Обнажая искренность

–Да любую, – ответил я, – они все прекрасны.

–Хахах, это точно, страшных баб не держим! Ну тогда забирай ту новенькую, а актрис возьмем мы, больно они виртуозны, должно быть сильно хотят сниматься в кино.

Мужики рассмеялись, Евгений подал жест девушкам подойти. Будучи около нас, актрисы сели на колени к мужикам, третья девушка присела рядом со мной. Актрисы принялись по очереди прикладываться к веществу, которое было рассыпано на столе.

–Ну что, мы уединимся, если ты не против. Альфред покажет тебе свободную комнату.

–Ясно, спасибо.

–Да не за что, Макс. После того, как закончим, поговорим о фильме.

Мужики ушли, сопровождаемые своими дамами. Ко мне подошел худощавый мужчина, представился Альфредом и предложил проводить нас в комнату. Мы подчинились. Придя, девушка стала раздеваться и расспрашивать меня, как именно я хочу это сделать. Я стоял и уже был готов сказать ей, что ничего не будет и просить ее сохранить все в тайне, как услышать женские крики из соседних комнат. Я отправился проверить, что случилось. Войдя в соседнюю комнату, из которой доносился женский крик, я увидел Евгения в одном нижнем белье перед кроватью, на которой сидела девушка, прикрывающаяся одеялом. Часть ее лица была покрасневшая, очевидно в следствие удара.

–Что случилось? – спросил я.

–Случилось то, – крича, начал говорить он, – что эта грязная шлюха не в состоянии возбудить мужика!

Он кинулся на нее, девушка снова закричала, я ринулся к нему и схватил, помешав добраться до жертвы.

–Постой, успокойся, быть может, это наркотики так действуют вместе с алкоголем. Это не ее вина.

–Черта с два, не ее вина! – прокричал он и силой отбросил мою руку от себя. Затем яростно бросился к девушке и с силой ударил ее ладонью по лицу. Та вскрикнула, рухнула на кровать и навзрыд заплакала. Увидев это, в тот же момент, Левой рукой я развернул Евгения к себе и правой ударил наотмашь ему в лицо. Он падает, несколько секунд не встает. Девушки замерли от происходящего и молча смотрят то на меня, то на Евгения. На крики прибежал Андрей. В этот же момент Евгений приходит в себя поднимается с пола.

–Ах ты сученышь вонючий, как ты посмел поднять на меня руку!? За эту грязную шлюху заступаешься!? Да я вас обоих уничтожу! Будете нищими под забором валяться.

Я смотрел на него и видел озлобленного и одновременно трусливого человека. Гнев кипел в нем, но выхода он ему дать не решался, не умел так, по мужски решать вопросы, только положение свое использовать умел, из под полы действовать, стоя в стороне. Жалкое зрелище.

–Пошел прочь из моего дома! – заорал он. – Никакого фильма тебе не видать писатель хренов! И шлюху эту забери с собой.

Быстро осмотрев комнату, я увидел вещи девушки, взял их, взял ее за руку и мы вышли на улицу. Подойдя к машине, я посадил девушку внутрь и протянул ей ее вещи. Сел за руль, завел машину, и мы уехали.

–Ты в порядке? – спросил ее я, двигаясь по трассе в направлении Москвы.

–Да, только синяк будет.

–До свадьбы заживет. Держи вот, приложи к лицу, – произнес я и протянул ей бутылку с прохладной водой.

–Накрылась моя актерская карьера, – грустным голосом произнесла девушка, взяв бутылку и одеваясь.

–Ничего, не получилось в этом фильме – получиться в другом.

–Только бы этот урод ничего плохого про меня не наговорил.

–Будем надеяться.

–Спасибо тебе, кстати. Максим, да?

–Да, Максим.

–Спасибо, что отстоял честь девушки. Это большая редкость в современном мире.

–Любой достойный мужчина поступил бы так же на моем месте. Ненавижу когда такие моральные уроды позволяют себе подобные вещи.

–Действительно, урод.

–Как тебя зовут, кстати?

–Наталья.

–Неужели, Наташ, оно того стоит?

–Ты о чем?

–О том, что прекрасная молодая девушка терпит практически унижения от подобного рода мужчин, спит с ними, и все это ради того, чтобы получить роль.

–Звучит ужасно, когда произносишь вслух, – грустно ответила она. – Ты прав, это отвратительно, но в этом мире иначе никак. Ты либо позволяешь всяким уродам тебя иметь, либо довольствуешься посредственной работкой с зарплатой ниже среднего. А что потом? Замужество, ипотека, дети, кредиты – кабала.

–Звучит, конечно, устрашающе, но зато ты сохранишь свое достоинство, вместо того, чтобы разменять его на иллюзию блестящей успешности, которая проходит в тот же миг, когда ты становишься кому-то более не угодна, или когда на замену приходит более «украшенная» особа.

–Ты прав, – грустным голосом произнесла она, и я услышал накрапывающиеся слезы на ее лице. – Господи, как же ты прав. Почему то мне сейчас вспомнилась мой первая любовь, как я была счастлива рядом с ним. Он был простой парень, не богат, а я все грезила мечтой стать актрисой. В итоге я его бросила, приехала в Москву, отсосала немало членов, чтобы меня взяли хоть куда-нибудь и все ради чего? Знаешь, сейчас, обернувшись назад, я осознаю, что в тот самый момент, когда я порвала с ним, во мне словно что-то умерло, словно я предала его и одновременно саму себя.

–К большому сожалению, так оно и есть. Ты предала любовь.

Наташа молчала, тяжелая грусть давила на нее сейчас и не позволяла говорить. Я продолжал.

–Когда тот швейцар проводил нас в комнату, – начал я, – я взглянул на тебя и ужаснулся. Я увидел тебя, готовую делать то, что велено, словно ты была рабыней, словно дворовой собакой, готовой на все ради кости. Прости за эти слова. Готовой втоптать достоинство и любовь к себе в грязь, забыв о них, и делать то, что тебе приказали. На сколько тяжела должна была быть твоя жизнь, чтобы ты решилась на это? На сколько сильно твое неведение, чтобы ты вот так без оглядки отвернулась от себя? И ради чего? Ради денег? Известности? Славы? В тот момент я подумал о твоей матери, о твоем отце, прости, даже если ты выросла без них. Они смотрели на тебя в тот миг и плакали. Родная дочь, плоть от плоти, кровь от крови. Их любовь, что они дарили тебе, спущена в помойку ради денег, ради пустышки славы, ради мертвой известности. Живя так, ты теряешь себя. Не успеешь оглянуться, а тебя уже нет, только бледная тень осталась от человека, любимого и любящего. А теперь его нет, он превратился в вещь, променяв свою душу на стекляшки. Собственноручно и от этого больнее всего.

После этих слов Наташа заплакала навзрыд. Мне было горько о того, что я способствовал появлению этих слез, но понимал, что та истина, которую она в себе откроет и осознает, выплеснув из себя эту боль, будет ценнейшим пониманием, возможно, во всей ее жизни. Я на это надеялся.

Наконец, Наташа успокоилась. Я открыл бутылку воды и передал ей, она сделала пару глотков.

–Спасибо, – произнесла она, – и спасибо, что помог мне очнуться от этого блестящего глянцевого забвения.

–Прости за эти острые слова, тебе было больно их слышать, я знаю, но иначе сказать я не мог, я должен был попробовать достучаться до твоей души, она в тебе еще жива.

–Спасибо, Максим, – тихим голосом произнесла она.

–Куда тебя отвезти? – спросил я.

Наташа назвала адрес. Через некоторое время мы приехали. Наташа уже полностью успокоилась и только грусть была в ней. Это был дом, в котором она с подругами снимала квартиру.

–Спасибо тебе еще раз, Максим, ты настоящий мужчина, – произнесла она и мило улыбнулась.

–Всегда пожалуйста.

–Не хочешь зайти? Моих подруг сейчас нет в городе, мы будем одни.

–О, я очень польщен, но, к сожалению, не могу, прости.