Торговцы Удачей

Последний головорез рухнул, его ноги подрубила подсечка.

Он тут же вскочил, но сразу получил сапогом в челюсть.

Он кое-как поднялся в третий раз. Но Морни ударила его ногой с разворота в грудь, отчего он пролетел ползала и сбил с ног только вставшего толстяка.

Морни довольно потянулась. И, покачивая бедрами, изящной походкой подошла к бару.

Вся эта драка была знатным развлечением для гостей таверны. И её сопровождали восхищенные и одобрительные возгласы. Комплименты и даже предложения руки и сердца.

Она соблазнительно оперлась о стойку. К огорчению многих, её спина и все, что пониже, было прикрыто накидкой.

– Как обычно, Морни? – спросил трактирщик, вытирая кружку.

– Нет, сегодня у меня хорошее настроение, – полукровка одарила его ответной улыбкой. – Налей чего-нибудь полегче и послаще.

Тот с изяществом, которое трудно было ожидать от трактирщика в подобном месте, смешал в бокале содержимое нескольких бутылок, украсил ягодкой и подал, улыбаясь до ушей.

– Благодарю, Бэрвирун.

Морни развернулась и оперлась о стойку, вальяжно закинув на неё одну руку, а во второй держа бокал.

Трое её противников, все в синяках и фингалах, с разбитыми лицами, шатаясь и поддерживая друг друга, тем не менее целеустремленно шли в ее сторону.

– Ну все, стерва! Игры кончились! Сейчас ты сдохнешь, не будь я Шаврун Сиплый! – заявил Сиплый Шаврун.

Тем не менее они все-таки остановились в паре шагов от неё. Плотно прижимаясь друг к другу. Было видно, что они не по-детски трусят.

Потом они разом вытащили из-за поясов оружие и выставили вперед.

Морни кинула презрительный взгляд на мясницкий тесак, дубину и короткий меч. Ржавый и в зазубринах.

Публика уже начала похохатывать над бандой Сиплого.

– В одном ты прав, придурок, – между её тонких бровей пролегла злая складка, а верхняя губа хищно оттопырилась.

Что-то неуловимое изменилось во всех её движениях, хоть она почти и не шевелилась. Каждая клеточка её тела стала источать силу и угрозу. Это почувствовали все, кто находился в таверне в этот момент. Повеяло смертью.

– Играть мне надоело, – она снова прошептала заклинание.

Шайка Сиплого ничего не успела заметить. Короткий шипящий свист стали и черный росчерк в воздухе перед самым носом.

Измордованные разбойники уставились на жалкие обрубки, в которые превратилось их оружие. Отсеченные половины валялись на полу.

Светловолосый толстяк с трудом сглотнул ком в горле. Мужик в серой рубашке побледнел. А Шаврун очень сипло прошептал: «Мамочка».

Если бы полукровка взяла чуть выше и ближе, то вскрыла бы им глотки, это было очевидно для всех.

Морни снова расслабленно опиралась на барную стойку, повернувшись ко всем спиной. В пальцах она вертела кинжал, окутанный зловещим дымком черной энергии. Казалось, она не замечает ничего вокруг, но приближаться к ней было еще страшнее, чем раньше.

Наконец она одарила шайку презрительным прищуром.

– Вы еще здесь?

Более толстого намека им не понадобилось. Банда Сиплого напуганными зайцами выскочила из таверны. Только пятки сверкали.

Произошедшее всех немного напрягло.

Даже матерые душегубы не могли расслабиться, когда рядом присутствовал кто-то столь опасный. Все чувствовали себя, как у медведя в берлоге.

То, что Морни отвернулась и сосредоточилась на напитке, помогало, но мало.

Из-под стола вылез всеми забытый гоблин Хруст, из-за которого и начался весь сыр-бор. Он невозмутимо вскарабкался на барную стойку возле Морни. Отряхнул пыль с одежды. А затем вскинул руки вверх и провозгласил:

– Всем пойла за мой счет!

Таверна утонула в радостном реве.

– Здесь еще за сопутствующий ущерб, Бэрвирун, и жареную уточку для дамы, – сказал он, кладя в ладонь трактирщика мешочек с золотом.

Затем Хруст швырнул монетку барду, который затих на скамейке возле очага.

– А ну сбацай «Десять медвежьих задниц»!

И настроение публики поднялось еще выше. Старинная песня о безумном волшебнике, который просил всех встречных героев принести ему десять медвежьих задниц, могла развеселить кого угодно.

Спустя несколько минут разговоры о драке и жуткой полукровке уже поутихли.

Морни стояла у барной стойки. А Хруст сидел рядом на специальном высоком стульчике. Оба уже немного выпили и расслабились.

– Ну и какого лешего тебе вечно надо выпендриваться? – ворчал Хруст, потягивая пиво из огромной для него кружки и закусывая жареной куриной ножкой. – Прикончила бы уродов, и дело с концом.

– Мне хотелось размяться, – ответила Морни, лениво глядя по сторонам. – А они идеально для этого подходили. Нужно поддерживать форму.

– Врешь ты все, – сказал гоблин, вгрызаясь в куриную ножку.

Он прожевал и продолжил:

– Просто ты выпендрежница. Тебя хлебом не корми, дай всем показать, какая ты крутая. И посверкать своей тощей задницей. Когда-нибудь меня прикончат, пока ты будешь выбирать, из какой дырки эффектно выпрыгнуть. И эта твоя сердобольность достала. Ты всегда вырубаешь, связываешь там, где достаточно чиркнуть ножичком. Приходится возиться с этими веревками и кляпами. Мы теряем кучу времени.

– Просто за кражу – темница. А за мокруху – плаха, – раздраженно ответила Морни.

– Да-да, конечно. Мне можешь не рассказывать. Просто ты размазня…

Тут гоблин затих, потому что трудно разговаривать, когда тебя душат.

Рука Морни сама собой стиснула зеленую шею. При этом она сидела в той же непринужденной позе и потягивала коктейль.

– Какая я? – с нажимом спросила Морни.