Полет орлицы

Несмотря на то, что были в меньшинстве, французы сумели очень быстро превратить атакующую сторону в отступающую. Теряя солдат в большом количестве, англичане отходили к своему бастиону. Но Жанне и Ла Иру этого показалось мало. С острова Туаль подходило подкрепление. На свой страх и риск, пока не подоспели солдаты из Турели, французы перенесли бой к стенам бастиона.

Англичане были ошеломлены – они не ожидали такой расторопности от противника! Вязанки из прутьев и осадные лестницы, приготовленные для засыпки рва форта Сен-Жан-Ле-Блан и штурма его стен, пригодились для рва и стен бастиона св. Августина. Жанна приказала воткнуть белое знамя в крепостной вал. Битва шла на валу и на дне рва. Утопая в вязанках, где они были, и на свободном пространстве, французы и англичане кромсали друг друга на куски. Но французы были решительнее – невиданное упорство ошеломило англичан.

Меч Жанны трепетал в ножнах, но она билась топором. У него была легкая длинная рукоять и тяжелая сталь. Ковальон знал толк в оружии! Годоны отказались от мира? – захотели войны? – и они получили ее!

Англичанин с занесенным мечом бросился на девушку, но она увернулась, припав на колено. Удар ее топора пришелся как раз в колено врагу – сбоку. Хруст кости ударил по ушам. Англичанин взвыл. Жанна быстро поднялась, топор легко взлетел и, точно по своей воле, зачерпнув недюжинной силы, врезался в бок англичанина. Хруст ребер – и еще один вопль. «Ты назвал меня арманьякской шлюхой?! – кричала она. – Получи же! Получи!» И третий удар – под подбородок. Лезвие распороло кольчугу на шее, и когда Жанна рывком вытащила топор, горячая струя крови рванула вверх, ударила ей в лицо. Она отшатнулась, мгновение приходила в себя, а потом, тряхнув головой, покрепче перехватив топор, бросилась дальше по насыпному валу…

Смятение и паника в рядах англичан, еще недавно намеревавшихся побить французов на берегу, а теперь оказавшихся в роли осажденных и погибающих, довершили дело. Бастион был взят, почти все англичане перебиты.

К девушке, стоявшей в компании Бертрана де Пуланжи и ординарца д’Олона, все еще державших в руках мечи, подходил Ла Ир. Направлялся к ним, разглядев издалека свою патронессу, и светловолосый Жан де Новелонпон. Шлем он держал в руке.

Все еще тяжело дышали.

– Жива – я рад, – широко улыбаясь, сказал Ла Ир.

– Ранили в ногу – копьем, – устало ответила Жанна. – Легко…

– Я видел, как ты махала топором! – кивнул Ла Ир. – Славная работа!

– Вот мои учителя, – Жанна взглянула на рыцарей – Пуланжи и подошедшего Новелонпона.

– Жанна, – Ла Ир уставился на ее лицо, – теперь мы с тобой похожи как две капли воды!

Вояка расхохотался; смеялся Жан д’Олон. Улыбались и воспитатели Жанны. Девушка не сразу поняла, о чем это он, но догадалась быстро. Лицо могучего крепыша Ла Ира было обрызгано чужой кровью, точно он был вурдалаком и его только что оторвали от чьей-то раны. Она провела рукой в железной перчатке по своему лицу – ее чешуйчатая кисть оказалась алой. Она приблизила перчатку к носу – кровь пахла пряно, сладко-соленым варевом. Но сейчас Жанна не испытала того чувства глубокой скорби, что нахлынуло на нее под Сен-Лу, когда она заставила своих солдат исповедаться.

Это было странно…

– Нам нужно торопиться, Жанна, – сказал ей Ла Ир. – Турель рядом.

Жанна огляделась. Утро было нежным, речная вода спокойной. Навсегда замерли убитые в бою. Истекали кровью раненые. И сурово смотрели на победителей-французов высокие башни форта моста – Турели. Этот взгляд мог оказаться смертельным…

Жана дала отбой. В крепости св. Августина осталось большинство здоровых солдат, не пострадавших в этом бою. Уже подплывали лодки, бойцы несли убитых и раненых, собирали оружие, наспех обшаривали убитых в большом количестве англичан.

– Это омерзительно, – проговорила она, кивая на французского солдата. – Это… богопротивно.

Точно коршун – на падаль, тот набросился на убитого английского рыцаря, растянувшегося на земле. Солдат разрезал ножом кожаные ремни убитого, сорвал кирасу и, обшарив рукой его грудь, сорвал медальон. Но на том он не успокоился – стащил железную перчатку с руки. Солдат обрадовался – у рыцаря крупное золотое кольцо на левой руке! Но оно не сходило с пальца. Тем же ножом солдат отсек две фаланги – и вот уже кольцо на его ладони. Но и это было еще не все. Он обтер с кольца кровь – лоскутом от рубашки убитого и тут же попробовал металл на зуб. Лицо француза сияло: золото – верное золото!

– Господи, – прошептала Жанна, – прости его…

– Хотела воевать – терпи, – усмехнулся Ла Ир. – Короли отбирают земли и замки. Мы, капитаны, берем сундуки с монетами у побежденных, таких же убитых годонов, а если они живые – берем их самих, так позволь же и простому солдату взять то, что он может. Тебе не изменить этих правил!

С одной из лодок, в сопровождении Ла Ира, Жанна вернулась в Орлеан. Ей надо было подлечить ногу, чтобы не запустить рану. А потом – она не могла усидеть на месте. Жанна знала: сейчас военный совет решает судьбу Турели, а значит – судьбу всего предприятия.

Так оно и было…

В доме Буше она искупалась, доктор казначея обработал целительной мазью рану и перебинтовал ногу девушки. «Вы должны беречь себя, душенька, – все время лопотала над ней жена казначея, помогая доктору или подавая Жанне полотенца. – Вы могли погибнуть…» Девушка была благодарна женщине за теплую заботу.

Она ужинала, когда в дом к Буше пожаловал лично Рауль де Гокур.

– Я наслышан о вашей сегодняшней победе, Дама Жанна, – сказал де Гокур. – Поздравляю вас.

– Благодарю вас, мессир.

У первого камергера Короны была нелегкая миссия, но ведь кто, как не он, числился искусным дипломатом!

Сколько неудач за последний год хлебнули французские полководцы под Орлеаном! Раны, полученные под Рувре, до сих пор кровоточили. И вдруг – взятие Сен-Лу, удачный штурм форта св. Августина! Эту победу хотелось смаковать и смаковать! Рваться вперед – зачем? Нужно перевести дух, почистить перышки, насладиться успехом. Совет решил послать к Деве человека, который был бы старше ее и обладал высоким авторитетом не столько рубаки, сколько осторожного полководца и тонкого государственного деятеля. Рауль де Гокур, чуждый резким порывам, сам вызвался остепенить Жанну.

Это был один из решающих моментов для французской короны!

– Совет решил повременить с военными операциями, Дама Жанна, – сказал умудренный опытом полководец.

– Что значит – повременить?

– Милостью Божией мы одержали сегодня победу над англичанами, но на военном марше лорд Фастольф с армией. Совет решил послать гонцов к королю – за подкреплением, а пока что укрыться за стенами Орлеана. Провианта у нас вдоволь. Совет не считает нужным, чтобы завтра солдаты покидали город. Вот что я имел в виду под словом «повременить».

– Нет, мессир де Гокур! – вставая из-за стола, воскликнула Жанна. Она даже не знала – быть ей изумленной и разгневанной? – Хотите вы того или нет, но мои солдаты, – она сделала ударение на последних словах, – пойдут и добьются того, чего они добились под Сен-Лу позавчера, и нынче – под бастионом святого Августина!

Рауль де Гокур тоже поднялся.

– Дама Жанна, совет определит время дальнейших военных операций…

– Я уже определила его! – сказала, как отрезала, капитанша.

Дальнейшее противоборство между Жанной и первым камергером короны показало, что юной Афине-Палладе безразличны авторитеты, потому что лучший авторитет для нее – убежденность в собственной правоте.

– Вы – юная девушка, Дама Жанна, – процедил де Гокур, – а совет составляют опытные полководцы, которые годы напролет воюют с англичанами…

– Так воюют, что англичане уже добрались до Луары!

Рауль де Гокур почувствовал, что выходит из себя. Зря он согласился на эту миссию – с дикаркой принцессой трудно поладить!

Жанна хотела еще что-то бросить де Гокуру, но вместо того выкрикнула:

– Луи! Жан! Раймон!

В комнату вбежали два пажа и д’Олон. Они раскланялись с де Гокуром. Молодой мужчина и два юноши не знали, на кого им смотреть – на хозяйку или на знатного вельможу. Рауль де Гокур, со своей стороны, не понимал, зачем девчонке так срочно понадобилась ее свита. Из первого камергера короны едва не вырвался нервный смешок – не арестовать же она хочет его?

– Вы знаете, где расквартировались Жиль де Рэ, Ксентрай и Ла Ир?

Пажи кивнули.

– Отлично! – бросила она. – Пусть немедленно едут к Орлеанскому Бастарду. Спят – разбудите! А ты, д’Олон, со мной! Простите, мессир, – извинилась она перед опешившим де Гокуром, – мне надо срочно уехать!

…Она едва успела одеть куртку и опоясаться мечом. С оруженосцем они запрыгнули на коней и, подхваченные свежим весенним ветром, помчались к Орлеанскому Бастарду. На них оборачивались горожане, восторженно кричали – сегодня она вновь отличилась! Орлеанцы поняли: вера в грядущую Деву их не обманула. Там, где оказывалась Жанна, была победа!

Она появилась перед братом в черном облегающем ее фигуру костюме, перепоясанной широким кожаным ремнем, с мечом у бедра.

– Бастард! – с порога выкрикнула она. – Ты спятил?