внешнего события и встреч. И бывает она и на тех ули-
цах городов, где, поверьте, второй раз быть и не хочется.
Да и сил осталось только на один жест, на одно слово, на
один правильный и финальный прыжок, который там да-
леко-далеко окажется на этом последнем и изредка чужом
обрыве, конце спокойствия и умиления, плавности и лёг-
кого желания плыть. И никого нет, никто не мешает.
Всё странно… Странно всё…
* * *
Людей толпа – шаги, шаги.
Все ломятся от страха смерти,
Они друг другу не враги
И не друзья – поверьте.
Что правит твоим стадом, человек?
Кто твой пастух из века в век?
Для этой непонятной муки,
Для послушания и скуки.
И если встанешь ты с колен,
Собьют тебя безбожно!
И вновь кровоточащий плен
И вряд ли кто поможет.
Людей огромный давит шаг,
Тяжёлый, чёрный, громкий
Он топчет всех, кто был неправ,
И слышен стон лишь горький.
И смерть уже им не страшна,
Дышать не могут глотки,
Жизнь их покорностью грешна
И тем, что были кротки.
Меня в толпе уже не видно,
Ушёл на много лет вперёд.
За бытие своё не стыдно
Когда же ваш придёт черёд?
* * *
Кто качает мне лошадку,
Всё помял и шерсть не гладка,
Хвост у клячи на боку,
Оторвал одну ногу.
Как не стыдно, люди, вам,
Просто полный стыд и срам.
А лошадка на полу
Нет в ней слёз, лежит в бреду.
Так мечтала покачаться,
И галопом в поле мчаться,
На лугах в цветах стоять,
В парке ребятню катать.
А теперь она одна,
Вся несчастна и больна.
Кто хозяин? Кто тот враг?
Кто разгонит этот страх?