История начинается. Часть I

Я плыву.
Я живу.
Я пловец!

    28.06.2010

Земля была суха

Земля была суха. На протяжении уж стольких дней. И столько же дней к ряду в воздухе висел запах дождя и сырого леса. Откуда он брался? Понять никто не мог. Все только обречённо вздыхали под напором удушающей духоты. Небо было затянуто серыми тучами – не было ни одного просвета. Солнце светило – если можно назвать светом то, что проникало из-за туч, – но духота стояла невыносимая. Радость тепла терялась, и хотелось холода.

    2010

Попрыгун

(Прыгающий по облакам)

Зелёная трава окружает меня, я поднимаю голову вверх: в небе облака. Ощущаю воздух – во мне полёт, я поднимаюсь – лечу вперёд.

Зелёный вьюн – наверно, боб – словно в сказке меня несёт. Или нет. Это я сам? Поднимаюсь, иду в полёт. Вижу землю, в ней меня. Понимаю: я – часть всего вокруг. Вот и облака окружают меня, опускаю голову вниз – там зелёная трава.

Наконец-то я здесь, облака как вода – белый снег. Большие горы, вздымающиеся волны, океаны и море. Белые круговерти земли.

А я хожу по ним, я летаю над ними, я прыгаю в них как на большой и мягкой перине. Вон солнце, оно высоко, намного ниже, чем можно было бы себе представить.

Отблески лучей в паровой воде, прямо у меня на лице.

Уже весь мокрый – не беда, я хочу на землю – хоть куда. Поднимаюсь выше – ярче солнечный свет, а хотел ниже – нашёл ответ.

Всё выше вверх – тут тишина, а ещё выше? – Она не одна…

Я попрыгал на облаках, я поднимаюсь дальше.

…А рядом со мной на травинке божья коровка распускает крылья…

    06—07.07.2010

Надежда на го?ре

Тусклый свет аллейных лампад. Как длинный коридор. Растут деревья. Лёгкие дуновения ночного ветерка. Луна. Звезды. Тени листьев на ладони человека. Скамья. Посередине аллеи. Рядом – фонарь с округлым плафоном. Мотыльки, комары и мухи – им будто бы неведом солнечный свет. Насмерть они бьются о стеклянное светило. И всё зачем?

Это был с виду юноша. Он сидел тихо на грязной уличной скамейке. Голова была опущена так низко, что почти касалась колен. Его правая рука была вытянута, на неё падал его тяжелый и усталый взор.

Тени, тени всего вокруг – они встали и падали на ладони. Юноша был жив, но только изредка напоминал окружающему себя миру об этом: водил ногой и шоркал ей о мокрый, грязный асфальт. Этот звук, появляясь, исчезал, рождаясь, отправлялся в вечность.

Вот рядом по дороге промчался автомобиль. Горя фарами, он появился, ревя мотором, и исчез, нарушив ночную тишину.

Молодой мужчина, очнувшись, поднял голову и опять опустил её, поняв, что это всего лишь машина нарушила его тишину. Он спокойно и смиренно взглянул на небо. Глубоко и тяжко вздохнул и упал всем телом на деревянную поверхность скамьи. Рукой закрыл он глаза от назойливого света фонаря и легким ветром выдохнул в небеса. Маленькой струйкой вышел воздух из его рта.

Он поднялся, сел. Опять, ну что же с этим поделать. Уж хочется сказать: «Ну встань же! И сделай шаг». Но нет, он сел, обремененный. И сидит.

«Встань и спаси же мотылька, что также с горя стучит о мутное стекло своею головою».

И слышен звук и обозрим он.

…А ночью лучше виден запах рокового горя.

    18.07.2010

Кадр из

Эти двое занимаются. Чем? Знаете, если я скажу, никто не удивится.

Так вот, эти двое людей, на вид мужчина и женщина (что внутри – не знаю) занимаются любовью.

Сами понимаете: «заниматься любовью» – это значит, что любви нет у них. Они ей зани маются в этот момент – телами.

Похоже, происходит всё в комнате старинного замка.

В один момент мужчина прекратил, встал с кровати и пошёл. Его мужские возможности в момент исчезли. Провалились в дыру. Появился вариант обычный – робот.

Он шёл вперёд. Появившаяся на нём одежда сначала была как в невесомости, и только потом повисла на его теле. Рубаха. Штаны. Пиджак. Ботинки.

С лицом, как будто из ресторана, – довольно равнодушного стиля – он принимается причёсывать волосы-железки.

Женщина продолжала сидеть на кровати, слева от неё – одеяло, скатанное в рулон, вверху – подушки. Она на коленях. Вопросительно-равнодушно-агрессивный взгляд в сторону мужчины, вернее – робота, подобного ей.

Ухмылка.

В левой части пространства – он, в правой – она. Разделение пополам.

Части начинают уменьшаться, превращаясь в два маленьких квадратика на светло-сером фоне. Квадратики (один ниже, другой выше) в рамочках связаны белой линией.

    20.07.2010

Кто такой Максимилиан Волошин?

Если я скажу, что это Человек, Человек с большой буквы, то, возможно, этим всё и будет сказано, а, возможно, этим не будет сказано ничего.

Одно можно с уверенностью утверждать точно, что его обычные характеристики на обложках книг: «Выдающийся поэт и переводчик, блестящий литературный и художественный критик, замечательный художник» – всё это не более чем обычные «стандартные» клише.

Волошин всегда был чем-то большим, чем-то другим. Больше, чем просто поэтом, просто художником, переводчиком и критиком. Он был, наверно, Просто Настоящим Человеком. Который чувствовал, переживал, любил. Был ясен в своих мыслях. Максимилиан Александрович не просто пытался сделать лучше мир вокруг себя, он держал ответственность за отведённый ему участок и с мужеством облагораживал его. Но прежде – перед тем, как начинать помогать развитию мира вокруг, – он осознал необходимость собственного развития.

С одной стороны – носитель идей Рудольфа Штайнера, с другой – внутренне свободный человек, не зациклившийся на чьём-то мнении. Антропософия Волошина – это прожитое им, понятое в исключительно личном ключе, учение, которое не было над ним, – оно было им, в нём, в его сути.

Я думаю, что поэтому можно говорить о том, что стихи, картины, которые он писал, не были простым набором красивых, лиричных, порой резких слов, или разноцветным набором мазков кисти – нет. Это всё было до мельчайших подробностей продуманным, символичным и выверенным творчеством понимающего Человека. Что от строки к строке, от звука к звуку, буквы к букве, метафоры к метафоре, образа к образу, от линии к линии, силуэта к силуэту, отражения к отражению вело читателя и зрителя к неким новым граням познания. Осознания, понимания и, в конечном итоге, – к действию – самосовершенствованию.

Многие годы Волошин провёл в Париже, в Европе. Он был воодушевлён столицей Франции. Любил её. Но как только в России зародилась смута, он, позабыв о Париже, поспешил на родину, чтоб вместе с ней пройти, прожить, вынести все невзгоды и ужасы. Тот весёлый парижанин Волошин, выдумщик, остроумец, как его описывала Марина Цветаева в своих воспоминаниях, он становится, погружённым в себя наблюдателем. Он с невероятным мужеством и достоинством проходил через беды, посланные России, проживая их как свои собственные. Оставшись с ней на время беды, он остался с ней навсегда…

Его душа рвалась на части, когда народы Европы вступили на путь бесчеловечной войны. А после, когда люди одной, самой дорогой для него страны, люди, которых он любил как своих братьев, каждого в отдельности, стали убивать друг друга, ополчились каждый на каждого, убивали своих родных ради призрачных идей. Это было для него ещё более ужасно и мучительно.