Цеховик. Книга 7. Большие дела

– Вот и не спорь тогда. Когда станешь львицей, тогда и будешь выступать.

Поговорив с Новицкой, пока есть время я иду с ребятами в ГУМ за покупками для родителей и для Наташки, а потом поднимаюсь в казино и целый день нахожусь там, общаюсь с Лидой и Баксом, делаю необходимые звонки. Работаю, в общем.

После обеда заваливается Абрам со своими дружками. Дружки идут просаживать деньги, показывая друг другу, кто самый богатый в Москве, а Мамука рассказывает мне как много мы подняли бабла в день открытия. Но это мне и так известно, разумеется.

– Слушай, Бро, ты когда уезжаешь, а? У меня знакомый из Ленинграда хочет с нами встретиться, он в Москве сейчас. Он был на открытии и хочет, чтобы у них тоже такое заведение появилось.

– Мамука Георгиевич, была бы крыша, а мы с вами всё сделаем в лучшем виде.

– Крыша? Помещение что ли? Так он как раз знает, где устроиться.

– Крыша – это не помещение, – улыбаюсь я. – Крыша – это тот, кто защитит это помещение и его обитателей от любой непогоды в области закона. Это Злобин. Вы тоже крыша в своём роде, но вы-то больше, чем крыша, вы ещё и реальный акционер, с живыми деньгами.

– А-а-а, – смеётся он, – крыша, молодец, Бро. Я тебя сначала недооценивал, думаю, зачем мне мальчишка, а ты мужчина, а не мальчишка. Молодец. Короче, позвони мне сегодня часов в семь-восемь и договоримся, как с этим питерским другом встретимся, да?

– Обязательно позвоню.

К назначенному времени на такси я приезжаю к Ирине в её комсомольскую деревню. Игоря оставляю в гостинице и еду только с Пашей, чтобы не тесниться втроём на заднем сиденье.

Он остаётся сидеть в машине, а я поднимаюсь к ней домой. Время половина восьмого, даже чуть больше. Звоню в дверь, и она открывает замотанная в полотенце и с мокрой головой.

– Блин, Ириш, ты чего творишь-то?

– Заходи, Брагин. Не кричи на весь подъезд, тут слышимость. Сейчас пойдём.

– Сейчас? Нет, ты серьёзно? Тебе ещё не меньше часа нужно, а у меня мотор под окном со включённым счётчиком.

– Ну, отпусти его, потом ещё вызовем.

– Ага, вызовем и к завтрашнему дню только до места доберёмся. Давай скорее, пожалуйста.

Блин, лучше бы один пошёл, честное слово.

– Ирка, я тебе десять минут даю, не больше, ты поняла?

– Да я уже почти готова, – говорит она, стоя перед зеркалом и втирая в лицо крем.

Мой личный опыт говорит, что она ещё совсем не готова, абсолютно не готова. Ладно, что остаётся делать, придётся ждать. Я сажусь на диван, беру телефон и набираю номер Абрама.

– Мамука Георгиевич, добрый вечер. Это Егор. Вы говорили, чтобы я позвонил. Насчёт вашего знакомого.

– Ты уже знаешь? – тревожно спрашивает он.

– Нет, – настороженно отвечаю я. – Точно, не знаю. Случилось что-то?

– Случилось, Егор, пи**ец, что случилось. Война, случилась. Когда сможешь подъехать?

– Какая война? – недоумеваю я.

– Война-то? Тяжёлая война, кровавая, не знаю, какая ещё. Ху**ая война, так понятно тебе?

– Не совсем пока.

– С Ашотиком воюем, Егор. Не на жизнь а на смерть.

– Да с чего?

– С чего? С того что сегодня Тумана завалили. Слыхал? В Красноярске. На перо поставили. Был Туман и нет.

Ну, вот и всё. Теперь порядок. Теперь всё в ажуре, да же Цвет?

– А кто завалил? – интересуюсь я.

– Да какая разница? Откуда я-то знаю? Кто завалил, тот большой игрок походу, но я бы ему спасибо не сказал. Ты, думаю, тоже. Потому что нам с тобой сейчас нужно быть на стрёме.

– А мы-то при чём? – не понимаю я. – Где Красноярск и где мы?

– При чём, при чём… да при том, что теперь Боря Рамсик не при делах оказывается и Ашотик его на х*й посылает. А раз Бори Рамсика нет, то он всё сделает, чтобы кроме его конченых катранов никаких казино в городе не было. Как пить дать. Я отвечаю, так и будет. Если ты ещё не понял, он хочет под корень всё подрезать. И он конкретно под ментами. Вот и прикидывай сам хобот к носу. Короче, когда приедешь?

– Сегодня никак Мамука Георгиевич. Безопасность безопасностью, но надо и в будущее смотреть.

– Смотри да не засматривайся. Завтра утром жду, – говорит он и отключается.

Я кладу трубку и размышляю над тем, что причинно-следственные и всякие другие связи в этом мире причудливы и часто непредсказуемы, и в этот момент раздаётся звонок в дверь.

– Ир, открыть? Ты ждёшь кого-нибудь?

– Никого не жду, сама открою.

Ирина выскакивает в прихожую, и я с удивлением замечаю, что она уже в платье и с высушенными уложенными волосами. Она открывает дверь и я слышу знакомый и неприятный мужской голос:

– Ира, я всё обдумал и осознал. Прости, это никогда не повторится.

Охренеть! Опять этот козлина припёрся. Эх, жалко, не я дверь открыл.

– Что тебе нужно! – нервно восклицает Ирина. – Я же сказала больше не приходить!

– Послушай, – раздражается мужчина, – я ведь говорю тебе, я был не прав, а теперь…

Он замолкает на полуслове, потому что я выхожу в прихожую и наши взгляды пересекаются.

– Авиация, – говорю я, выходя вперёд и передвигая Ирину за себя. – Ты поговорить пришёл? Но собеседников для тебя здесь нет. Тебе не рады. Ещё раз появишься и уже сам не выйдешь. Ясно?

– Вы только гляньте! – восклицает он нарочито громко, буквально на весь подъезд, и лицо его становится злым и жёстким. – Я только за порог, как она опять с малолетним хулиганом связалась! Нет вы посмотрите! Милиция! Надо милицию вызывать!

– Как же ты меня бесишь, – тихонько говорю я. – Ну, заходи, раз пришёл. Заходи-заходи.

– Прекращай, Егор, – раздражённо шепчет Ирина. – Слышишь? Прекращай, я сказала.