линией в виде молнии, которая должна служить фирменной маркой. Когда новые бритвы были изготовлены и показаны Вахрушеву, он дал указание передать их в парикмахерские и собрать от мастеров отзывы. После тщательной проверки образцы для массового изготовления бритв были утверждены. Для этого потребовались отборная сталь, немного золота и пересмотр цены. Решить эти вопросы тогда было довольно сложно, но благодаря настойчивости Вахрушева артель получила все, что ей требовалось. Вскоре павловские бритвы вновь обрели широкую популярность.

* * *

В марте 1939 г. проходил XVIII съезд партии. Наркомы РСФСР, недавно назначенные на эти посты, получили приглашение участвовать в работе съезда. Мимоходом скажу, что, поднявшись по большой мраморной лестнице на второй этаж, мы увидели большую картину, висевшую на стене у входа в Георгиевский зал. Царь Александр III в военном мундире стоит в центре обступивших его волостных старшин. Самодержец и его окружение показаны в солнечном свете, могущество царя кажется незыблемым. А в зале – люди, свергнувшие царя и ненавистный режим монархии, строящие новое общество.

Мы задумались над тем, почему столь не согласующаяся с обстановкой картина выставлена на видном месте в здании, где проходят съезды Коммунистической партии? Ответ напрашивался один: автором полотна был знаменитый русский художник Илья Ефимович Репин. Конечно, нельзя не отдать должное таланту художника, но нам казалось, что эту картину следовало бы перенести в другое место. Картина не была созвучна ни со временем, ни с обстановкой. Позднее эту картину перенесли в Третьяковскую галерею, а на ее место поместили другую – «Выступление В. И. Ленина на III съезде комсомола», написанную художником Б. В. Иогансоном.

Осмотрев величественный Георгиевский зал, мы заняли места в зале заседаний и с нетерпением стали ждать открытия съезда. Нам хотелось увидеть членов Политбюро, Сталина, услышать их выступления. Избраны президиум и комиссии съезда. Слово предоставляется Сталину. Из-за стола президиума поднялся среднего роста, с энергичным лицом человек. Он неторопливо взошел на трибуну, налил в стакан воды, сделал глоток и начал доклад. Говорил Сталин с небольшим акцентом, дикция его была четкой, речь неторопливой. На особо важных местах доклада он делал ударения. От написанного текста не отступал, но впечатление было таким, что он говорит, не придерживаясь текста.

В докладе говорилось, что за отчетный период с XVII партийного съезда 1934 г. на руководящие посты по государственной и партийной линии выдвинуто более 500 тыс. человек. Это были, как правило, люди, имевшие по тем временам хорошее образование, глубокие знания в своей профессии, но не имевшие опыта управлять государственными делами в масштабе области, республики и тем более страны. Чтобы приобрести такой опыт, требовалось время. Центральный Комитет партии знал, что обновление личного состава в партийном и советском аппарате, в хозяйственных организациях, в вооруженных силах имеет сильные и слабые стороны.

В Отчетном докладе говорилось, что у выдвинутых партией молодых кадров нет опыта, закалки, умения быстро ориентироваться, но у них есть чувство нового – драгоценное качество для каждого коммуниста. Надо поддержать пришедшую к руководству молодежь в ее стремлении совершенствовать управление государственными делами.

И надо сказать, что в годы войны и послевоенной разрухи, когда требовалось решать многие дела без промедления, работать по 16–18 часов в сутки, молодые коммунисты, выдвинутые партией на посты директоров заводов, секретарей обкомов партии, наркомов и другие важные посты, работали инициативно, смело, брали на себя полную ответственность за новаторские решения.

О развитии промышленности в докладе было сказано немного. За отчетный период промышленная продукция возросла более чем в 2 раза. Преимущества социалистической системы хозяйства дали возможность завершить реконструкцию многих промышленных предприятий и оснастить их новой техникой. Это было крупным достижением молодого социалистического государства, если учесть, что в первые годы его существования советскому народу приходилось воевать с интервентами и белогвардейцами, преодолевать невероятные экономические трудности.

В докладе и выступлениях приводились данные, позволяющие сравнивать выпуск продукции в Советском Союзе и в других странах не только в абсолютных размерах, но и на душу населения. До этого таких сопоставлений не делалось. В справочниках, статьях, докладах давались сравнения по абсолютным размерам производства, что нередко приводило к ошибочным выводам. Возьмем такие цифры: СССР в 1938 г. произвел около 15 млн. т чугуна, а Англия – 7 млн. т. Если сравнить эти данные, то можно прийти к заключению, что у нас с чугуном дело обстоит лучше, чем в Англии. Но если эти тонны чугуна разложить на число жителей, то получается, что в Советском Союзе на душу населения приходилось 87 кг, а в Англии – 145 кг.

При обсуждении директив по составлению третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства (1938–1942 гг.) делегаты большое внимание уделяли увеличению выпуска товаров массового потребления. Розничный товарооборот в соответствии с директивами съезда должен был возрасти на 63 % и достигнуть 20,6 млрд. руб. в 1942 г.

Сильное впечатление на делегатов произвел доклад А. А. Жданова об изменениях в Уставе ВКП(б). Он сказал, что ходкая формула обвинения за «связь с врагами народа» в силу ее расплывчатого толкования широко использовалась перестраховщиками и клеветниками для расправы с честными людьми. Жданов призывал всех коммунистов вымести как мусор из партийного дома клеветников – этих праправнуков Собакевича, доживших до нашего времени, и быстрее ликвидировать рецидивы бездумного отношения к людям.

* * *

Вскоре после окончания съезда я вылетел на Урал и в Западную Сибирь для ознакомления с состоянием торговли. В Перми, Свердловске, Нижнем Тагиле и Новосибирске я столкнулся с фактами, знакомыми мне по Татарии. Картофель, овощи, заготовленные для снабжения населения, хранились в неприспособленных подвалах жилых домов и в деревянных ветхих хранилищах. Из-за плохого хранения большая часть овощей списывалась на корм скоту. Магазинов, столовых было мало. На одно рабочее место продавца приходилось 350–400 человек, из-за чего в магазинах были постоянные очереди.

Торги в большинстве своем были смешанные – они так и назывались «Смешторги», – осуществляли руководство магазинами, продающими промышленные изделия и продукты питания. Нехватка продовольственных товаров вынуждала директоров торгов сосредоточивать внимание сотрудников главным образом на завозе и размещении продуктов питания по магазинам. Нередко можно было видеть, как специалист, скажем, по текстильным товарам занимается завозом печеного хлеба по магазинам, ларькам и палаткам. Одежда, обувь продавались в небольших помещениях, ассортимент промышленных товаров был ограничен. Покупатель был вынужден обойти многие магазины, чтобы найти костюм или ботинки нужного размера. Условий для правильного хранения одежды, обуви не было. Торгующие организации почти не располагали собственными оборотными средствами, а пользовались банковским кредитом. Но кредит банки выдавали торгам только тогда, когда запасы товаров у них не превышали установленных планом размеров. Нередко торги, не имея средств, не оплачивали счета за поставленные товары.

Создавался замкнутый круг. План товарооборота не выполнялся потому, что не было выбора товаров, а в то же время многие изделия лежали на складах промышленных предприятий из-за неоплаты счетов торговыми предприятиями. Недостаток собственных оборотных средств у торгов и жесткое ограничение в пользовании кредитом сдерживали продажу товаров. В то же время Госбанк выдавал внушительные по размерам кредиты промышленным предприятиям под все товары, находившиеся у них на складах, а оборачивались они медленно. И только тогда, когда в кредитную политику были внесены изменения, деятельность торговых предприятий оживилась. Но это произошло позднее…

В магазинах отсутствовали многие вещи хозяйственного обихода. А раз их нет в продаже, надо требовать от Наркомторга – вот и вся мудрость. Сибирь и Урал покрыты лесами, но эти богатства использовались промышленностью, промысловыми артелями в крайне ограниченных размерах. В известной мере такое отношение к использованию местных ресурсов объяснялось недостатками планирования. Все, что изготовлялось в области сверх плана, полностью распределялось в центре. Причем нередко город, где промышленность перевыполнила план, ничего не получал, все товары вывозились за его пределы. Такой подход лишал местные организации заинтересованности в дополнительном изготовлении товаров и порождал иждивенчество.

Продажа свежих овощей, зелени начиналась в ряде городов в 9–10 часов утра. В летнее время это приводило к тому, что хозяйки нередко приносили домой увядшую зелень. Столовые открывались с 9 часов, а рабочие шли на работу в 7 часов утра, поэтому услугами столовых они не могли пользоваться. Было ясно, что распорядок работы столовых и магазинов надо менять. Но на пути решения этого, казалось бы, простого вопроса были немалые сложности. Областные Советы депутатов трудящихся не могли устанавливать часы торговли без согласования с Наркомторгом.

Розничные цены на многие изделия местной промышленности и артельного производства определялись в Москве. Распределение товаров между городом и селом также осуществлялось в центре. А кому как не местным органам власти виднее, когда и сколько выделить тех или иных товаров той или иной торговой системе с учетом конкретных особенностей? Излишнее вмешательство наркомата в повседневные дела исполкомов мешало им в работе. С таким мнением я вернулся в Москву.

* * *

Все, с чем мне пришлось столкнуться, я рассказал наркому торговли СССР А. В. Любимову. Он выслушал меня и с большим вниманием отнесся к выводам, которые сводились к следующему: предоставить Совнаркомам союзных республик право самим устанавливать розничные цены на ряд товаров; разрешить облисполкомам распределять товарные фонды между торгующими организациями, передать в ведение союзных республик специализированную сеть «Гастроном» и «Главунивермаг»; предоставить право Наркомторгу РСФСР распределять товары по областям России; форсировать разделение смешанных торгов, с тем чтобы одни обслуживали промтоварную сеть, другие – продовольственную; предоставить право облисполкомам устанавливать часы торговли применительно к местным условиям.

– Выполнение предлагаемых мер, – говорил я Любимову, – позволит развязать инициативу на местах и даст возможность освободить наркоматы от тех дел, которые могут с успехом решаться в союзных республиках, краях и областях. Повысится и ответственность республиканских Наркоматов торговли за выполнение плана товарооборота и руководство всеми розничными предприятиями республики.

А. В. Любимов после некоторого раздумья поддержал три последних предложения: о создании раздельных торгов; о передаче функций распределения товаров по областям Наркомторгу РСФСР; о предоставлении права областным Советам депутатов трудящихся устанавливать часы торговли без согласования с Наркомторгом.

С остальными предложениями он не согласился, считая, что вопрос о децентрализации еще не назрел и может привести к ослаблению торговой деятельности. Его заключение меня несколько удивило. «Как может он, хорошо знающий торговое дело, – думал я, – не соглашаться с элементарными требованиями республиканских и областных организаций?» У нас состоялся крутой разговор. Я отстаивал высказанные мною положения, доказывая их целесообразность. Любимов стоял на своем.

Прошло какое-то время, и я убедился, что одно из моих предложений, касающееся передачи права распределения товаров по всем назначениям облисполкомам, было поспешным. Многих товаров не хватало. Это обстоятельство обязывало строго дифференцировать размеры товаров, которые выделялись тем или иным зонам и отраслям хозяйства. Промышленные районы, стройки, предприятия, имеющие весьма важное значение для народного хозяйства, надлежало обеспечивать в первоочередном порядке. При централизованном распределении эта цель достигалась. Чтобы не допустить каких-либо перебоев в обеспечении рабочих ведущих отраслей промышленности товарами, требовалось централизованное распределение, и оно было сохранено…

Беседы с Любимовым для меня, молодого наркома, были весьма поучительны. Однажды он спросил меня, когда я читаю газеты. Я ответил: когда как, если утром не удается, то читаю вечером.

– Советую тебе, при всей занятости, обязательно читать газеты утром. Говорю это потому, – продолжал Любимов, – что я имел крупную неприятность по этому поводу.

И рассказал следующее.

– Как-то придя на работу, я, по установившемуся порядку, прежде всего стал просматривать почту, телеграммы с мест, сводки. Телефонный звонок прервал работу. Взяв трубку, я услышал голос Поскребышева: «Товарищ Любимов, позвоните товарищу Сталину». – Звоню. Сталин меня спрашивает, что я намерен предпринять по статье в «Известиях», где говорится о недостатках в торговле хлебом.

Я ответил, что газету не читал.

– А когда вы читаете газеты?

– Вечером, когда возвращаюсь домой с работы.

И в ответ услышал:

– Какой думающий министр читает утренние газеты вечером?

Трубка была опущена на рычаг.

– Сам понимаешь, каково было мое самочувствие, места себе не находил.

– Чем же дело кончилось? – спросил я.

– Прочитал эту злополучную статью. В ней приводились факты, что в ряде небольших городов образовались очереди у магазинов за хлебом из-за несвоевременного его завоза. Сообщалось также о плохом качестве хлеба и ограниченности ассортимента – один-два сорта. Все это, естественно, вызывало недовольство жителей этих населенных мест.